[340], которые он не выполнил, поскольку не успел выехать из Швеции до нападения на нее России и оказался взят под арест. Только 20 августа 1700 года Московское царство объявило войну Шведскому королевству, а в первых числах сентября главные силы русской армии выступили из Москвы через Новгород к Нарве. Полностью русские войска сосредоточились под Нарвой в середине октября 1700 года.
Напротив, Швеция стремилась поддерживать мир с Россией. В знак мирных намерений в 1697 году шведский король Карл подарил русскому царю Петру 300 пушек (по 150 орудий 3-фн и 3,5-фн калибров, не считая того, что через Петра Матвеевича Апраксина – тогдашнего новгородского воеводу и брата генерала Федора Апраксина – в Швеции был сделан заказ на 280 чугунных пушек, из них не менее 100 были доставлены в 1699 году в Новгород[341]), которые затем были использованы против самих шведов (интересно, что саксонскому курфюрсту и польскому королю Августу шведы подарили всего десять пушек, которые затем в качестве военного трофея были захвачены в Познани и возвращены в Швецию[342]).
1 октября 1700 года русская армия в количестве около 34 тысяч человек (26 700 солдат и стрельцов в 25 полках, 1400 драгун в двух полках, 5250 человек в отряде поместной конницы, до 1 тыс. иррегулярной конницы казаков и калмыков), при 145 орудиях (из них 50 полковых и 95 полевых и осадных орудий: четыре 48– и 30-фунтовые (далее – фн) пушки; двадцать шесть 24– и 18-фн пушек; тридцать три 12-, 10– и 6-фн пушки; двадцать пять 3– и 2-пудовых мортир; семь гаубиц)[343], начала осаду крепости Нарва, которую защищал гарнизон в 1300 пехотинцев, 200 кавалеристов и 400 вооруженных жителей[344]. В этот же день Карл XII с 16 000 пехоты и 4000 кавалерии отплыл из Швеции в Ливонию (Livonian, шведская Лифляндия, включала территорию южной части Эстонии и северные районы Латвии) и 6 октября высадился в порту Пернау (Pernau, латв. Пярну)[345]. После длительного сосредоточения войск и накопления предметов их снабжения в районе Везенберга (Wesenberg, латв. Ракваре), куда прибыли дополнительные подкрепления, а также некоторых оперативных размышлений шведского командования по поводу выбора направления главного удара, король Карл решил 12 ноября выступить из Везенберга под Нарву. 19 ноября шведская армия, насчитывавшая в своем составе 37–38 орудий, 23 батальона пехоты и 46 эскадронов кавалерии, всего от 8000 до 8500 солдат, около трети которых составляли кавалеристы, подошла к Нарве (по другим данным – от 10 500 до 12 000 солдат и офицеров, учитывая убыль в эскадронах и батальонах от болезней и дезертирства[346]; вместе с тем указываемое в источниках число батальонов и эскадронов в шведской армии, сражавшейся под Нарвой, соответствует по штатной численности общему количеству солдат, высадившихся в Ливонии – 20 000 солдат и офицеров, поэтому в некоторых исследованиях утверждается, что в битве против царской армии участвовало около 20 тыс. шведов и гарнизон города[347]).
Русская армия занимала укрепленный лагерь, образованный циркумвалационной и контрвалационной линиями, оконечности которых упирались в реку Нарва (Нарова). Укрепления лагеря составляли рвы, брустверы, палисад и рогатки, усиленные редутами и флешами. По периметру ограды через равные промежутки были сооружены подобия выступающих бастионов, чтобы вести фланкирующий огонь вдоль рва. В центре ограды имелось большое укрепление с бастионами, также защищенное инженерными сооружениями деревоземляного типа. Оно позволяло сосредоточить отдельную группировку войск для организации контратак в любом направлении. По условиям местности, на правом фланге расстояние между линиями было более километра, а на левом – около 500 метров; общая протяженность укрепленного рубежа обороны составляла около 7 км.
Еще 26–29 октября у деревень Пертц и Варгле – в 36 верстах восточнее местечка Везенберг, и 16 ноября у местечка Пюхаиоки (латв. Пюхъяегги, Пигаиоки) – в 32 верстах западнее Нарвы, шведские части сталкивались с выдвинутым в направлении Ревеля (эст. Таллинн) корпусом русской поместной дворянской конницы под командованием Бориса Шереметева (Московский поместный полк и иррегулярные отряды казаков и калмыков общей численностью около 6 тыс. всадников[348]). Поэтому Карл не мог рассчитывать на использование фактора неожиданности и не стал ввязываться в лобовое столкновение с русскими в невыгодных условиях, как он наверняка сделал бы лет через пять-шесть, но вынудил поместную конницу Шереметева отступить тем, что предпринял обходной маневр через болото. Русские блокировали главную дорогу, занимая выгодную позицию в узком проходе между холмами, подступы к которым прикрывали река с единственным узким мостом и болото. Однако местный житель Стефан Рабе (Раабе, Stefan Raabe) показал шведам другой путь, в обход моста по болоту, где и прошла часть шведской кавалерии. (Согласно местным преданиям, у Стефана был сын Иоганн Рабе, служивший драгуном в шведском гарнизоне крепости Мариенбург (Марленбург, Marienburg, город Алукснэ в Латвии), где он женился на служанке в семье пастора Иоганна Глюка (Johann Ernst Glück, был взят в плен русскими и отвезен в Москву, где основал свою школу и составил одну из первых русских грамматик, умер в Москве в 1705 году) – Марте Скавронской, которая после взятия русскими войсками крепости в августе 1702 года стала прачкой («портомоей») при драгунском полку, а затем наложницей сначала Людвига Алларта или Рудольфа Бауэра, потом Бориса Шереметева, потом Александра Меншикова, а потом любовницей и женой царя Петра I, впоследствии русской императрицей Екатериной I (хотя, по другим данным, мужем Марты был драгун Иоганн Краузе (Johann Krause), которого она впоследствии разыскала, уже будучи русской императрицей, и назначила ему пенсию, тогда как он продолжал служить в шведской армии в гарнизоне на Аландских островах)).
