стижению счастья, – это все явления совершенно другого порядка.
Первый вопрос стратегии – сколько человеку нужно партнеров. Вспомним, что когда минимальная инвестиция в потомство у самки более значительна, то самец может получить больше потомства, если спаривается со многими самками, но самка не получит больше потомства, если будет спариваться со многими самцами – достаточно одного детеныша на каждое зачатие. Предположим, что мужчина из племени охотников-собирателей, имеющий одну жену, может ожидать, что она родит ему от двух до пяти детей. Внебрачная или добрачная связь, в результате которой будет зачат ребенок, увеличит его репродуктивную отдачу на 20–50 %. Конечно, если ребенок умрет от голода или его убьют, потому что рядом не было отца, генетической выгоды он не получит[536]. Оптимальной будет, таким образом, внебрачная связь с замужней женщиной, чей муж сможет воспитать ребенка. В обществах охотников-собирателей фертильные женщины почти всегда замужем, поэтому секс с женщиной – это почти всегда секс с замужней женщиной. Даже если женщина не замужем, оставшиеся без отца дети чаще выживают, чем умирают, поэтому связь с незамужней партнершей тоже увеличивает репродуктивную отдачу. К женщинам такая математика неприменима. Часть мужского мышления, таким образом, должна стремиться к разнообразию сексуальных связей хотя бы ради самого разнообразия сексуальных связей.
Считаете ли вы, что единственное различие между мужчинами и женщинами заключается в том, что мужчинам нравятся женщины, а женщинам нравятся мужчины? Любая бабушка и любой бармен скажет вам, что мужчины чаще бывают волокитами, но вполне возможно, что это всего лишь старый стереотип. Психолог Дэвид Басс попытался выявить наличие этого стереотипа у людей, от которых можно с большей степенью вероятности ожидать, что они его опровергнут: мужчин и женщин из элитных либеральных американских университетов поколения после феминистской революции, в эпоху максимальной чувствительности к проявлениям политкорректности. Использованные им методы были неожиданно прямыми.
Испытуемым предлагалось ответить на вопросы анонимной анкеты. Насколько активно вы стремитесь найти супруга/супругу? Ответы были в среднем одинаковыми у мужчин и у женщин. Насколько активно вы стремитесь найти партнера на одну ночь? Женщины отвечали «не очень активно», а мужчины – «достаточно активно». Сколько сексуальных партнеров хотели бы вы иметь за следующий месяц? За следующие два года? За всю жизнь? Женщины отвечали, что их бы устроило, если бы за следующий месяц у них было в среднем восемь десятых партнера, за следующие два года – один, а за всю жизнь – четыре или пять. Мужчины отвечали, что за следующий месяц хотели бы иметь двух партнерш, за следующие два года – восемь, а за всю жизнь – 18. Рассмотрели бы вы возможность вступления в половую связь с привлекательным партнером, с которым вы знакомы уже пять лет? Два года? Полгода? Неделю? Женщины отвечали «вероятно, да» на вопрос о мужчине, с которым они знакомы уже более года, «затрудняюсь ответить» на вопрос о мужчине, с которым они знакомы полгода, и «определенно нет» на вопрос о мужчине, с которым они знакомы неделю или меньше того. Мужчины отвечали «вероятно, да» на вопрос о женщине, с которой они знакомы неделю. В течение какого же времени мужчина должен быть знаком с женщиной, чтобы он определенно не хотел вступить с ней в половую связь? Этого Басс так и не выяснил; на его шкале минимальным сроком был «один час». Когда Басс представил результаты исследования в университете и попытался истолковать их в терминах родительских инвестиций и сексуального отбора, одна молодая женщина подняла руку и сказала: «Професор Басс, у меня есть более простое объяснение для ваших данных». «Да, – ответил профессор, – и какое же?» «Мужчины – подонки»[537].
Действительно ли все мужчины – подонки или они просто пытаются казаться таковыми? Возможно, отвечая на вопросы анкеты, мужчины стараются преувеличить свою половую силу, а женщины хотят не произвести впечатление легкодоступных. Психологи Р. Д. Кларк и Элейн Хэтфилд попросили внешне привлекательных мужчин и женщин подходить к незнакомым людям противоположного пола в кампусе колледжа и говорить им: «Я вас видел(а) на кампусе. Вы мне кажетесь очень привлекательной(ым)», а потом задавать один из трех вопросов: (а)«Хотите сегодня вечером сходить со мной куда-нибудь?», (б)«Хотите прийти сегодня вечером ко мне домой?», (в)«Хотите сегодня вечером со мной переспать?» На свидание согласились пойти половина женщин и половина мужчин. Домой к «подсадной утке» согласились пойти 6 % процентов женщин и 69 % мужчин. Из женщин на секс не согласился никто. Из мужчин на секс согласилось 75 %. Многие мужчины из оставшихся 25 % извинялись: один просил позвонить в другой раз, другой объяснял, что не может, потому что приезжает его девушка. Похожие результаты были получены в нескольких штатах. В то время, когда проводились исследования, средства контрацепции были доступны, активно рекламировался безопасный секс, поэтому результаты нельзя объяснить только тем, что женщины больше беспокоились о возможности беременности или болезней, передающихся половым путем[538].
