Книга Руэна начинается с замечательного открытия, которое он когда-то для себя сделал. Как и многие другие, во время учебы в колледже Руэн заполнял свой компьютер бесплатной музыкой. После колледжа он работал бариста в Бруклине, в месте, где музыканты часто собирались попить кофе и поговорить. Он был потрясен, увидев, что его музыкальные идолы едва сводят концы с концами. Дела у них шли не лучше, чем у него самого, и это притом, что многие из них выступали по национальному телевидению, гастролировали и получали хорошие отзывы от критиков. Если только они не собирали стадионы, то перебивались кое-как, и это считалось нормой. И тут Руэн сообразил, что никогда не платил за их музыку. Он понял, что «халява», как он это называет, была проблемой не только для больших групп, таких как Metallica: «халява» напрямую влияла на потенциал и долговечность местных групп, которые он любил.
В недавней статье журнала New York участники группы Grizzly Bear рассказали, что их дела идут куда хуже, чем можно было бы ожидать от группы, которая только что продала все билеты на концерт в Radio City Music Hall. У многих музыкантов нет медицинских страховок, и многие из них живут в тех же местах, где выросли. Это не то чтобы плохо, но, если такая успешная группа едва сводит концы с концами, как выживают остальные?
Примерно в то же время, в июне 2012 года, молодая стажерка NPR написала в блог All Songs Considered о том, как сильно она любит музыку, но упомянула, что практически никогда за нее не платила. Музыкант, профессор и трейдер по деривативам (!) Дэвид Лоури в ответ написал страстный, но разумный пост, который стал вирусным. Я разговаривал с ним в Вашингтоне, и, как и Руэн, Лоури был поражен тем, что так много людей считают, будто интернет дает нам право получать все, что мы хотим, бесплатно. «Верующие в неизбежность» поддерживают идею, что новые технологии все равно все определяют и все так или иначе к лучшему. К примеру, если артисты и газеты не могут выжить в прекрасном новом цифровом мире, это означает, что они просто не адаптировались. Это их собственная вина.
Решив выяснить, как сайты, которые распространяют незаконные файлы, зарабатывают деньги, Лоури и группа из USC Annenberg Innovation Lab инициировали исследование, чтобы увидеть, какие корпоративные бренды рекламируются на сайтах, где, как всем известно, содержится незаконный контент[80]. Бренды и сервисы, которые координируют эти объявления (например, Google), по сути финансируют пиратство, как говорит Лоури. А на этом можно сделать много денег – основатель Megaupload Ким Дотком, который недавно был арестован в Новой Зеландии, жил на широкую ногу. Лоури и другие утверждают, что крупные бренды и онлайн-сервисы могут заблокировать или остановить эту поддержку, но, похоже, не хотят отказываться от большого количества денег. Высокотехнологическая индустрия не так чиста, как хотелось бы.
Иногда артистам действительно стоит забыть о прошлом и искать новые формы финансирования, будь то корпоративная поддержка, живые концерты, Kickstarter или лицензирование своих песен для рекламных роликов. Но не все альтернативы поощряют свободную, яркую и долгосрочную жизнь в искусстве. Фанатские кампании на Kickstarter предназначены для финансирования одного проекта, а не продолжающейся карьеры в музыке. Я не завидую артистам, играющим корпоративные концерты или получающим финансирование от Converse, Mountain Dew, Red Bull или BMW, – они делают то, что должны делать, – но я весьма подозрительно отношусь к тому, как модель корпоративного меценатства в духе Медичи сказывается на музыке, и к тому, что эта модель делает с жизнью человека. В конце концов не стоит забывать, что корпорации существуют для того, чтобы продавать обувь или сладкую газировку, а не искусство.
Глава девятаяКак устроить сцену
Эта глава не о том, как оскорбить хозяина на званом обеде. Речь идет о том особенном моменте, когда творчество зарождается из социального контекста – это могут быть несколько галерей, район или бар, в котором открывается музыкальный клуб. Я часто задумывался, почему такой расцвет происходит именно здесь и сейчас, а не в какое-то другое время в каком-то другом месте.
Одним из таких мест был бар и музыкальный клуб CBGB, расположенный на Бауэри в Нью-Йорке. Потом меня часто спрашивали, ощущал ли я какую-то особую атмосферу там в середине и конце 1970-х. Нет, не ощущал. Мне кажется, прямо сейчас в городе как минимум столько же музыкального творчества, сколько было тогда, вся разница в том, что оно не сосредоточено в одном конкретном баре или районе. Помню, как, ошиваясь у барной стойки в CBGB и наблюдая за выступлением других групп, порой я думал: «Ух ты, эта группа действительно хороша!», но так же часто возникала мысль: «Эта группа – полный отстой, а жаль, ведь ребята они неплохие». То же самое происходит и сейчас, когда я хожу на концерты: иногда меня просто уносит, а иногда я впустую провожу вечер.
