Тем не менее, в любом случае, не менее важным обстоятельством, относящимся к действиям русской кавалерии в районе редутов, на которое не обращают внимание российские историографы, является то, что благодаря решениям царя Петра перед шведской армией открывались новые варианты продолжения боевых действий, причем даже с определенной вероятностью успеха.
Приказ царя об отступлении кавалерии от редутов привел к тому, что незначительная часть этих сил во главе с Меншиковым отошла в лагерь русской армии, около трети отступило под защиту укреплений севернее Яковцов, а основная масса русской кавалерии под командованием Бауэра двинулась мимо западного фаса лагеря на север, в направлении холма, отделяющего овраг речки Побыванки от крутого склона, обрывающегося к Ворскле.
Шведская кавалерия начала преследование, которое, по свидетельствам шведских очевидцев, заставило русскую конницу, вначале организованно отступавшую с арьергардными боями, обратиться в бегство. Русская кавалерия, прикрывавшая редуты и по численности почти не уступавшая шведской, теперь была «сбита» с поля боя. По мнению П. Энглунда, шведам представилась возможность разгромить большую часть царской кавалерии и тем самым надежно обеспечить последующий штурм укрепленного лагеря русской армии, но эта возможность оказалась упущена, поскольку преследование остановил приказ фельдмаршала Реншельда[626].
Приказ был отдан кавалерии обоих флангов, но активное преследование вели только правофланговые кавалерийские части под командованием генерала Крейца – семь рейтарских и драгунских полков. На левом фланге семь других кавалерийских полков, которыми командовал генерал Гамильтон, вообще не участвовали в погоне за противником. После отступления русской конницы части этой кавалерийской группы обошли редуты с северо-запада и медленно продвигались к вражескому лагерю через Малобудищенский лес юго-восточнее деревни Малые Будищи, полностью оторвавшись от своей пехоты[627].
С другой стороны, мчавшиеся вслед за противником кавалерийские полки Крейца, никакими устными приказами было не остановить, так как стремительно атакующая большими массами кавалерия становится полностью неуправляемой. Пыль и пороховой дым, топот копыт, крики отдельных людей и конское ржанье, грохот выстрелов и лязг оружия – все это исключает для командиров возможность управлять тысячами кавалеристов, быстро преследующих противника. В связи с этим наиболее достоверными выглядят те свидетельства, что шведские драгуны и рейтары были остановлены вражеским артиллерийским огнем при движении мимо русского укрепленного лагеря. В результате пушечных залпов в шеренгах ближайших к ретраншементу эскадронов падали всадники и лошади, убитые или раненные ядрами и картечью. Соответственно следующие за ними конники, чтобы не споткнулись их лошади, были вынуждены отворачивать влево от возникающих препятствий, наперерез движению более удаленных от лагеря эскадронов, которые, избегая столкновения, в свою очередь также должны были уклоняться к левому флангу. Это вынужденное изменение направления движения шведской кавалерии, по-видимому, сначала приостановило преследование, а затем привело к его окончательному прекращению. Уклоняясь от артиллерийского огня из русского лагеря, преследовавшие противника шведские кавалерийские части стали смещаться к северо-западу и группироваться на восточной опушке Малобудищенского леса в районе села Тахтаулово. Здесь к ним присоединилась и левофланговая кавалерийская группировка генерала Гамильтона.
(По некоторым данным, при выходе в район деревни Малые Будищи эту группировку атаковала иррегулярная казацкая конница гетмана Скоропадского, усиленная отрядом калмыков, что задержало на левом фланге два батальона Вестманландского пехотного полка (швед. Västmanlands Regemente), помешав им соединиться с основными силами пехоты[628]. По-видимому, скорее здесь имела место имитация нападения, чем реальная атака. Согласно утверждениям шведских источников, по пути через Малобудищенский лес солдаты и офицеры Сконского драгунского полка встретили каких-то депутатов от казацких частей гетмана Скоропадского, предложивших шведам, что казаки перейдут на их сторону, но предложение так и осталось без внятного ответа из-за нежелания шведских командиров брать на себя какую-либо ответственность[629].)
