За зиму наловчились делать лодки и плести рогожу. Никто не остался без работы, всем хватает. А значит, и еда у всех есть. Вик ещё порадовал, трофеев отдал несколько саней. Теперь все соседи завидуют. Если раньше на нас особого внимания никто не обращал, то теперь мы самые желанные соседи. И обидеть никто не решается — все знают, нас Город защищает. А о его победах до сих пор по всем самым дальним поселениям шепчутся.
Вообще, любые новости про Сурск — самые важные. Кому-то удалось побывать на празднике Нового Года, кому-то на празднике Победы, так всё, что рассказывают эти счастливцы, другие пересказывают по несколько раз. Даже у нас в поселении стали поговаривать, пока думают, что я не слышу, что надо бы и нам школу открыть. А когда начинают рассказывать про газ и воду в домах, деревянные дороги, то вообще мало кто в это верит. Но слушают внимательно.
Скоро опять лодки будут постоянно между нами бегать, руду возить. Вот тогда всё будем знать.
Эх, не удалось на этом набеге добычу получить. Что там с убитых воинов собрали, так чуть-чуть, тем более, всех их гранатами поразрывало. Почти ничего целого не осталось. А так бы десяток лошадей было бы хорошо поиметь. Ну да ладно, может ещё случай подвернётся. А сейчас надо к весне готовиться, поля новые ладить, да и старые в порядок приводить, ещё с них можно урожай взять. Какое-то удобрение дали и сказали, сколько в землю добавлять. Вот на старом поле и проверим, что это за удобрение, остальные буду как обычно засевать.
Да и соседям своим скажу, пусть больше сеют, опять у них зерно куплю и городу продам. Так что всё хорошо будет, я своё возьму.
Ну что же, опять начнём, как Вик говорит, челночную дипломатию. Надо будет наведаться по соседним поселениям, слухи-то о победах далеко разлетелись, после этих событий опять начали идти переселенцы. Раньше боялись, а теперь, узнав о такой победе, все храбрыми стали. Да мне-то что, почему идут, идут и хорошо, городу рабочие руки самые разные нужны. Но у меня есть надежда, что соседи тоже захотят спокойной жизни.
Рынок практически закончили, как говорит Вик, поставили десяток ларьков, торговые ряды, склады, гостиницу и трактир. Как только реки вскроются, начнём торговать. В остроге сидит постоянный гарнизон, так что безопасность обеспечена. С ней вообще теперь вопросов нет. После Победы никто не сомневается, что наше оружие позволит отразить любое нападение. Осталось дождаться первых купцов.
— Ну, Мирослав, мы с тобой готовы к выходу?
— Почти. Лодии готовы, припасы на дорогу есть, всё на складе, люди ждут выхода.
— Как мы их разместим?
— Да очень просто. Кого на вёсла посадим, кто-то на палубе будет жить. Не слишком свободно, но на четырёх лодиях разместятся все.
— Ты не забыл пару сойм маленьких купить? Для разведки в самый раз будет.
— Взял.
— Хорошо. Теперь скажи, у нас место для товара будет?
— А много взять хочешь?
— Много не получится, но соли, ткани, олова, меди возьму, сколько сумею.
— Думаю, с этим проблем не будет, уложим всё.
— Гонять тебя не буду, сам всё знаешь. Собирай караван, набирай кого тебе надо, но как только лёд уйдёт, мы должны тронуться в путь. И так долго здесь просидели. Ты сам-то своих забираешь на новое место?
— Да, все перебираемся туда.
— Вот и ладно, я думаю, там безопасней будет.
Этот разговор нужен был мне только для собственного успокоения. Всё уже давно обговорено и решено, но чем ближе становился момент выхода в путь, тем почему-то мне становилось беспокойней. Вполне обычное состояние, так и бывает всегда перед началом дальнего пути. Об этом, о предстоящей дороге и торговле мы и говорили с друзьями на ставших привычными вечерних посиделках.
— Вышеслав, а какой товар туда лучше везти? — спросил Мень?
— Мы всегда покупали в Булгаре земляное масло, простое масло, самое разное железо, иногда ткань, соль.
— А сам-то что-то возьмёшь?
— На то, что останется, куплю металлы, соль, ткани. Соль нам нужна, и много, её всегда покупаем, масло требуется при разных работах и на кухне, но в основном для еды. Ткань заморскую беру для пробы, есть своя, но возможно, бабам и эта понравится. В Булгаре такой точно нет. Металлы нужны любые, железо есть своё, но вы же знаете кузнецов, им всегда надо железа много и разного. Вот земляного масла у вас здесь нет, его мы тоже покупаем. А так из товаров почти ничего не берём, разве только для подарков бабам и детям.
Кстати, льна у нас нет, может быть, он будет хорошим товаром. Городу нужно в первую очередь сырьё, всё остальное, нужное для жизни, он сделает сам.
— Да, тяжело с вами торговать. А по какой цене вы что покупаете?
— Трудно сказать, сначала мы обмениваем, что можно, на свои товары, а уж потом покупаем остатки. А цены у нас были — и я назвал, по какой стоимости брал и продавал последний раз товары в Булгаре. — Вот только какая будет сейчас — не знаю, Вик хотел рынок открыть, и туда должны были купцы из Булгара прийти. Так что сейчас может быть цена совсем другой.
