[565], а командир полка барон Альбедиль тогда был взят в плен, но впоследствии вернулся благодаря обмену военнопленными в Швецию, стал генералом шведской армии и участвовал в последнем походе короля Карла XII в Норвегии).
Нельзя также исключать, что помимо указанных соображений король предусматривал вероятность неблагоприятного исхода битвы, поэтому желал сохранить резервные части для прикрытия отхода войск с поля боя, а затем и отступления армии от Полтавы (как и было сделано в действительности – навстречу отступавшим шведам для их прикрытия были высланы Карельский рейтарский, Уппландский и немецкий Альбедиля драгунские полки, а также Шведско-Финский рейтарский полк дворянского знамени – всего более 1 тыс. солдат и офицеров[566]).
Пока шведская армия строилась для боя, стало рассветать. Причем русские уже заметили шведов – небольшой, около 50–100 всадников отряд генерала Вольмара Антона Шлиппенбаха (Wolmar Anton Schlippenbach), посланный на разведку, наткнулся на русские казачьи дозоры[567] (возможно, это был якобы остававшийся в обозе Лифляндский рейтарский полк дворянского знамени (швед. Livländska adelsfanan), из-за своей малочисленности сведенный в один эскадрон численностью 86 солдат и офицеров[568]). Генерал Шлиппенбах, проигравший русским два сражения в Прибалтике (вначале локальное боевое столкновение под Эрестфером (Эрастфер, Errastfer), а затем уже достаточно крупное – под Гуммельсгофом (Hummelshof)), и с тех пор не допускавшийся королем к ответственным должностям, вновь оказался крайне неудачлив. При прорыве шведской армии через русские редуты отряд Шлиппенбаха продолжил разведку по Яковецкому лесу в сторону русского лагеря, был вновь обнаружен и принят за крупные силы шведской кавалерии (возможно, Шлиппенбах соединился с валашским полком (швед. Vallackregementet) Сандула Кольцы в районе Яковцов). Навстречу из укреплений севернее Яковцов выступил Белозерский драгунский полк и два отдельных эскадрона, которые разогнали шведов и взяли в плен самого генерала Шлиппенбаха и его помощника, участника битвы под Лесной подполковника Герхарда Платера, командовавшего Лифляндским полком (потери в Белозерском драгунском полку составили 30 человек убитыми[569]).
По другой версии, поздним вечером 26 июня генерал Ренне лично выехал с разведывательным отрядом к шведским позициям, услышал непрерывный шум строящихся и выступающих войск и оповестил об этом русское командование, одновременно приказав готовиться к бою подчиненным ему кавалерийским частям в районе редутов[570]. Вероятно, обе версии достоверны, то есть, после известия Ренне русские заставы и пикеты с повышенным вниманием стали следить за подходами к своим позициям, и, заметив движение отряда Шлиппенбаха, немедленно дали сигнал о появлении противника. Из района расположения русских редутов начался артиллерийский обстрел шведов, что свидетельствует о вооружении пушками тех укреплений продольной линии редутов, которые были в значительной степени окончены постройкой.
В шведских рядах появились первые убитые и раненые, однако после небольшого совещания между королем, Пипером и Реншельдом, а также заслушивания мнения Левенгаупта[571], шведское командование решило продолжать операцию по принятому ранее плану – Реншельд и Левенгаупт высказались за продолжение наступления. Хотя теперь, после очевидной утраты фактора внезапности, придерживаться прежнего плана означало со всей ясностью действовать под диктовку противника.
В момент обсуждения этого ответственного решения, от которого зависела судьба армии, шведское командование, вероятно, понимало, что требуется предпринять что-то, противодействующее планам врага. Например, можно было просто вернуть солдат в лагерь, как это было 22 июня, когда вся шведская армия выстроилась к северу от Полтавы, ожидая так и не последовавшего русского нападения[572]. До подхода иррегулярной кавалерии калмыков еще оставалось время, достаточное для организации новой операции по другому плану.
Кроме того, пока солдаты еще были построены в походные колонны, можно было двинуть их в обход редутов, через Яковецкий или Малобудищенский леса.
По крайней мере, поскольку начинало светать и темнота уже не могла служить прикрытием от огня с редутов, то целесообразно было хотя бы подвезти из лагеря артиллерию, чтобы с ее помощью частично подавить и ослабить огонь русских. Тем более, как видно на картах местности (см. на схемах), юго-западнее продольной линии редутов и севернее дороги из Полтавы на Будищи и Петровку находилось возвышенное плато – высота 164, выгодная для размещения артиллерии, чтобы обстреливать как продольную, так и поперечную линии русских укреплений. Причем калибр орудий, имевшихся на вооружении редутов и дислоцированной под их прикрытием русской кавалерии – в основном 2-фн и 3-фн полковые орудия, – не позволял им вести эффективную контрбатарейную борьбу против шведской полевой артиллерии.