Тот факт, что у мужчины вызывает сексуальное влечение новая партнерша, известен как эффект Кулиджа в связи с широкоизвестным случаем. Однажды президент Калвин Кулидж и его жена были на государственной ферме и их повели на экскурсию по отдельности. Когда миссис Кулидж показывали курятники, она спросила, сколько спариваний бывает у петуха за день. «Десятки раз», – ответил экскурсовод. «Пожалуйста, расскажите об этом президенту», – попросила миссис Кулидж. Когда президенту показали курятники и рассказали про петуха, он спросил: «Что, все время с одной и той же курицей?» – «О, нет, мистер президент, каждый раз с новой». Президент сказал: «Расскажите об этом миссис Кулидж». Многие самцы млекопитающих просто неутомимы, если после каждого спаривания перед ними появляется новая готовая к спариванию самка. Перехитрить самца невозможно, даже если накинуть что-то на предыдущую партнершу или замаскировать ее запах. Это, кстати, доказывает, что сексуальное влечение у мужчин не совсем «беспорядочно». Возможно, самцам не все равно, с какой самкой они спариваются, но они крайне чувствительны к тому, с какой конкретно самкой они спариваются. Это еще один пример умения проводить различие между индивидными объектами и категориями, о важности которого я писал в главе 2, критикуя ассоциационизм.
Мужчины не могут похвастать такой же половой активностью, как у петухов, но у них что-то вроде эффекта Кулиджа проявляется за более длительный период времени. Во многих культурах, включая нашу, мужчины признают, что у них сексуальное влечение к жене ослабевает уже в первые годы брака. Этот спад связан не с внешностью жены или другими ее качествами, а с самим концептом индивидного объекта; тяга к поиску новых партнеров – не просто пример того, что перемены придают жизни остроту, наподобие того, что нам, когда надоела клубника, хочется шоколадного мороженого[539]. В рассказе Исаака Башевиса Зингера «Первый Шлемиль» недотепа из вымышленной деревушки Хелм отправляется в путешествие, но сбивается с дороги и, сам не зная того, возвращается домой, думая, что попал в другую деревню, которая по удивительному стечению обстоятельств выглядит точь-в-точь как его родная деревня. Он встречает женщину, которая выглядит в точности как надоевшая ему жена, и находит ее восхитительной.
Еще один элемент мужского сексуального мышления – это способность с легкостью возбуждаться при появлении потенциальной сексуальной партнерши – более того, от малейшего намека на появление потенциальной сексуальной партнерши. Зоологи обнаружили, что самцы многих видов начинают ухаживания при виде самых разных объектов, хотя бы отдаленно напоминающих самку: другого самца, самки другого биологического вида, чучела самки того же вида, прибитого к доске, части чучела самки (например, подвешенной в воздухе головы), даже части чучела самки без некоторых важных деталей (например, без глаз и безо рта). Самец человека испытывает возбуждение при виде обнаженной женщины – не только во плоти, но и в кино, на фотографии, на рисунке, открытке, в виде куклы или на растровом дисплее. Он получает удовольствие от этого ошибочного установления личности, тем самым поддерживая мировую индустрию порнографии, доход которой в одних только Соединенных Штатах составляет десять миллиардов долларов в год – почти столько же, сколько приносят зрелищные виды спорта и киноиндустрия вместе взятые[540]. В племенах охотников-собирателей молодые люди рисуют изображения женских грудей и половых органов на выступах скал, вырезают их на стволах деревьев, чертят на песке. Порнография одинаково распространена во всем мире и сто лет назад была не менее распространена, чем сегодня. Это изображение в наглядных подробностях безымянных обнаженных женщин, готовых к легкомысленному, ни к чему не обязывающему сексу без имен и лиц.
Не имело бы никакого смысла, если бы женщина с такой же легкостью возбуждалась при виде обнаженного мужчины. У способной к зачатию женщины никогда не будет недостатка в готовых к соитию партнерах, и на этом рынке покупателей она может выбрать лучшего из доступных мужей, лучший набор генов или другие преимущества в обмен на свои услуги сексуального характера. Если бы она могла возбуждаться при виде обнаженного мужского тела, мужчины могли бы побудить ее к сексу всего лишь обнажившись, и ее позиция на переговорах была бы ослаблена. Отношение полов к обнаженной натуре очень различается: мужчина воспринимает обнаженное женское тело как нечто вроде приглашения, а женщина воспринимает обнаженное мужское тело как нечто вроде угрозы. В 1992 году студент из Беркли, получивший в кампусе прозвище «Голый парень», решил бегать по утрам, ходить на лекции и обедать в столовой в обнаженном виде, чтобы тем самым выразить протест против репрессивных сексуальных устоев западного общества. Его исключили из университета после того, как некоторые студентки заявили, что его поведение следует расценивать как сексуальное домогательство.