— И ведь не скрываешь ничего, всё рассказываешь, а товар для торговли выбрать почти невозможно.
— Я пока вижу как товар — соль, лён и металлы: медь, олово, свинец и любые другие. Цены я назвал. Всегда были интересны разные красители. Если есть что-то, возьмите для пробы, мастера посмотрят и решат, надо или нет. Я так делал.
— Ладно, про товары потом ещё поговорим, всё, что ты назвал, я уже припас. А вот про ваши обычаи давай расскажи сейчас. Меня интересует…
Глава 29А жизнь-то налаживается
Давно известно, что наблюдать за тем, как кто-то работает, можно очень долго. Вот этим я сейчас и занимался, пытаясь понять, что же должно получиться у доблестных строителей. Что-то создаваемое ими сооружение мало напоминало тот причал, что задумывался изначально. Но я не собирался вмешиваться в работу мастера, упаси меня кто угодно от такого. Этот причал был, пожалуй, последним штрихом в отделке рынка. Будем надеяться, что задумка сработает. Трудности были с продавцами, ну нет у нас квалифицированных приказчиков, вообще никаких нет. Мне и без этого забот хватало, особенно после последнего визита в Булгар.
Да, я действительно набрался наглости и заявился туда. Пришёл как обычно на трёх судах, с обычным набором грузов — спирт, посуда, немного бумаги, стекло, украшения и прочая, прочая, прочая. Оставил корабли на воде, а сам с десятком бойцов пошёл на рынок. Там преобладало настороженное отношение, видно, передел власти ещё не завершился, а хан однозначной команды, что со мной делать — убить или торговать, не дал. Даже друзья-алкаши меня не замечали.
Пока я ходил среди купцов, пытаясь узнать новости и вести с ними хоть какие-то разговоры, ко мне подошёл Каракуз, один из старых, уважаемых всеми купцов, и сообщил мне:
— Тебя, если ты появишься на рынке, хан Атагул велел привести к нему. Сам пойдёшь?
— А далеко идти-то? А то вы все на лошадях, а я пешком, долго добираться буду.
— Я дам тебе коня, если пойдёшь сам.
— Пойду, только с твоего разрешения зайду на корабль и возьму подарки для хана.
— Хорошо, садись на лошадь, вон там она, мы сначала поедем к твоей лодке, а потом отправимся к хану, — закончил наш разговор купец.
— Азамат, всё нормально, отправляйтесь на корабль и ждите меня до утра. Не приду — уходите. А я пообщаюсь с ханом. Как говорится, человек человеку друг, товарищ и источник дохода.
Забрав приготовленные подарки, я в сопровождении нескольких всадников отправился в ставку хана. Ехали недолго, где-то через час добрались до скопища юрт, представляющих собой небольшое самостоятельное поселение, готовое в любой момент собраться и перекочевать на другое место. Достаточно далеко, на пределе видимости, можно было заметить пасущиеся стада. Ханская юрта стояла посередине, вокруг теснились все остальные, но место перед входом оставалось свободным.
Каракуз спрыгнул с коня, отдал повод подбежавшему конюху, я сделал то же самое, и стал ждать дальнейшего развития событий. Из юрты вышел какой-то человек, обменялся несколькими фразами с купцом и вернулся в юрту. Через некоторое время он выглянул, махнул приглашающе рукой, и купец сказал мне:
— Идём, хан ждёт. Если будешь разговаривать, обращайся к нему только как Повелитель.
Мы вошли в юрту, там стоял полумрак, разгоняемый проникающим через открытый клапан светом, несколькими горящими масляными светильниками и огнём от жаровни, около которой располагался хан. Это был довольно щупленький старичок, ничего необычного с виду, седая козлиная бородка, тонкие руки с узкими, можно сказать женскими, ладонями, плоское лицо, испещрённое многочисленными морщинами, и молодые, глаза, внимательно рассматривающие меня. Каракуз остался у самого порога, я прошёл вперед, низко поклонился и медленно произнёс:
— Ты велел прийти, Повелитель. Я пришёл.
— Сам? — спросил хан.
— Да, Повелитель, — подтвердил Каракуз.
— Мне стало просто любопытно, почему ты решил, что я тебя не убью и буду с тобой разговаривать, после того, как ты напал и погубил моих воинов.
— Всем известна ваша мудрость и справедливость, Повелитель, и никогда ещё невиновный не был вами наказан. Я же невиновен. Меня обвинил купец Сусланбек, пытаясь добраться до моих товаров и уничтожить мой род. Я не знаю, что он наговорил вам, Повелитель, но я просто торговал теми вещами, что умеют делать мои мастера.
— А если я тебя сейчас посажу в рабский загон и заставлю учить моих мастеров?
— Я ничему не смогу их научить. Ведь любой человек знает, как ухаживать за конём или растить зерно. Но вот только у самых умелых вырастают кони, быстрые как ветер, и растёт колос, полный отборного зерна. Так и я, знаю, как делаются такие диковины, но сам делать не могу, да и научить других может только тот, кто умеет что-то делать сам.