Вместо этого шведский король принял решение о немедленной атаке. Шведский писатель и историк Ф. Бенгтссон (Frans Gunnar Bengtsson) отметил по этому поводу в своем труде «Жизнь Карла XII» (швед. «Karl XII’s levnad») следующее: «Он осмелился и преуспел; он был прав, а умные и предостерегающие его оказались не правы».
Источники победы на войне с древнейших времен привлекали внимание людей, вызывая появление многочисленных трактатов по стратегии и тактике. Их авторы с большим или меньшим успехом пытались установить закономерности вооруженного противоборства, на основе которых можно было предложить способы и приемы ведения боевых действий, повышающие вероятность победы. Соответственно, определение таких закономерностей и способов потребовало использования аналитических методов познания действительности, начиная от элементарных индукции и дедукции, вплоть до математического анализа. Взаимосвязь теории и практики обусловила появление аналитических органов, призванных к организации управления войсками, – появились штабы.
Стратегические и оперативные решения при этом стали логически обоснованными, но предсказуемыми. Стороны, использующие практически одни и те же методы аналитического обеспечения организации войны, приходят к одинаковым выводам как по поводу наиболее целесообразных собственных действий, так и по поводу альтернативного поведения противника. В результате возникает известный «кризис аналитичности»[357], который преодолевается с помощью различного рода инноваций, неизвестных другой стороне: новых тактических приемов, новых видов вооружения, новых методов анализа информации и др. Тем не менее, во-первых, инновации практически всегда требуют предварительного вложения значительных ресурсов. Во-вторых, разрыв во времени между отысканием и эффективным применением инновации должен быть достаточно небольшим, иначе противник либо копирует ее, либо примет меры противодействия.
Между тем логический анализ означает нарушение целостного восприятия явлений, их разделение на части, каждая из которых изучается в отдельности, и на основе такого изучения формулируется синтетический вывод, касающийся всего явления. Однако явление в целом в действительности остается во многом не познанным, поскольку при наличии системной связи между частями оно обладает свойствами, отличными от свойств каждой из частей.
Кроме этого, ведение войны связано с таким количеством непредвиденных обстоятельств и постоянной необходимостью вносить коррективы и искать новые решения, что заранее всего не проанализируешь и не спланируешь, тем более по каждому возможному поводу. Вот здесь и выступает на первый план субъективный фактор личных способностей и межличностных отношений. В условиях недостатка информации военачальник вынужден принимать решения, используя, прежде всего, свой опыт и интуицию, а затем, несмотря на возражения и сомнения вышестоящего руководства и подчиненных, упрямо следовать принятому решению, так как сомнения и неопределенность обычно приводят к худшим последствиям, чем ошибки.
Накопленный человечеством опыт свидетельствует, что целостное ощущение и понимание событий и явлений достигается благодаря интуиции. На семинаре, проведенном в 1988 году в Швейцарии по инициативе Международного института менеджмента и посвященном проблемам интуиции, последняя квалифицировалась с одной стороны как навык, который можно тренировать и развивать, а с другой – как состояние бытия, уровень сознания[358].
Интуитивный подход зачастую позволяет принимать решения более верные, чем при логическом анализе ситуации. Однако для большинства людей доступ к интуиции затруднен цензурой сознания, своеобразным фильтром, который не позволяет стрессовым реакциям нарушить работу психики[359]. Для преодоления этой цензуры было разработано много приемов (толкование сновидений, автоматическое письмо, различные способы медитации и т. п.), однако есть люди, которые успешно пользуются интуицией, не прибегая к специальным техникам.
Отсюда допустимо предположить, что способный воспользоваться интуицией военачальник может принять нетривиальное, аналитически не прогнозируемое решение, являющееся неожиданным для противника, руководствующегося формальной логикой. Однако на практике, особенно в случаях обращения к историческому материалу, представляется достаточно трудным вычленить те решения ответственных лиц, которые принимались ими на основе интуиции. В связи с этим требуется определить характерные черты, которые позволяют предполагать ее использование.
Основой интуитивных решений является обработка информации другими способами, отличными от известных общих методов формально-логического и специальных методов математического анализа. Основываясь на повседневном опыте применения интуиции, которой хотя бы однажды воспользовался каждый из людей, можно отметить следующие ее характерные особенности: 1) быстрота формулирования выводов – на обработку информации затрачивается гораздо меньше времени, чем при использовании методов анализа; 2) своеобразие выводов, которые во многих случаях противоречат выводам, основанным на результатах анализа информации; 3) отсутствие формальных обоснований выводов – решение принимается зачастую вопреки внешним доказательствам и доводам; 4) внутренняя убежденность в правильности решения или истинности вывода, хотя объективно это ничем не подтверждено.
