Гиппокамп реагирует на то, где мы сейчас, и влияет на реакцию тела и разума, сравнивая наше пространство с воспоминаниями, которые вызывают либо страх, либо чувство защищенности. Благодаря этому механизму наше физическое пространство непрерывно подает нашему телу сигналы пребывать в состоянии готовности или в режиме восстановления, выделяя постоянный поток химических веществ, которые могут навредить или исцелить. Место, где мы находимся, — это мощный элемент на пути к внутреннему исцелению.
До тех пор, пока наука об этом процессе не была понята, влияние больничной среды на нашу внутреннюю целебную способность в значительной степени игнорировалось. Клиники были созданы для врачей, которые могли бы провести лечение. Типичный пример — госпиталь, в котором я учился. Шесть этажей маленьких комнатушек — обычно от двух до четырех пациентов в палате — рядом с шумной дорогой без парковки. У врачей был свой вход с задней стороны здания, а вход для неотложной помощи располагался с фасада. Сирены кричали днем и ночью. Два крыла этого бетонного блока образовывали центр больницы, который был построен без должного внимания к свету, шуму, цвету, потоку воздуха или природе. Когда больнице нужно было расшириться, были добавлены другие крылья — обычно соединенные длинными коридорами, простирающимися от главного вестибюля. После того как некоторые из них были добавлены, место превратилось в запутанную сеть коридоров, часто без четких указателей для пациентов. Чем больше становилась больница, тем более запутанной она была, и у нее была скорее атмосфера склада, чем исцеляющая среда. Это был типичный госпиталь двадцатого века. Затем в 1984 году экологический психолог Роджер Ульрих провел новаторское исследование под названием «Вид из окна». В этом эксперименте пациенты, выздоравливающие после операции, были случайным образом назначены либо в комнату с видом на кирпичную стену, либо в комнату с видом на рощу. Ко всеобщему удивлению, пациенты, у которых был вид на природу, шли на поправку быстрее. У них было меньше болей, они принимали меньше анальгетиков, им требовалось меньше ухода, уменьшилось количество жалоб, и они выписывались быстрее, покидая больницу на целый день раньше, чем те, кто смотрел на кирпичную стену.
Ульрих открыл новую исследовательскую область, описывающую влияние пространства на результаты лечения. Его опыты показали, что:
• одиночные палаты в больницах могут уменьшить количество инфекций и рецидивов, улучшить сон пациента, его взаимоотношения с семьей и персоналом и повысить уровень удовлетворенности лечением;
• естественный свет может уменьшить количество медицинских ошибок и продолжительность пребывания в клинике, наладить сон, бороться с депрессией и болью, помочь недоношенным детям быстрее набирать вес и улучшить удовлетворенность пациентов и семьи;
• близость природы может уменьшить боль, стресс от госпитализации и сократить продолжительность пребывания пациента, а также повысить уровень удовлетворенности.
Другие характеристики пространства и окружения также влияют на здоровье, включая шум, вентиляцию, художественное оформление, расположение мебели и возможность бывать с семьей. Недавние исследования показали, что правильная среда здравоохранения может сэкономить деньги, сократить текучесть кадров и привлечь пациентов. Это исследование теперь известно как обоснованный дизайн и оптимальные целебные среды (OHE — optimal healing enviroment) — область, в которой я сосредоточил большую часть своей работы (расскажу об этом чуть подробнее).
Большинство изменений, связанных с созданием ОНЕ, были сделаны в отделениях неотложной помощи. Но если их задействовать и для хронических заболеваний, как это делается во многих культурах в течение столетий, воздействие OHE может привести к заметному и уверенному исцелению. Клара, пациент моего коллеги, использовала внешнее измерение, чтобы исцелить себя, когда все лучшие методы медицины не сработали.
Клара была ярким и любимым учителем в школе для приемных детей в Балтиморе. Когда она отошла от преподавательской деятельности, чтобы посвятить свое время общественной работе в городе, ее муж и трое взрослых детей поддержали это решение. Все было хорошо в жизни Клары, как вдруг она была поражена таинственной болезнью. Все началось с усталости, постепенно развивалась мышечная слабость, а затем мышечное истощение. Она потеряла слишком много веса и стала подавленной. Работа в обществе была важна, но болезнь прогрессировала и заставила ее отказаться от деятельности и проводить все больше времени в постели. Даже поход на кухню, чтобы приготовить завтрак, истощал Клару. «Что происходит со мной?» — негодовала она.
С помощью мужа она начала искать лекарство. У нее был доступ к специалистам по всей стране — в больнице Джона Хопкинса, Колумбии, Гарварде, Висконсине, Стэнфорде и Лос-Анджелесе. Было выдвинуто несколько гипотез. Ей ставили многочисленные диагнозы и прописывали различные способы лечения, некоторые их которых были обоснованными, а некоторые — экспериментальными. Что это было? Синдром хронической усталости или миалгический энцефаломиелит? Аутоиммунный миозит? Прионная болезнь? Синдром множественной химической чувствительности? Митохондриальный дефицит? Обширная депрессия? Психосоматическое расстройство? Кларе нужно было знать название этой болезни, но никто не мог его дать.
