[645]. Следовательно, немногочисленная шведская пехота, хотя бы ей и удалось под ружейно-артиллерийским огнем преодолеть ров и вал или ворваться в лагерь по проходам, получала возможность овладеть укреплением лишь в том случае, когда русская пехота поддастся панике и начнет сама разбегаться в разные стороны перед шведами. Определенная вероятность такого развития событий существовала при условии внезапной атаки, но промедление с нападением на лагерь свело эту вероятность успеха к минимуму, даже если бы шведы стойко выдержали огонь вражеской артиллерии.
В действительности, хотя для отражения атаки, по-видимому, было задействовано немногим более половины всех орудий, находившихся в русском лагере, но эффективность их огня оказалась настолько высока, что шведская пехота была остановлена на расстоянии примерно 30 саженей (около 64 метров, поскольку 1 сажень составляет немногим более 2,1 метра), от лагерного ретраншемента: «… тогда неприятель получил наш транжамент во фланку себе, к которому на левой угол генерал Левенгопт с пехотою гораздо приближился, а имянно саженях в 30-ти, но оттуды ис пушек отбит»[646]. При подходе к ретраншементу шведы попали под такой эффективный артиллерийский обстрел, что Кальмарский и Уппландский полки после одного залпа потеряли убитыми и ранеными до половины своего состава[647] (этими частями командовали полковники Густав Ранк (Gustav Ranck) и Густав Штернхек (Штернхук, Gustav Stiernhöök), которые оба погибли в Полтавской битве. – П. Б.). Тяжесть потерь, понесенных в результате неоправданно долгого нахождения под огнем неприятельской артиллерии, вынудила шведское командование прекратить атаку. Всего через 45 минут после выхода в предполье русского лагеря шведской пехоте пришлось начать отход на северо-запад, в сторону села Тахтаулово[648]. После этого маневра между группой генерала Рооса и лагерем царской армии не осталось никаких шведских сил, что и позволило русским около 6 часов утра произвести успешную вылазку и уничтожить отставшие вражеские части.
По нашему мнению, это был один из решающих эпизодов Полтавской битвы. Умело использовав взаимодействие пехоты и кавалерии при прорыве через систему вражеских редутов, опрокинув и прогнав с поля битвы половину конницы противника, шведы вплотную приблизились к решению главной оперативно-тактической задачи. Они атаковали русский лагерь достаточно крупными силами – до 5 тыс. солдат и офицеров, которые вынудили отступить 10 пехотных батальонов неприятеля, что, несомненно, должно было вызвать в царском лагере дезорганизацию и беспорядок. Фронт боевого порядка шведского построения был примерно равен протяженности открытого с поля участка южного фаса русского лагеря, так что дополнительное усиление для шведов было бы просто излишним по условиям местности. Главные силы русских оставались заперты внутри лагеря, а шведская кавалерия прикрывала свою пехоту от удара с открытого фланга. Однако долгожданная атака окончилась неудачей.
Возможно, генерал Левенгаупт не проявил достаточной настойчивости в организации этой атаки. На заключительном этапе битвы, когда те же десять шведских батальонов атаковали всю царскую пехоту, выведенную из лагеря, по ним с предельной дистанции открыло огонь 58 двухфунтовых, трехфунтовых и восемнадцатифунтовых полковых пушек и гаубиц и 24 шестифунтовых мортиры и мортирки. Однако восемь шведских батальонов из десяти выдержали этот обстрел и довели свою атаку до штыкового боя, опрокинув часть русских батальонов первой линии.
По утверждению А. Констама, атака шведской пехоты на русский лагерь была остановлена фельдмаршалом Реншельдом в связи с необходимостью для пехоты обходить под огнем противника водосток в 100 метрах к югу от русского лагеря[649] (вероятно, Констам имеет в виду один из оврагов на опушке Яковецкого леса, по заболоченному дну которого протекал мелкий ручей, входивший в сеть водостоков, связанных с поймой реки Ворсклы. – П. Б.). Фельдмаршал решил отвести пехоту к Малобудищенскому лесу, чтобы согласно первоначальному плану осуществить скоординированное с действиями кавалерии нападение на лагерь с северо-западного направления, где рельеф местности не создавал препятствий для атаки, а вражеские укрепления были менее развиты с точки зрения плотности размещения артиллерии.
