Мы привыкли видеть окружающий мир, его реальность определённым образом. Видящий осознаёт совершенно другую реальность, реальность высшего порядка. Она подобна алмазу — абсолютно прозрачному и бесцветному. Он сам существует в ней, и единственный ветер и единственная мысль, которая движется в канале — в срединном канале — это само Видение. Стоит ему выйти из этого состояния, как боковые каналы снова оживают, и высшая реальность для него исчезает. Однако даже в эти несколько минут он необратимо меняется, приближаясь к тому существу из света, которым в конце концов должен стать. Он сможет теперь видеть своё будущее, он знает, что его ждёт, каким он станет, и уже этого не забудет. Он уже испытал ту высшую радость, когда узел на сердце развязан, увидел сам бесчисленные планеты с бесчисленными живыми существами и знает, что сможет помочь им всем, так же как те, кто прошёл этим путём до него. Вот что такое Видение, о котором говорит Мастер, и вы должны о нём знать, потому что это ваше будущее, ваше и всех, кто возделывает прекрасный сад своего разума.
Глава 45. Время и пространство
Я никогда не забуду тот торжественный день. Была пятница. Мы работали изо всех сил, стараясь переделать все повседневные дела до полудня. Мата Джи с женой пристава сидели за ткацким станком в третьей камере, заканчивая новые коврики на продажу. Амирта и Бузуку вели свои занятия с ребятишками. Пристав, принявший на себя обязанности директора школы, наотрез отказался отменить уроки даже ради такого случая. Караульный провёл всё утро, балансируя на шаткой лестнице, которую придерживал комендант. Закончив, они радостно вбежали в участок и вывели нас всех на улицу, демонстрируя свою работу. Королевский лев, прежде грубо нацарапанный на глине под крышей, теперь красовался на аккуратном деревянном щите. Лев стоял на задних лапах и держал подушку, на которой в позе лотоса сидел ребёнок с книгой. Скрещенные мечи исчезли.
— Настали новые времена! — гордо провозгласил караульный.
— С помощью знаний мы сделаем больше, чем дубинками и сталью! — подхватил комендант.
Мы долго ахали и аплодировали, радуясь предстоящим переменам, которые обещал новый светлый символ. К обеду мальчиков отмыли и переодели в новую одежду из белого полотна. Караульный в третий раз надраил пол в участке, не забыв и о логове коменданта. Мата Джи с подругами внесли блюда с угощением, а Бузуку собственными руками соорудил какой-то необычайный фруктовый салат. «Мужчины тоже кое-что понимают в кулинарии», — важно заявил он.
Рабочих с семьями тоже пригласили на торжественное открытие нового крыла. Некоторые захватили с собой флейты и маленькие барабаны. Рыночный торговец, который ссудил нам деньги, пришёл с огромным мешком разных сладостей и, увидев, какие удивительные вещи у нас творятся, на радостях скостил долг на целых шесть ковриков.
Двери камер были распахнуты настежь, чтобы в участке стало просторней. Хозяева и гости весело пировали, строя грандиозные планы на будущее. Наевшись всласть, рабочие с жёнами пустились в пляс. Это был простой сельский танец. Глядя на них, я печально вздохнула, вспомнив о посиделках вокруг костра в моей родной деревушке в Тибете.
Потом Бузуку встал с места и торжественно произнёс:
— Пора показать госпоже Пятнице классическое искусство танца нашей страны! — Со всех сторон посыпались одобрительные восклицания.
Величественным жестом Бузуку установил тишину. — Хотя я сам являюсь признанным экспертом в области танцев, очередная пытка… то есть, я хотел сказать, урок йоги, данный мне госпожой Пятницей, пока ещё слишком отдаётся в моём теле. К счастью, мне известно, что среди нас есть человек, который хорошо знаком с этими замечательными традициями, и я призываю его встать и продемонстрировать нам своё искусство во славу нашего великого народа!
По комнате прокатился возбуждённый шёпот. Гости переглядывались, пытаясь догадаться, о ком идёт речь. Бузуку продолжал стоять, подбоченившись и гордо выпятив сытый живот, похожий на бочку.
— Ну же, не стесняйтесь! Неужели, потратив столько времени на изучение бессмертного труда Мастера Патанджали, вы не хотите отдать ему дань уважения? — Сделав паузу, он выкрикнул: — Команда «красных»!
— Да, господин! — ответил радостный хор.
— История!
— Да!
— Мастер Патанджали считается основателем четырёх великих искусств. Назовите их!
— Философия — особенно йога! — поднял руку один из мальчиков.
— Медицина! — добавил другой.
— Наука о языке предков! — послышался ещё голос.
— И наконец, — воскликнул Юный Воин, вскакивая и делая волнообразные движения всем телом, — классическое искусство танца!
Толпа гостей разразилась весёлым смехом. Комендант, сидевший рядом, наклонился и шепнул мне на ухо:
— Это правда? — Что?
— Что Мастер… ну… что он создал все эти искусства?
— Да, а как же! — улыбнулась я. — Успехов в йоге можно достичь, только помогая людям, — отсюда и медицина. Язык предков, от которого произошли чуть ли не все новые языки, звучит в наших каналах, когда йога открывает их. И когда они открываются, мы чувствуем себя так легко и так радостно, что просто не можем не пуститься в пляс!