Следовательно, можно заключить, что проявления интуиции полководцев следует искать в тех случаях, когда ими оперативно принимались решения, противоречащие логической оценке обстоятельств, что характерно для экстремальных ситуаций. Соответственно влияние интуиции военачальника на формирование его полководческого «почерка», то есть совокупности типичных методов и приемов ведения боевых действий, заметно, прежде всего, в области тактики, где взаимодействие противоборствующих сил, ограниченное условиями пространства и времени, постоянно порождает ситуации, требующие быстрого реагирования и адекватных решений.
В области стратегии, где события разворачиваются медленнее, фактографически на первый план всегда выступает аналитическое обоснование решений. Интуитивное при этом маскируется проявленными в той или иной форме (высказывания, письма, дневники, мемуары) рациональными соображениями, которые и остаются зафиксированными в истории. Анализ тактических решений, напротив, позволяет усмотреть элементы интуиции тогда, когда те или иные действия полководца по видимости не были мотивированы логическим анализом ситуации и позднее не получили рациональных объяснений.
Кроме этого, наличие развитой интуиции можно предположить, основываясь на поведенческих особенностях интересующего человека. Например, молчаливость Карла XII свидетельствует о наличии у него потенциальной способности преодолевать так называемый «вербальный барьер» (неотвязное мысленное словоговорение), затрудняющий доступ к интуитивному.
Вместе с тем, как показывает в своем исследовании Б. Григорьев, Карл XII получил систематическое и глубокое для своего времени военное образование, начав изучать математику, фортификацию и военное дело в семилетнем возрасте под руководством генерал-квартирмейстера Карла Стюарта (Carl Magnus Stuart)[360]. Б. Григорьев приводит для примера вопрос, поставленный Стюартом перед Карлом в девятилетнем возрасте: «Должен ли фланг быть перпендикулярен, если вести огонь куртинами с крайнего фланга или фронта?» Хотя точный смысл этого вопроса сейчас уже и не вполне ясен, но его специальный характер и уровень сложности достаточно понятны, чтобы оценить верный ответ, данный Карлом. В этом же возрасте Карл уже изучал военную историю, тактику, топографию и готовил чертежи фортификационных сооружений. Одновременно отец – король Карл XI – неукоснительно наблюдал за тем, чтобы Карл постоянно присутствовал вместе с ним на войсковых маневрах и учениях, участвовал в военных сборах и инспекциях частей и соединений. В семь лет Карл стал шефом гвардейского полка, где затем он должен был периодически принимать на себя командование отдельными подразделениями в рамках мероприятий по боевой подготовке части.
В связи с этим совершенно необоснованно утверждать, что король Карл, никогда раньше не занимаясь военным делом, с началом Северной войны внезапно стал демонстрировать чудеса интуиции, принимая гениальные оперативные и тактические военные решения. В действительности, хотя Карл и не имел боевого опыта, но получил обширные теоретические познания, тогда как практические навыки организации оперативных и тактических действий частей и соединений у него были развиты еще с раннего детства, когда он принимал личное участие в военных учениях и маневрах.
Именно соединение интуиции с практическим опытом руководства войсками и углубленной теоретической подготовкой выработали «почерк» короля-полководца, проявления которого были дополнительно обострены уже описывавшимися выше индивидуально-психологическими особенностями личности Карла XII. Особенностью этого «почерка» была его оперативно-тактическая направленность – король обладал искусством увидеть поле боя со всеми его особенностями, верно оценить позицию противника и найти уязвимые места, нанести стремительный удар на выбранном направлении и добиться при этом от своих солдат и офицеров полной отдачи при решении поставленных перед ними боевых задач. Все указанные составляющие были ярко продемонстрированы Карлом в битве под Нарвой.
Командование левым крылом шведской армии под Нарвой было поручено генералу Карлу Реншельду (Carl Gustaf Rehnskjöld), а правым – генералу Отто Веллингку (Веллинг, Otto Vellingk). Пока пехота готовила фашины для заполнения рва, 16-орудийная батарея под командованием майора Густава Аппельмана (Gustav Gabriel Appelman) начала обстрел центра русской линии с холма Германсберг (нем. Hermannsberg, Германская Гора). Оставшиеся 22 орудия под управлением генерал-фельдцейхместера Йохана (Юхана) Шеблада (Johan Siöblad) были развернуты против правого фланга русских.