Кролики не умирали, и это было проблемой. Как ученые могли найти лекарство от болезни сердца, если они не могли ее спровоцировать? Чтобы изучить влияние питания на сердечные заболевания, исследователи посадили две группы кроликов на разные диеты, чтобы затем сравнить эффекты. Одна группа ела пищу с высоким содержанием жиров и холестерина; контрольная группа придерживалась обычной кроличьей диеты. Большинство подопытных на «вредном» корме развивало высокий уровень холестерина в крови, что блокировало артерии в их сердцах, подвергая их повышенному риску сердечного приступа и инсульта. Это была стандартная исследовательская тестовая модель, продемонстрированная в лабораториях по всему миру и ранее проверенная в собственной лаборатории исследователями несколько раз, которая укрепила гипотезу о влиянии холестерина на возникновение болезни сердца. Однако на этот раз результаты одной группы кроликов с высокожирной диетой были разные. Несмотря на высокий уровень холестерина в крови, зверьки в клетках на нижних полках лабораторий имели меньше закупорок в артериях и не умирали. Исследователи проверили и перепроверили тип и количество пищи и убедились, что эти кролики идентичны другим, используемым в эксперименте. Тем не менее, они не могли придумать объяснения очевидному иммунитету подопытных с нижней полки к нездоровым диетам. Исследователи были в замешательстве. А потом они поговорили с лаборантом.
Большинство ученых не отвлеклись бы на идею любви и просто сказали бы лаборанту прекратить гладить кроликов. В конце концов, их грант финансировал их, чтобы проверить гипотезу о болезни сердца, а не гипотезу о любви к живым существам. Но ведущему исследователю было любопытно. Любовь действительно преодолевала влияние диеты? Чтобы тщательно проверить эту гипотезу, исследователи разработали эксперимент, в котором кролики нового набора были случайным образом разделены на отдельные группы. Они поручили техникам каждый день вытаскивать кроликов в определенных группах из клеток, играть с ними, гладить и ласкать в течение какого-то времени, а другие группы оставить в покое: не вынимать их из клеток и не прикасаясь к ним. Спустя некоторое время они изучили влияние этой заботы на уровень холестерола, эндотелиальной функции, сужение артерии и развитие сердечной болезни. И что же выяснилось? Несмотря на то, что кролики ели большое количество жира и холестерина и у них даже повышался уровень холестерина в крови, у них было на 60 % меньше бляшек в артериях, чем у игнорируемых зверьков, хотя они были сопоставимы во всех других отношениях: генетически, по диете, весу, изначальному уровню холестерина и частоте сердечных сокращений. Фактором, который создал разницу, была любовь. Исследователи были ошеломлены. Если только несколько минут ласки каждый день могли уменьшить сердечную болезнь на 60 % у лабораторного животного, представьте, какое влияние может иметь на нашу жизнь любовь (или ее потеря)! Один пациент, в частности, ясно показал мне силу любви, исцеляющей сердце.
Любовь имеет огромное влияние на наше состояние — как моральное, так и физическое.
Мейбл была гранд дамой. В свои 84 она была главой большой семьи, а в течение предыдущих пятидесяти лет она заботилась, готовила, воспитывала, растила и любила несколько поколений. Она была сестрой, матерью, бабушкой и прабабушкой в семье почти шестидесяти из ее родственников, другие появились у ее двери и были «усыновлены» в семью. У нее было семеро собственных детей, девятнадцать внуков и двадцать пра- и праправнуков. Каждую неделю в течение трех десятилетий семья собиралась в ее доме после церкви по воскресеньям за едой, общением и весельем, а некоторые приходили послушать ее мудрые советы. Обычно они начинались с фраз «живи с любовью», «сначала любовь» или «Господь любит всех». Если ребенок плохо себя ведет, она может посмотреть на него строго и сказать лишь: «Ребенок…» Говоря научно, она советовала людям лучше управлять своим гневом, виной или отношением. «Господь любит всех людей, — говорила она, — и вас, и их. Ваша задача — постичь Господа». Не все следовали совету Мейбл, но все любили ее. В эмоциональном плане Мэйбл, возможно, была здоровее, чем большинство, но ее сердце начинало ослабевать. Я положил ее в больницу с одышкой и очень низким сердечным выбросом, что свидетельствовало о том, что ее болезнь, которая давала о себе знать более десяти лет, прогрессировала до конечной стадии. Она страдала хронической сердечной недостаточностью (ХСН), одной из основных причин госпитализации и болезни с очень высоким уровнем смертности. ХСН убивает более пяти миллионов человек в год только в Соединенных Штатах, уровень смертности от нее увеличился на 35 % с 1990-х годов, поскольку население постарело, и наша способность удерживать людей от внезапного сердечного приступа улучшилась, оставив их жить с поврежденными сердцами, которые скорее всего рано или поздно откажут. ХСН также является одним из самых дорогих заболеваний: более миллиона человек в год госпитализируются — от 30 % до 60 % из них более одного раза. Ежегодные затраты на лечение ХСН в США оцениваются в $40 млрд в год. Мейбл не госпитализировали больше года, так как мы поддерживали работу ее сердца, и ее общее состояние улучшилось. Но это привело к увеличению затрат на уход на дому.