Не произошло никакого внезапного чуда: все шло медленно, как растет и убывает луна.
Ее волосы начали выпадать, и вскоре ей пришлось нанять кого-то, чтобы помогать ей в повседневной жизни, уборке дома и уходу за собой. Затем она обратилась к врачам по вопросам питания и альтернативной медицины. Они выдвинули другие предположения. Пищевая аллергия? Дефицит питательных веществ? Синдром надпочечной усталости? Ей предложили много названий, но это не принесло ей никакого облегчения.
Это было тем более непонятным, потому что у Клары, казалось, уже были все элементы здоровья и исцеления в жизни — поддержка семьи и друзей, хорошая диета, прекрасный дом и доступ к лучшему медицинскому обслуживанию, как к традиционному, так и к альтернативному. Тем не менее она едва могла вести нормальную жизнь. Однажды к ней приехал друг, и разговор перешел от новостей о событиях в обществе к будущему Клары. Вместо того чтобы подумать о том, что еще он может сделать, друг спросил женщину, есть ли место, которое она больше всего любит и где она чувствует себя счастливой и здоровой. Клара сразу поняла. «Что ж, да, — сказала она. — Это в горах. У меня с мужем небольшой домик в Новой Англии, мне нравится быть там, он находится в самом лесу у небольшого озера. Животные приходят к нам. Свет и звуки успокаивают, а тишина прекрасна. Я вижу горы с нашего заднего крыльца. Это место восстанавливает мою душу каждый раз, как я приезжаю туда. Но из-за моей болезни я долго этого не делала». Она замолчала на какое-то время, а друг просто ждал продолжения.
В тот момент Клара поняла, что она собирается делать: нужно было ехать в горы. Это будет трудно, поскольку она едва могла позаботиться о себе. Но вместе с ее опекуном, семьей и друзьями она сможет остаться там на некоторое время.
«Но как насчет ваших врачей и визитов в больницу? -спросил друг. — Что будет с вами, если вы их бросите?»
Клара задумалась: «Не знаю». Она глубоко вздохнула: «Все диагнозы и методы лечения, которые я перепробовала до сих пор, не помогли. Думаю, мне сейчас нужно взять дела в свои руки». Таким образом, при содействии друзей и семьи она отправилась в свою горную хижину, решив остаться там, пока ей не станет лучше или пока она не умрет.
Ее выздоровление началось почти сразу. Сначала все, чего ей хотелось, это спать днем и ночью. «Это было, — рассказывала она позже, — как будто я была мертва большую часть времени. Но только когда я просыпалась, вокруг меня были мир и тишина, чистая вода и холодный свежий воздух, который заставлял меня спать крепче, чем когда-либо. И когда я просыпалась… о, красота. Мне казалось, что я живу в стихотворении Мэри Оливер. Я могла открыть окна и видеть светящиеся зеленые горы, услышать журчащий ручей, свет луны по ночам. Все постоянно менялось. Разные животные, маленькие и большие, попадались мне на глаза. Дождь и солнце окружали меня. Ветер шелестел в листве деревьев». Друзья и помощник помогали ей есть, купаться, одеваться и выходить на улицу. В течение двух недель ее физическое состояние оставалось прежним, добавилось лишь восхищение окружающим миром. А потом что-то изменилось.
Не произошло никакого внезапного чуда: все шло медленно, как растет и убывает луна. Каждый день немного отличался от предыдущего, постепенно прибавлялась энергия и убывала боль. Через две недели она смогла самостоятельно выйти на заднее крыльцо. Спустя месяц — пройти около 30 метров к ручью за ее домом. Через шесть недель она отправилась в местный город с помощником. А по прошествии еще месяца она отправилась туда сама. Она неспеша уменьшала дозировку своих лекарств: обезболивающих, антидепрессантов, стероидов, — надеясь, что рецидива не произойдет, и ее ожидания оправдались. После трех месяцев жизни в горах Клара однажды утром проснулась, встала с постели и собиралась выпить чашку кофе, как вдру поняла, что еще ни разу не подумала о своей болезни. Именно тогда она увидела, что твердо встала на путь восстановления.
Другие вещи в ее жизни тоже наладились в течение этих трех месяцев: появилось осознание того, что она действительно любит свою семью и хочет проводить с родными больше времени; открылся ясный взгляд на то, что ее жизнь для других — сначала преподавание, а затем общественная работа — отнимала ее энергию; она начала с больше двигаться и заниматься физическими упражнениями, что никогда раньше ей не нравилось, полюбила свое тело, пусть оно было и не без изъянов. Когда Клара вернулась домой, она обнаружила, что забота о себе эмоционально, физически и духовно перестала быть раздражающей обязанностью, а стала привилегией — нет, приятной необходимость — в ее жизни.