Глаза коменданта загорелись.
— Именно так я и чувствую себя сейчас!
Он поднялся с места и обратился к Бузуку.
— Я не знаю, откуда тебе известно, что я учился танцам в столице у
настоящих мастеров. Правда, это продолжалось совсем недолго… — Он на мгновение опустил глаза, потом снова улыбнулся и вдруг запел-. — Во имя Мастера, великого, благословен ного, давшего нам знания…
Отбросив форменный алый кушак и белую рубашку, он снял сапоги и ступил в центр круга. Зазвучали флейты, к ним присоединились барабаны… Сначала он двигался как кобра, извиваясь и раскачиваясь, потом, когда музыка сменилась и в ней зазвучали игривые ноты, превратился в оленя, изящными скачками несущегося по зелёному лугу…
Внезапно всё вокруг словно потемнело, звуки стали низкими и тревожными. Он весь вытянулся, выбросив руки кверху и запрокинув голову, и стал похож на горного орла, гордо парящего среди грозовых молний… Музыка медленно стихала. Пот катился градом по его лицу и шее, танцор кружился на месте, постепенно замирая…
Внезапно наступила полная тишина. В дверях, заслоняя свет, высилась громадная тёмная фигура. Широченные плечи упирались в дверные косяки. Человек шагнул вперёд. Последние красноватые лучи заходящего солнца освещали его массивное лицо, полное силы и уверенности.
Крупный нос благородной формы, стальной блеск в глазах, коротко остриженные завитки волос, посеребрённых сединой.
Комендант обернулся, тяжело переводя дух, и оказался лицом к лицу с новым гостем.
— Господин… — пролепетал он.
— Комендант Кишан! — прозвучал в сумеречной тишине властный голос министра. — Попрошу в кабинет. Вам предстоит кое-что объяснить.
В следующие три дня мы редко видели коменданта. Министр появлялся в участке во второй половине дня, окружённый несколькими охранниками, и шёл прямо в кабинет. Они с комендантом разговаривали за запертой дверью, так тихо, что мы не могли разобрать ни слова, хотя могли слышать напряжение в их голосах.
Все сидели как на иголках. Пристав сократил уроки до минимума и не давал мальчикам выходить из пристройки. Ткачихи оставались дома и делали там, что могли. Бузуку так разнервничался, что заболел, и лежал целыми днями у себя в камере, укрывшись с головой одеялом.
Караульный проводил всё время на заднем дворе, ухаживая за своим зверинцем и сдерживая, насколько можно было, их мычание, блеяние и прочий шум.
На четвёртый день утром комендант вызвал меня к себе.
— Пятница… — озабоченно начал он. — Я думаю… наверное, мы могли бы пока продолжить наши уроки, несмотря на изменившиеся обстоятельства. Я хотел бы, чтобы мальчики тоже занимались. Даже при нормальном, так сказать, течении жизни никогда не знаешь, что случится в следующий момент, а у нас теперь вообще всё стало непонятно… Так что, я думаю, надо использовать хотя бы те спокойные моменты, что у нас есть.
— Конечно, — кивнула я. И помолчав, спросила: — Неужели всё так плохо?
Комендант посмотрел на меня пристально, потом опустил глаза.
— По правде говоря, я и сам толком ничего не знаю. Министр не любит делиться своими планами. В тот первый вечер… Я честно рассказал всё как есть, и изо всех сил старался думать о семенах, которые закладываю, потому что мне кажется, что как раз в такие моменты, в критической ситуации, владение собой особенно важно. Поэтому я не стал ничего от него скрывать и постарался вспомнить всё, что тут у нас случилось. Он слушал очень внимательно, задавал много вопросов… Мне показалось, что он и сам много знает о последних событиях, но по его лицу никогда ничего нельзя понять — он старый и опытный царедворец. Скорее всего, он всё-таки уже принял какое-то решение, и нам остаётся только ждать.
Я сочувственно кивнула. Помолчав, он добавил:
— Да, ещё одно.
— Что?
Он выпрямился, лицо его стало очень серьёзным.
— Твоё дело — министр согласился выслушать его. Сегодня после обеда.
Он снова пристально посмотрел на меня, глаза его увлажнились. Я почувствовала, что сейчас заплачу. Школа — или тюрьма — давно стала для меня родным домом. Во всяком случае, тюрьмой она не была уже несколько месяцев. Однако говорить тут было не о чем — оставалось лишь ждать, что принесут нам давно заложенные зёрна.
— Ясно, — кивнула я, постаравшись выразить голосом все свои чувства.
Потом прокашлялась и начала занятие. Начала так, как следует начинать любое из них — как будто оно последнее.
— Итак, в последний раз мы говорили о рубежах, о вехах, которые вы проходите, выращивая прекрасный сад своего разума. Поговорим теперь поподробнее о том, как ваш разум будет меняться. Не нужно забывать, что он тоже не сам по себе — не более, чем перо. Вы прислушиваетесь к своим мыслям, улавливаете некие признаки, а потом определённые зёрна, которые вы заложили, прорастают и определяют, какими, собственно, вы увидите эти мысли. То же самое, что с пером и любым другим предметом. Если вы успешно практикуете владение собой в течение долгого времени, то и мысли ваш