За три месяца до этой госпитализации я рекомендовал сиделку, чтобы облегчить жизнь в доме. Она этого не хотела, но семья согласилась, и они нашли медсестру на дому. Кроме того, родственники стали поочередно приходить, чтобы быть с ней и помогать заботиться о ней каждый день. Ей это тоже не понравилось, обычно она заботилась о них, а не наоборот. Мэйбл не могла любить других так, как раньше. В этот раз после госпитализации я обнаружил, что ее показатели ухудшились: вес вырос, в основном из-за накопления воды, потому что ее сердце неэффективно качало кровь, уровень кислорода в крови также упал — это было признаком того, что плевральная жидкость заполнена жидкостью и в крови недостаточный уровень кислорода. Я назначил ей лекарства, способствующие поступлению кислорода, и диету, чтобы помочь организму восстанавливаться, и через несколько дней ее показатели стали лучше, но самочувствие осталось прежним. Однажды утром, когда я пришел проведать ее, она сказала: «Доктор, я ценю все, что вы для меня делаете. Просто мне кажется, что я доставляю слишком много беспокойства». Она была явно обеспокоена. «Не беспокойтесь, Мэйбл, — ответил я, слушая ее легкие и фиксируя вес, -это моя работа — улучшить ваше состояние». На следующий день она все еще жаловалась на одышку и слабость, а уровень кислорода в крови был ниже нормы. Я назначил ей физиотерапию, увеличил подачу кислорода и немного поменял набор лекарств. Ее показатели снова улучшились. Но через два дня ей стало хуже, и ее показатели снова упали. Я начал перебирать варианты: у нее начали отказывать почки? Семья подкармливала ее соленьями? Она принимала неправильные лекарства? Может, ее сердце просто исчерпало свой ресурс? Казалось, все в порядке, но эта закономерность повторилась. На этот раз никакой терапии я не корректировал. Показатели то улучшались, то ухудшались, то снова улучшались. Ее сердечная недостаточность нарастала и спадала почти независимо от моего лечения. Я не понимал, что происходит. «Доктор Джонас, — сказала мне однажды утром старшая медсестра, — я думаю, вы захотите поговорить с семьей Мейбл, особенно с Джейсоном, ее внуком. Он и пастор думают, что она хочет умереть».
Джейсон, как оказалось, поступил в колледж и получил степень по психологии. «Дитя моей любви», — рассказывала Мэйбл о нем, — он просто сидит и слушает меня и не дает мне грустить. Всегда было так». Я запланировал встречу с Джейсоном и пастором. Действительно, они подтвердили, что с тех пор, как я порекомендовал сиделку для ухода на дому, а семья начала приходить, чтобы заботиться о ней, Мейбл жаловалась на то, что является «бременем» и «бесполезной» для семьи. «Лучше мне умереть», — повторяла она. Члены семьи пытались противостоять такому отношению, умоляя ее не говорить этого и настаивая на том, что все ее любят. Кажется, это все только усугубило. Джейсон сказал мне, что с тех пор, как Мейбл госпитализировали, она призналась ему, что она пытается решить, должна ли она вернуться домой или умереть прямо в больнице. По мере того, как члены семьи приходили и уходили, она некоторое время чувствовала себя лучше, но затем вернулась к своим мыслям «я — бремя». Это повторялось вновь и вновь. Я предположил, что у нее была депрессия, и назначил лекарство, поднимающее настроение, но оно подействует всего на несколько недель. Кроме того, оно не решило основной проблемы, с которой она боролась — жить с развитой ХСН. Затем пастор сделал предложение. Если бы мы могли заставить семью согласиться пытаться не опекать Мейбл во время визитов, а искать у нее знания и мудрость — пусть она позаботится о них, возможно, это помогло бы ей снова почувствовать себя полезной. Джейсон согласился. Он предложил некоторым членам семьи не противоречить высказываниям Мейбл, хотя них не было определенного плана, как просить у нее любовь и мудрость. Если врач и пастор были согласны и рекомендовали такой сценарий, он был уверен, что большая часть родственников пойдет на это. Итак, совместно с семьей мы придумали план, как снова позволить Мейбл любить себя. Джейсон и пастор собрали большую часть родни вместе, и те согласились, посещая Мейбл, задавать ей вопросы, связанные с трудностями, которые у них были в жизни, и просить ее делиться своей мудростью. Они договорились спросить ее: «Какое отношение к этому имеет любовь?» — по этому вопросу ей всегда было что сказать. Мы собрали всех вместе, пришлось даже перевести пациентку в другую палату, чтобы вместить всех родных и друзей, которые пришли, их было более тридцати человек. Пастор помолился, а потом семья спросила ее, сможет ли она ответить им. «Ну, — сказала она между тяжелыми вдохами со слезами на глазах, — думаю, я могу попробовать». Пастор к моему удивлению предложил им спеть старую афроамериканскую духовную песню «Не время умирать». Они все знали слова. В течение трех дней показатели Мэйбл стабилизировались, в основном, до того уровня, который был, когда она была впервые госпитализирована и вернулась домой с кислородной маской и строгим режимом приема лекарств. Она прожила еще шесть месяцев и умерла, находясь со своей семьей дома. Она больше никогда не попадала в больницу и использовала свою исцеляющую силу до конца.