Вместе с тем, по нашему мнению, следует признать, что шведы потерпели неудачу не просто из-за неблагоприятного стечения обстоятельств или особенностей местности. Система редутов полностью себя оправдала, так как фронтальный прорыв мимо этих укреплений дезорганизовал и существенно ослабил шведскую армию, а русская артиллерия с самого начала крайне удачно проявила себя в битве, поскольку вначале вынудила шведскую кавалерию прекратить преследование разбитой русской конницы, а затем сорвала атаку шведской пехоты на лагерь русской армии. Таким образом, шведское командование могло только сожалеть о своем опрометчивом решении пренебречь обходными маневрами и прорываться прямо через вражеские полевые укрепления. Кроме того, оно с опозданием убедилось в силе вражеского артиллерийского огня, хотя и Карлу XII, и Реншельду нетрудно было это предвидеть еще до боя, исходя из одного только количества орудий противника, сосредоточенных им для обороны своего лагеря. Теперь обстановка вновь требовала от короля и его фельдмаршала корректировки первоначального оперативного плана действий, который, в принципе, был уже выполнен, но успеха шведам так и не принес.
Глава 5. Битва под Полтавой (второй этап)
§ 5.1. Пассивность шведского командования. Выдвижение из лагеря и построение главных сил русской армии
Около 5.30–6.00 шведские пехотные и кавалерийские части начали подходить к восточной опушке Малобудищенского леса, где они могли укрыться от огня вражеской артиллерии в низменной и местами заболоченной долине, проходившей вдоль лесной опушки в сторону оврага речки Побыванки[650]. Прибывшее сюда же шведское командование стало обсуждать план дальнейших действий. Поскольку развитие ситуации ясно показало, что с имеющимися у шведов силами русский лагерь штурмом не взять, то в Пушкаревку отправили генерал-адъютанта подполковника Андерса Гилленклу (Юлленклу, Anders Gideon Gyllenclöu), который должен был привести резервные части и артиллерию[651]. Из этого следует, что Карл и Реншельд решили отложить штурм до второй половины дня, если не до вечера, поскольку для прибытия артиллерии и ее размещения требовалось много часов. Кроме того, многочисленные вестовые, немецкий вербованный драгунский полк под командованием полковника Нильса Ельма (Хельм, Nils Hjelm) и Вестманландский пехотный полк генерала Акселя Спарре (фактически полком командовал участник битвы под Лесной подполковник Карл Синклер (Carl Anders Sinclair)) были направлены для присоединения отставшей группы генерала Рооса. Остальные силы шведов начали располагаться с целью нападения на вражескую кавалерию, перегруппировывавшуюся к северу от царского лагеря[652].
Приблизительно до 7.00 русское командование наблюдало за противником и решало задачу по уничтожению группы Рооса, пока не предпринимая никаких действий против главных шведских сил. Инициатива в эти минуты по-прежнему принадлежала шведам, однако ни Карл, ни Реншельд не использовали драгоценное время для принятия и воплощения в жизнь каких-то кардинальных решений, отвечающих сложившейся ситуации. Вместе с ними ни один из высших шведских офицеров в это время не смог или не захотел объективно оценить обстановку и довести свое мнение до руководства армии.
Король и фельдмаршал планировали продолжить бой, хотя, учитывая отделение шести батальонов генерала Рооса и потери, понесенные во время прохода через систему редутов, от шведской пехоты осталось около 4–4,5 тыс. солдат и офицеров[653] (чтобы компенсировать недостаток пехоты, король вначале принял решение спешить часть драгун, но потом, в силу развития обстановки, это решение было отменено[654]). К 8.00 уже поступили известия, что группа Рооса отрезана, а затем и атакована русскими[655], что исключило возможность оперативно соединиться с этими частями. Конница также понесла потери (учитывая общие потери кавалерии в битве, по-видимому, до 1 тыс. рейтар и драгун). Иррегулярная конница – союзные шведам казаки – к тому моменту, вероятно, уже рассеялась, вследствие чего шведы были лишены возможности ведения ближней разведки и наблюдения за противником. Все части и подразделения были расстроены и требовали организации, однако число убитых и раненых среди офицеров оказалось очень велико, что затрудняло приведение войск в порядок. Подкрепления – весьма незначительные – способны были прибыть на поле битвы только через продолжительное время, причем противник мог так же отрезать и атаковать их, как ранее группу генерала Рооса.
В данной обстановке единственно верным решением для шведов видится отступление либо нестандартные, неожиданные для противника действия. Однако для осуществления таких действий, даже если бы командование сумело их изобрести, шведам требовалась оперативная пауза, чтобы присоединить подкрепления, окончательно установить судьбу отрезанных подразделений, привести в порядок наличные части, расположить силы и средства в соответствии с новыми планами.
В этих условиях фельдмаршал Реншельд и Карл допустили еще одну грубую ошибку, в очередной раз неадекватно оценив противника, хотя русские своими действиями против группы Рооса уже продемонстрировали активность и наступательность. Шведское командование продолжало по-прежнему рассчитывать на пассивность неприятеля и ожидало, что свободно располагает инициативой, имея ничем не ограниченный запас времени. Однако в период с 7.30 до 8.00 наблюдатели несколько раз сообщили, что русские солдаты выходят из лагеря. Теперь от Реншельда и короля потребовалось в условиях дефицита времени бы