Теперь у меня было составное изображение из двух слоев тщательно срисованных вен, а также серия контрольных снимков от авторитетного полицейского фотографа. Все исследования проводились независимо. С научной точки зрения я располагал неопровержимыми фактами.
Я передал результаты нашей коллективной работы в службу защиты детей, после чего было назначено судебное разбирательство. Я ждал у входа в зал суда и очень удивился, когда один из адвокатов вышел оттуда и направился прямо ко мне. Он сообщил, что мои вещественные доказательства не потребуются, так как дело закрыли по техническим причинам.
Я был в шоке, узнав, что спустя несколько недель детектив, которая передала мне видеоматериалы, была настолько разочарована итогом этого дела, что ушла из службы по защите детей и переквалифицировалась в стюардессы. Но потом до меня дошли и более приятные новости: Сью Блэк в свете прошедших событий решила продолжить подробное исследование рисунка вен в качестве ценного инструмента идентификации в делах, подобных этому. Она выяснила, что охранные компании уже используют такие рисунки для идентификации своих сотрудников.
Профессор Сью Блэк предложила рассматривать распознавание рисунка вен как профессиональную область судебно-медицинских расследований. Небольшим утешением может послужить тот факт, что девочка, которая догадалась снять на инфракрасную камеру эти кадры, запустила цепь реакций, приведших к заключительным судебным решениям, основанным на неопровержимых доказательствах того, что рисунок вен человека так же уникален, как и его ДНК.
Глава 25. Картирование телесных повреждений
(Рассказывает Дерек.)
В начале 2000-х годов моя профессиональная деятельность совершенно поменяла направление. До этого я каждый день ездил в Лондон с кентского побережья, что отнимало много часов, утомляло и лишало возможности проводить достаточно времени с семьей. Кроме того, отделение судебной медицины в больнице Гая проходило через реорганизацию. Патологи стали работать на себя и организовали независимую группу, переместившуюся в итоге из Лондона в Оксфордшир. В этот же период медицинская школа проводила сокращение кадров и предложила раньше выйти на пенсию тем, кто собирался уходить в ближайшие десять лет. Меня это предложение устроило, и я его принял. В возрасте 50 лет я решил не отходить от дел, а разделить свое рабочее время. Я продолжал работать на полставки в отделении судебной медицины, пока оно закрывалось, и начал собственный бизнес.
Прошло два года, и я успешно совмещал оба направления. Я работал консультантом в проекте Национальной базы данных телесных повреждений, для чего на два дня уезжал в Хэмпшир, а остальное время из дома управлял процветающей компанией, предоставлявшей консультации по экспертно-криминалистической фотографии. К тому моменту во всей стране только я один занимался картированием телесных повреждений для судебных процессов по убийствам.
В это время дружба с патологами из больницы Гая, в том числе с Натом Кэри, была особенно ценной: они оказывали мне помощь и надежную поддержку. В начале пути Ричард задал мне направление, выгодно открывавшее возможности для профессионального роста, а Нат с большим интересом отнесся к развитию моего проекта. Хотя я управлял своим делом в одиночку, я не справился бы без поддержки преданных коллег из больницы Гая, которым безмерно благодарен. С их помощью моя независимая профессиональная жизнь быстро пошла в гору.
Мое имя было достаточно известно в судебно-медицинских кругах благодаря экспертизе в области сопоставления изображений оружия и ран, но в основном я получал заказы на картирование телесных повреждений. Полицейские подразделения по всей стране узнали о моей новаторской работе, и вскоре эти инновации стали ассоциироваться с моим именем.
Эта история началась в 1970-х и 1980-х годах, в период массового увлечения эмиграцией на Ближний Восток. Рядом с процветающими нефтяными корпорациями стали строиться больницы, где новым ценным кадрам предлагали роскошные условия размещения, превосходные спортивные и общественные пространства. Врачам, медсестрам и медицинским секретарям приглянулась возможность переехать в жаркий климат, найти новых друзей со схожими интересами и получать высокую заработную плату. К недостаткам этого предложения можно было отнести переезд на огромное расстояние, разлуку с семьей и друзьями, отказ от алкоголя или хотя бы соблюдение законов, ограничивающих его употребление. За нарушение этих законов в арабских странах предусматривалось тяжкое наказание.
В нашей профессиональной среде мы нередко слышали о тех, кто с радостью оставлял позади британские зимы ради солнечного Востока. Но пока мы еще работали в больнице Гая, нам дважды пришлось узнать, что жизни британских медсестер за границей оборвались самым трагическим образом.