В то время мы с моими товарищами по группе репетировали в нашем лофте по соседству, а затем выступали в CBGB – так часто, как только могли. Но для нас это не было чем-то особенным, это просто было то, чем мы занимались. Мы чувствовали себя типичной группой бедных артистов, борющихся за выживание. Дни (и даже ночи) у нас часто были рутинными и скучными. Совсем не как в кино, где герои постоянно перескакивают от одного вдохновляющего момента или захватывающего места к следующему и сознательно делают революцию. Кроме того, CBGB находился в не самой популярной части города – фактор, который я, возможно, недооценивал.
Я не был посвящен ни в какие революционные планы, если это вообще можно назвать революцией. Но осознавал, что я сам и многие другие – это чувство витало в воздухе – отвергали бóльшую часть музыки, которая была до нас. Ну и что с того? Каждый по-своему именно это и делает, отвергая какие-то вещи и двигаясь дальше. Обычный процесс самопознания, в этом нет ничего особенного.
Насколько я помню, все началось в CBGB в 1974 году, когда Том Верлен и еще несколько человек убедили Хилли Кристала, владельца на тот момент еще байкерского бара, разрешить им выступать за деньги, которые бар взимал как небольшую входную плату. Хилли, в свою очередь, довольствовался доходом от всех новых посетителей, которые забредали в бар и покупали пиво. Это была справедливая сделка. Обе стороны оказались в выигрыше: до того момента бар не привлекал большое количество клиентов, так что Хилли было нечего терять. Эта глава будет посвящена тому, как место исполнения музыки и его политика не в меньшей степени, чем непосредственно творчество музыкантов, формируют музыкальную сцену. Так что Том и Хилли заслуживают большой похвалы: их несложный договор обеспечил появление новой музыкальной сцены.
После того как мы с друзьями переехали в Нью-Йорк примерно в 1974 году, я спал на полу лофта, принадлежащего художнику, который жил всего в квартале от CBGB. Патти Смит и группа Тома Television только-только начали там выступать, и мы с друзьями надеялись, что наша группа – в будущем Talking Heads – тоже сможет играть в этом клубе. Эта перспектива подстегнула нас всех. Мы начали усиленно репетировать. Я к тому моменту уже сочинял какие-то обрывки песен самостоятельно и подозреваю (несмотря на то что в предыдущей главе задавался вопросом, будет ли у артистов тяга к творчеству в отсутствие подходящей площадки) продолжил бы это делать вне зависимости от того, жил бы я неподалеку от CBGB или нет. И тем не менее наличие подходящего для наших песен места побудило меня сосредоточиться и направить энергию в соответствующее русло: я приступил к штампованию песен, многие из которых группа, в итоге назвавшаяся Talking Heads, начала репетировать.
В плане структуры и устройства CBGB был идеальной, самосовершенствующейся, самоорганизующейся системой. Биологической системой, такой же, как коралловый риф, колония термитов, корневище, нейронная сеть. Естественно растущая сущность, управляемая новыми простыми правилами, установленными Хилли в самом начале, – правилами, которые позволили этой сцене возникнуть, а затем процветать. Конечно же, я об этом в то время не знал, все это не было прописано в каком-то уставе или инструкциях.
Позже я пришел к пониманию, что иногда можно заранее определить, разовьется ли в каком-то месте яркая сцена. Как я уже сказал, это зависит не только от вдохновения и творчества людей, ошивающихся там. Стечение внешних факторов способствует проявлению скрытого таланта. В остальной части этой главы я объясню некоторые из этих факторов. Они небесспорны, но, по крайней мере, с них можно начать.
1. Необходимо найти подходящее по размеру и расположению место, в котором можно представить новый материал
Довольно очевидный фактор, но о нем все же стоит сказать, ведь не любое пространство работает для определенных типов музыки. Как я уже объяснял в первой главе, по тому, где звучит музыка, легко определить, какой тип музыки здесь создается. Может показаться удручающим тот факт, что простая кирпичная кладка может как-то повлиять на творческие излияния души, но это не преуменьшает значимости таланта и мастерства композиторов или исполнителей. Их песни и выступления могут быть абсолютно искренними, страстными и настоящими – просто их невыразимые творческие порывы, сознательно или нет, в том числе направлены на поиск того, что подходит для данной конкретной ситуации. Само по себе существование CBGB способствовало созданию групп и песен, которые трогали наши сердца и души. Клуб был правильного размера, правильной формы и расположен в правильном месте.
Это было довольно тесное место, но уж точно не тихое. У барной стойки всегда шумно из-за разговоров и музыки из автомата, поэтому здесь не было ауры концертного зала или атмосферы, как в клубе Bottom Line в нескольких кварталах от CBGB, где люди чувствовали себя обязанными сидеть тихо и слушать. Физическое и социальное обустройство пространства ограничивало любую театральность со стороны исполнителей, особенно если она опиралась на какие-то технические средства. В зале не хватало места для сложных сооружений или высокотехнологичных декораций, и даже закулисье абсолютно не справлялось со своей задачей: артисты, собирающиеся выйти на сцену, всегда торчали на виду. Из-за этого никому даже в голову не приходила мысль о внедрении элементов театральной постановки, требующих сложного освещения или декораций – такого рода вещи просто физически были невозможны. Мне всегда нравились творческие ограничения, и здесь, к счастью, их было в достатке.