Днем 18 ноября корпус Шереметева соединился с основными силами русской армии под Нарвой, и царское командование получило достоверные сведения о приближении противника, хотя Шереметев несколько преувеличивал силы шведов. В этот же день шведская армия настолько приблизилась к Нарве, что обменялась с гарнизоном сигналами – выстрелы из пушек и запуск сигнальных ракет, а в ночь с 18 на 19 ноября к Нарве была выслана разведывательно-рекогносцировочная группа под началом полковника Ханса Ребиндера (Hans Henrik Rehbinder), оценившая характер позиций противника[349].
С другой стороны, царь Петр, напуганный преувеличенными донесениями Шереметева о силе шведов, бросил свою армию и в ночь с 17 на 18 ноября поспешно уехал в Новгород. Командование русскими войсками было поручено фельдмаршалу Карлу д’Кроа (Кроа-де-Крои, Кроа-де-Крой, фр. Charles Eugène Croa de Croÿ, бельгиец по происхождению, австрийский генерал-фельдмаршал, герцог Карл д’Кроа поступил на русскую службу в сентябре 1700 года, а действительное начальство над русской армией, где всем распоряжался царь, получил только после бегства Петра, в ночь с 17 на 18 ноября[350]; вместе с д’Кроа из австрийской службы на русскую перешли 80 офицеров, большинство из которых было под Нарвой[351]). По решению военного совета царской армии, который состоялся 18 ноября под председательством главнокомандующего фельдмаршала д’Кроа, почти все высшие офицеры, за исключением Бориса Шереметева, – заместитель командующего Яков Долгоруков, командиры дивизий («генеральств») Иван Бутурлин, Иван Трубецкой, Автоном (Автамон) Головин, Адам Вейде (Adam Weide), высказались за то, чтобы русские войска из-за укреплений лагеря в поле не вышли. Поэтому даже поместная конница заняла позицию на крайнем левом фланге между оборонительными рубежами с расчетом выйти оттуда только при благоприятной возможности, чтобы угрожать флангу и тылу противника. Таким образом, русское командование добровольно уступило инициативу слабейшему по силам и средствам неприятелю. При этом для обороны линии укреплений удалось сосредоточить около 20 тыс. солдат и офицеров пехоты[352], благодаря чему плотность сил с русской стороны составляла не менее 2,8 тыс. военнослужащих на километр фронта, что является достаточно высоким показателем.
В результате 5–6 тысяч шведской пехоты оказались перед необходимостью штурмовать оборонительную позицию, занятую вчетверо сильнейшим неприятелем, имевшим превосходство в артиллерии. Плотность артиллерии с русской стороны составляла от 7 до 10 стволов на километр фронта позиции (осадную артиллерию царской армии можно считать устаревшей, однако большая часть тяжелых пушек осадного парка по приказу Карла д’Кроа осталась на брешь-батареях[353], поэтому в бою приняли участие 50 вполне современных 3-фн полковых пушек, а также около 20 полевых орудий: 12-фн, 10-фн и 6-фн пушки и гаубицы[354]).
В свою очередь, шведская кавалерия должна была обеспечить фланг и тыл от нападения вдвое большей по численности русской конницы.
При таких условиях единственным объективным обстоятельством, указывающим на целесообразность атаки являлась растянутость русской позиции на 7 верст (~7 км)[355], что позволяло шведам создать локальный перевес в силах и средствах на отдельных участках, используя предоставленную им инициативу. Кроме того, субъективно король Карл считал русскую армию гораздо слабее шведской. Однако эти соображения отнюдь не свидетельствовали в пользу немедленных действий. Оперативно-тактический анализ позиции и соотношения сил приводит к выводу о целесообразности усиления резервами за счет гарнизонов местных крепостей, блокирования путей подвоза русской армии, оборудования укреплений на случай русских контратак, проведения инженерных мероприятий по подготовке штурма русского лагеря, координации действий деблокирующих сил и гарнизона Нарвы. По информации Б. Григорьева, фельдмаршал д’Кроа и генерал Алларт, отвечавший тогда за инженерное обеспечение действий русской армии, полагали, что шведы выстроят свой собственный укрепленный лагерь, откуда будут тревожить и ослаблять русских методическими вылазками