По воспоминаниям Левенгаупта, отсутствие поддержки своих пушек в момент продвижения мимо русских укреплений крайне отрицательно сказалось на моральном состоянии солдат пехоты[573].
Однако корректив в первоначальный замысел атаки внесено не было. Это указывает на то, что и королем, и высшими офицерами его армии овладели апатия и безынициативность, в силу которых они предпочитали «плыть по течению» и надеяться на благоприятное стечение обстоятельств, вместо того, чтобы перестроиться на упорную и длительную борьбу с сильным противником. Апатия короля являлась следствием плохого самочувствия из-за ранения, а вот безынициативность его военачальников объяснялась как их усталостью от войны и болезнями (например, Левенгаупт был болен дизентерией, а Реншельд испытывал последствия контузии), так и необоснованными расчетами на слабость неприятеля, – шведские офицеры непрестанно напоминали солдатам о битве под Нарвой[574].
По воспоминаниям Даниела Крмана, в знак начала битвы шведскому войску был дан сигнал – два пушечных выстрела.
§ 4.2. Прорыв шведских войск через систему редутов противника. Отделение от основных сил и разгром группы генерала Рооса. Снятие осады Полтавы
Около 3.45 утра 27 июня 1709 года генерал Левенгаупт получил приказ, отдать который могли только фельдмаршал Реншельд или король Карл XII, – перестроить пехоту из колонн в соответствии с принятым линейным построением боевого порядка (франц. «ordre de bataille») и наступать в сторону русского лагеря через систему редутов[575]. Исходя из числа батальонов и размеров пространства, скорее всего шведская пехота построилась в две линии, каждая линия протяженностью около 1 км по фронту. Согласно обоснованному предположению В. Молтусова, в действительности развернуться и построиться в боевой порядок удалось только трем колоннам – левофланговой и двум центральным, тогда как правофланговая колонна, в которой двигались Лейб-гвардия и Главное командование шведов, из-за недостатка места на поле так и продолжала идти вперед в походном порядке[576].
После развертывания шведской пехоты к бою, девять батальонов второй и третьей колонн генералов Берндта Стакельберга (Штакельберг, Berndt Otto Stackelberg) и Карла Рооса (Рус, Руус, Розен, Carl Gustaf Roos) оказались прямо перед четырьмя редутами продольной (по ходу движения шведов) линии. С точки зрения А. Констама, оригинальный план прорыва главных сил шведской армии через редуты предполагал, что батальоны из левофланговой и правофланговой колонн пехоты быстро пройдут через обе линии укреплений, в то время как две центральные колонны пехоты отвлекут на себя внимание и огонь защитников редутов, организуя серию атак на укрепления[577]. Проблему представляло то, что командующие колоннами, полковые и батальонные командиры шведской армии не были информированы о порядке своих действий по этому плану – обходить им редуты, штурмовать их или просто демонстрировать атаки, и какие именно укрепления являются их целью.
Поэтому, пока главные силы кавалерии и пехоты шведов двигались мимо редутов, части, входившие в колонну Стакельберга – Вестерботтенский, Эстгетский и Уппландский полки (всего около 2 тыс. солдат и офицеров в 5 батальонах), и Рооса – Далекарлийский полк и два батальона Лейб-гвардии пешего полка (всего около 1,5 тыс. солдат и офицеров в 4 батальонах)[578], оторвались от своих главных сил, так как фактически приступили к штурму редутов, отвлекая на себя вражеский огонь. С целью огневой поддержки этим колоннам были переданы все взятые в бой пушки – четыре трехфунтовых орудия. Два ближайшие к шведам редута были взяты быстро вследствие незавершенности постройки и соответствующих изъянов в обороне, а гарнизоны редутов перебиты. Первым из редутов овладели четыре батальона Вестерботтенского и Далекарлийского полков, которыми командовали полковники Гидеон Фок и Густав Сигрот, а второй редут захватили те же два батальона Далекарлийского полка Сигрота. После штурма первого редута колонны шведской пехотной группировки стали перемешиваться и два батальона Лейб-гвардии пешего полка из колонны генерала Рооса присоединились к правофланговой пехоте генерала Андерса Лагеркруны (Лагеркрона, Anders Lagercrona). В то же время Далекарлийский полк отставал от общего движения, поскольку штурмовал второй редут в продольной линии укреплений.