Ваше письмо написано – я это подчеркиваю – по поводу моей статьи. Моя статья – только повод для разговора со мною и моими единомышленниками об отношении нашем к различным проявлениям социально-классовых отношений, – проявлениям, облекаемым в эпохи больших народных сдвигов не только в форму политики, но иногда, – как это было в эпоху франконских крестьянских войн, во время реформации в Великую Английскую революцию и у нас теперь, в форму тех или иных религиозных группировок. Нам, революционерам-марксистам, коммунистам, не трудно разглядеть под этой идеологической оболочкой различные группировки классового характера, защищающие не только и не столько те или иные моральные истины, сколько определенный социально-экономический порядок: частную собственность на средства и орудия производства, отрицание права пролетарского государства средствами принуждения заставить эксплуататоров отказаться от эксплуатации и т. д.
Под этим углом зрения подходим мы к различным проявлениям религиозной жизни народных масс. У нас чрезвычайно много врагов и в нашей среде и в других странах, и эти враги главным образом относятся к имущим классам, защищающим всеми мерами право частной собственности на средства и орудия производства. Наша открытая и мужественная борьба против диких религиозных суеверий и власти церкви всех религиозных культов возбуждает против нас и малосознательные слои трудящихся масс, не освободившихся от ужасной лжи, опутавшей их сознание в прошлом. Но вместе с тем мы ведь знаем, что никто, никогда и нигде – ни одна партия, ни одно правительство, – не сделал для духовного раскрепощения столько, сколько сделала Коммунистическая партия. И все же мы сознаем, что мы сделали еще мало. Главным препятствием на пути к освобождению для широких трудовых масс является наша отсталая техника, не дающая возможности распустить народу великому крылья, пригибающие его к земле под тяжестью отупляющего труда, все еще держащего его в тяжких путах, во власти стихийных сил природы. Мы знаем, что века самой гуманитарной проповеди не сделают того, что сделает проведение электрификации для духовного раскрепощения нашего народа, что самые благородные моральные истины превращаются в свою противоположность в современных условиях существования трудящихся. В невероятных муках рождается новое коммунистическое общество. Новое человечество рождается в крови: исторические роды нового общества только затягиваются от того, что еще многие воображают, будто без крови, без мук, без жесточайшей борьбы возможно создание иных человеческих отношений – без эксплуатации человеком человека, без купли и продажи, без принуждения одного класса над другим, без существования самих классов, без проституции и т. д., и т. д.
И мы видим, как в народных низах, под влиянием экономической революции, происходит огромная революция сознания. Правда, самые дикие суеверия и теперь можно встретить. Ведь избили же недавно сельских учителей за то, что они производили метеорологические наблюдения: нашлись темные люди, которых кто-то сумел убедить, что учителя портят погоду и вызывают засуху.
Но всякий беспристрастный человек скажет, что в сознании народном за годы революции произошел огромный сдвиг, колоссальное освобождение, раскрепощение духовное, идущее рука об руку с раскрепощением экономическим. Только благодаря такому сдвигу и возможен стал успех нашей антирелигиозной пропаганды среди трудящихся. Говорю это вам по личному опыту и опыту всей нашей партии. Тысячные массы рабочих и крестьян слушают безбожника-коммуниста с огромнейшим, напряженным интересом. Еще иногда ужасаются перед смелостью, дерзостью свободной человеческой мысли, но уже душою с нами; еще противятся новой истине, но в уме втайне ей сочувствуют.
Если в огромной массе людей, до сих пор слепо шедших за священником, муллой, раввином, зарождается какое-нибудь движение против привычных, веками освященных преданий, мы не вправе так презрительно отнестись к этому, как относитесь вы к Илиодоровским сторонникам и другим подобным группам, сейчас порывающим с недавно официально господствовавшей церковью. Для нас важен не монах Илиодор, а те массы трудящихся, которые идут за ним, делая два шага влево, а один все еще вправо. Вот почему я рекомендую – и уверен, что это правильно, – бережно отнестись к таким проявлениям народной религиозности, к таким настроениям определенной части народных масс.
А вас это поражает и возмущает. Вы ничего, кроме клоунады Илиодора не сумели здесь разглядеть. Причем вы даже склонны заподозрить меня лично в лицемерии. Вам кажется, что я протягиваю руку монаху Илиодору, вследствие того, что чувствую слабость и готовность опереться на него, что поддаюсь на комплименты по адресу власти и т. д.