Первый случай произошел в мае 1979 года, когда британская медсестра Хелен Смит умерла при подозрительных обстоятельствах в Саудовской Аравии. Ее отец, бывший полицейский, много лет лично расследовал причины смерти дочери и приходил к нам в офис за консультациями. Это дело так и не пришло к удовлетворительному заключению. По мнению отца, он так и не получил ответы на ключевые вопросы, хотя имевшиеся вещественные доказательства указывали на потенциального преступника и место, где он скрывается.
Последствия второго случая оказали огромное влияние на нашу работу. Говоря по существу, они изменили процесс подготовки к судебному разбирательству по делу об убийстве. С юридической точки зрения это происшествие изменило взгляды на то, какие судебно-медицинские вещественные доказательства считаются приемлемым придавать огласке.
Вечером 11 декабря 1996 года в больнице города Дахран на востоке Саудовской Аравии, где сосредоточены нефтедобывающие предприятия, трое медсестер устроили предновогоднюю вечеринку у себя в комнате. На следующее утро одна из девушек, австралийка Ивонна Гилфорд, не появилась на работе, после чего были организованы поиски. Тело девушки обнаружили в ее комнате, ей было нанесено 13 ножевых ранений, после чего она умерла от удушения подушкой. Следствие выяснило, что две британские медсестры Дебора Перри и Люсиль Маклочлан, с которыми она провела вечер накануне, были последними, кто вступал с ней в контакт перед смертью, и женщин обвинили в совершении убийства. Разумеется, возник вопрос о характере их отношений. Вскоре выяснилось, что британские медсестры сняли 1000 долларов с банковской карты убитой после установленного времени смерти.
Во время допросов девушки признались в совершении преступления. Однако позже они захотели отказаться от признаний, которые, как они заявили, их вынудили сделать путем депривации сна, запугиваний и угрозы сексуального насилия. Они также сообщили, что в случае признания в убийстве им обещали не суд, а депортацию. По законам Саудовской Аравии Дебору Перри должны были казнить, а Люсиль Маклочлан приговорили к 500 ударам плетьми и лишению свободы на 8 лет. На последующем судебном разбирательстве обвинение полностью полагалось на их письменные признания. При этом на суд не вызвали свидетелей, не проводились и перекрестные допросы. Кроме того, не были представлены судебно-медицинские вещественные доказательства, которые обнаружились на месте преступления и во время вскрытия.
Когда эта история привлекла внимание британской прессы, дело приобрело приоритетный статус, хотя отношение к медсестрам сформировалось исключительно предвзятое из-за подписанных чистосердечных признаний. Через некоторое время в новостях появилась информация о том, что тогдашний премьер-министр Тони Блэр во время официального визита лично обратился к королю Фахду с просьбой о помиловании. Впоследствии приговоры медсестер были заменены с учетом отбытого времени наказания, и Дебору Перри вместо казни приговорили к пожизненному заключению. Благодаря стараниям Тони Блэра медсестер депортировали в Великобританию.
Дебора Перри много лет продолжала настаивать на своей невиновности и требовала провести эксгумацию тела Гилфорд в надежде на то, что современные методы судебно-медицинской экспертизы смогут очистить ее имя, но ей отказали. А пока шли эти события, Люсиль Маклочлан неожиданно скончалась от кровоизлияния в мозг.
Здесь интересно отметить, что за два года до этого убийства в той же больнице умерла медсестра при схожих обстоятельствах. Однако сходство этих двух случаев не стали принимать во внимание.
Я подключился к расследованию из-за обострения международных отношений, которое не укрылось от внимания ВВС. Они готовились осветить это дело в популярном детективном сериале Horizon («Горизонт»), и продюсеры даже пригласили Иэна Уэста, чтобы он передал мнение независимого судебного патолога. Иэн был решительно против того, чтобы показывать зрителям реальные фотографии телесных повреждений жертвы, потому что они могли испугать широкую общественность и принести страдания семье погибшей. Кроме того, он считал совершенно неприемлемым демонстрацию фотографий из дела о громком убийстве на национальном телевидении до 21 часа[17]. Продюсеры принялись изыскивать возможности показать зрителям травмы погибшей так, чтобы не выставлять на обозрение шокирующе реальные фотографии.
Иэн сразу обратился ко мне как к человеку, который выполнит любую неожиданную просьбу, и у нас возникла идея разработать нечто вроде учебного пособия, на котором можно было бы показать характер нанесенных медсестре травм и их положение на теле. В то время это было очень свежее решение.
Таким образом я начал экспериментировать с новым графическим редактором и создал серию рисунков телесных повреждений. Эти изображения можно было безбоязненно пускать на тысячи британских телеэкранов, даже если передачу будут смотреть дети. Я указал на каждом графическом изображении длину и глубину ножевого ранения, и, хотя мои рисунки были совершенно не похожи на те, которые мы сегодня создаем вместе с Полин, я считаю, что мне удалось достаточно «цензурировать» реальные кадры для демонстрации широкой общественности.