Как видно, чтобы в полной мере воспользоваться отступлением русской конницы, шведам требовалось преследовать ее на возможно большее удаление от русского лагеря, на что была способна только их левофланговая кавалерия, которая вместо этого уклонилась к Малобудищенскому лесу при обходе редутов. Вместе с тем в ходе преследования противника эта часть кавалерии могла попасть под удары со стороны еще не задействованной царем кавалерийской группировки, дислоцированной в районе русского лагеря – 13 драгунских полков под командованием генералов Григория Волконского и Александра Волконского, а также иррегулярной конницы из района Осьмачки – Тахтаулово. Кроме того, увлекшись преследованием, половина шведской кавалерии вообще покинула бы поле боя на неопределенное время. Учитывая, что правофланговая кавалерия попала под артиллерийский огонь и была временно дезорганизована, остановка преследования, во-первых, была в целом оправдана обстановкой. Во-вторых, приказы Реншельда вряд ли повлияли в данном случае на развитие оперативной ситуации, поскольку она непосредственно определялась ходом боя, а не управленческими решениями командования. Другое дело, что в дальнейшем фельдмаршал все-таки не позволил шведам воспользоваться тем объективным преимуществом, которое предоставило им отступление большой части русской кавалерии, а именно ее временной небоеготовностью, связанной с необходимостью заново собраться и построиться на новых исходных позициях. По мнению А. Констама, основная масса отступавшей от редутов русской кавалерии бежала через все поле перед лагерем царской армии и даже пересекла овраг речки Побыванки, и только за оврагом русские драгунские части начали постепенно останавливаться, поэтому генерал Бауэр приступил к их сбору и перегруппировке лишь около 5.30 утра[630].
По мнению В. Молтусова, отступление русской кавалерии было организовано в поэскадронном порядке, на расстояние 3–4 версты до Побыванки, и продолжалось 15–20 минут с учетом замедления, вызванного необходимостью перемещения конной артиллерии; при этом арьергардные части, отойдя к Побыванке, развернулись и контратаковали тех шведских кавалеристов, которые продолжали преследование несмотря на артиллерийский огонь из лагеря царской армии[631]. Главная задача русского командования на данном этапе была выполнена – кавалерия отведена за лагерь и сохранена для дальнейшей борьбы.
Дискуссионный вопрос по поводу того, насколько организованно отступила из района редутов русская кавалерия, несколько проясняют два документа, опубликованные в работе П. Кротова: «Табаль войску русскому» и «Ведомость нижеписанных драгунских полков, которые были при Полтаве: сколко ундер-офицеров, капралов и драгун было на баталии и что ис того числа побито и затем ныне при полках». Сравнительный анализ этих источников информации показывает, что зафиксированный после Полтавской битвы списочный состав кавалерийских полков, развернутых в боевом порядке главных сил русской армии, существенно превышал реальную численность этих полков на момент их непосредственного участия в битве. Так, 18 кавалерийских полков, задействованных в полевом бою с противником на завершающем этапе битвы, уже после ее окончания насчитывали по списку немногим менее 15,2 тыс. солдат и офицеров, тогда как перед окончанием битвы в боевых порядках этих же частей имелось в наличии всего 12,2 тыс. военнослужащих[632]. Поскольку в боевой порядок были включены и те полки, которые уже участвовали в боевых действиях в районе редутов, а затем отступили к северу от русского лагеря, то, вероятно, столь существенное различие в списочном и наличном составе объясняется отсутствием части их солдат и офицеров, рассеявшихся по окрестностям поля битвы при беспорядочном отходе русской кавалерии от редутов за речку Побыванку. После окончания Полтавской битвы большая часть этих военнослужащих вновь возвратилась в ряды своих полков.
§ 4.4. Атака лагеря русской армии шведской пехотой
В это же время, около 5.00, после прохода через линию редутов два батальона шведской пехоты с левого фланга двинулись на север вдоль опушки Малобудищенского леса вместе с конницей левого фланга, а четыре батальона из центра и шесть правофланговых батальонов из четвертой колонны генерала Андерса Лагеркруны, остававшиеся под общим командованием генерала Левенгаупта, вышли к южному фасу русского лагеря (в шведских источниках утверждается, что Вестманландский, Эстгетский и Уппландский полки (всего пять батальонов) взяли штурмом два русских редута из продольной линии шести укреплений[633], но русскими это опровергается, что выглядит более правдоподобным, учитывая отрицательные результаты штурма одного редута группой генерала Рооса из шести батальонов; тем не менее, по данным В. Молтусова, два редута, занятые полком псковских стрельцов численностью 705 солдат и офицеров под командованием полковника Матвея Неклюдова, были атакованы шведами, но без результата[634] – вероятно, шведам удалось захватить редан между двумя центральными редутами продольной линии, который вместе с обоими укреплениями обороняли стрельцы полковника Неклюдова). К этим силам присоединились Реншельд и Карл XII со свитой, которые приказали Левенгаупту начать атаку русского лагеря. Шведская пехота, построившись под обстрелом с тыла – из близлежащих р