Вы упрекаете меня в неведении или замалчивании фактов преследования людей, выступающих против советской власти и ее законов под религиозным флагом. Мне отлично известны многочисленные факты этого рода на протяжении четырех лет революции. Я сам слышал, как один из ваших очень уважаемых единомышленников в вашем же присутствии говорил о коммунистических мерах, направленных к тому, чтобы накормить голодных людей, как о грабеже. И в то же время мне известны факты как раз противоположного свойства, когда значительные сектантские группы, как духоборцы, новоизраэлиты, молокане, секта «начало века» и другие не только приветствуют Коммунистическую партию, но, отличаясь высоконравственным мировоззрением, делают огромный шаг в сторону сближения в жизни с нами на общей работе и признают проклинаемые вами и вашими единомышленниками формы организации и борьбы, как самые справедливые и необходимые, помогая их проведению в жизнь. Недаром же партия социалистов-революционеров в своем циркулярном письме, напечатанном в «Воле России», рекомендует некоторые сектантские группы, в том числе и ту, к которой принадлежите вы, вовлекать в «беспартийный» Крестьянский союз, в нынешнем году кровавыми делами наполнявший всю весну и лето в нескольких губерниях нашей страны.
Когда происходит такой огромный народный сдвиг, как в переживаемые нами годы, невозможно, чтобы в народных массах, единственной идеологией которых во многих местах была только религиозная идеология, обнимавшая и политику, и космогонию, и мораль, и право, – чтобы в этой народной массе не наметилось самых различных группировок, ищущих своих идейных выразителей. Вы и ваши единомышленники, на наш взгляд, являетесь идейными выразителями отнюдь не беднейших, а наиболее зажиточных, наиболее индивидуалистически, а потому и наиболее анархически настроенных слоев мещанской интеллигенции или интеллигентского мещанства и крестьянства, враждебного коммунизму, как результату классовой борьбы и полной реорганизации всего способа производства. Отсюда наши разногласия, отсюда – наша борьба. Последствия вашей «мирной» по форме проповеди объективно бывают более ужасны и жестоки, чем последствия самой активной и суровой практики пролетарской государственной организации. Мы это учитываем, вы – не замечаете или не хотите заметить.
Я знаю, что этот ответ вас не удовлетворит. Но у вас нет оснований сомневаться в его полной искренности и откровенности.
К сожалению, я принужден ограничиться только частью затронутой вами темы, к которой надеюсь когда-нибудь вернуться публично, в печати или на собрании в вашем присутствии.
Переживаемое нами время отодвигает несколько в сторону очень интересующие нас вопросы.
На первом плане сейчас стоит вопрос о помощи голодающим. Совместная работа в этой области, надеюсь, поможет нам лучше понять друг друга, и, быть может, укажет путь, на котором наиболее безболезненно мог бы совершиться переход лучших из ваших единомышленников целиком на нашу точку зрения.
С приветом, Ем. Ярославский».
Читаю сейчас ответ Ем. И. Ярославского с благодарностью автору за его снисходительный, товарищеский тон, которого я, быть может, не заслуживал, – если не своим подлинным отношением к советской власти, уважительным и лояльным, то формой своего крайне резкого послания к выдающемуся советскому журналисту.
Одно могу поставить себе в заслугу: открытость. Никогда, как и в этом случае, не действовал я тайно против советской власти, не участвовал ни в каких комплотах против нее, и никогда не оставалось у меня на душе ничего недоговоренного.
Так, на письме моем к Ем. Ярославскому значилась пометка: «Копии в газеты «Известия» и «Правда».
Такая же пометка проставлена была и на ответе Ярославского.
Иначе говоря, и я, и он послали копии своих писем в центральные органы советской печати. И хотя письма эти не были опубликованы, мы оба, очевидно, считали их ничем иным, как обычного характера журнальным столкновением, а не выражением расхождения по существу двух противоположных мировоззрений.
Пожалуй, в этом случае так оно и было.
Глава 5Последние услуги делу Толстого в Москве
О работе Кооперативного т-ва изучения и распространения творений Л. Н. Толстого. – Дело тактического центра и участие в нем дочери Толстого. – «Главнаука» и проф. И. И. Гливенко. – Вопрос о создании единого Музея Л. Н. Толстого и о сосредоточении в нем относящихся к Толстому коллекций из других музеев. – Перемещение вещей Л. Н. Толстого из Румянцевского музея в Толстовский. – Личность директора Румянцевского музея А. К. Виноградова. – Таинственная пропажа в Румянцевском музее бриллиантового кольца, полученного в свое время Толстым в подарок от владельца Тульской самоварной фабрики Баташова. – Предложение В. Г. Черткова о помещении в музее Толстого находившегося в его распоряжении собрания рукописей Толстого, под условием… предоставления ему для занятий отдельной комнаты в музее. – Условие выполнено – рукописи остались у Черткова. – Ипполит Ильич Чайковский в музее Толстого.
Не помню точно, когда именно прекратило свою деятельность Общество истинной свободы в память Л. Н. Толстого (кажется, в первой половине 1922 года), но еще до формального закрытия общества я понемногу отходил от него, – главным образом, из-за перегруженности работой в музее Толстого и из-за переутомления. Отказавшись от поста ответственного секретаря общества, я провел на этот пост М. О. Хороша и только в самом главном руководил его работой.