Помимо этого отсутствие перископических приборов наблюдения или малочисленность их, там, где они есть, резко сокращает эффективный обзор с боевых позиций, что дает противнику возможность эффективно производить на передовой все виды необходимых работ и занимать новые позиции в “серой зоне”.
С нашей стороны взвода снайперов полков и бригад не располагают ресурсами для ведения постоянной активной антиснайперской работы, отдельные энтузиасты снайперской стрельбы из разведподразделений – тем более. Практически единственным подразделением, пытающимся, с широким привлечением волонтерских ресурсов, вывести работу снайперов на системный уровень и наладившим массовое изготовление примитивных но эффективных перископических приборов наблюдения, является 9-й полк морской пехоты НМ ДНР. Причину подобного подхода мы уже указывали – полком “от местных” командует военный специалист-доброволец с большим опытом, в прошлом – снайпер подразделений СпН, который прекрасно понимает роль снайперов в позиционной войне. То есть в основе этих успехов лежит, опять же, не системный а личностный фактор.
IV-10. “Республика спецназов”. Разведка и части специального назначения в ДНР и ЛНР.
Введенный в оборот ополченцем-горловчанином Алексеем Петровым (творческий псевдоним - “Изя Кацман”) термин “Республика спецназов” долгое время очень точно отражал состояние военных усилий в ДНР. В республике, помимо, Корпуса Народной Милиции, существовали спецназ МЧС, спецназ Минтранса, спецназ Министерства доходов и сборов, Полк специального назначения Главы Республики, Республиканская гвардия и, конечно, собственные подразделения СпН и разведки во внутренних войсках МВД и подразделения СпН в структуре МГБ. Все эти спецназы имели закрепленные за ними позиции на ЛБС, участвовали в боевых действиях, однако по факту являлись не столько именно частями спецназначения, сколько попытками, разной степени успешности, различных ведомств создать хоть сколько-нибудь вменяемые подразделения на фоне тягостной картины реальной боеспособности основной массы мотострелковых подразделений Корпусов. Оснащение этих частей СпН также шло большей частью за свой счёт, боеприпасы и оружие иногда просто покупались на черном рынке. Обучение - в меру опыта и служебного рвения офицеров на местах.
В определенный момент в качестве якобы наиболее адекватного боевым задачам этих подразделений термина стало вводиться определение “разведывательно-штурмовой батальон”(РШБ) и наиболее известным РШБ ДНР стал “Батальон Прилепина”, хотя, даже при наличии закрепленных за ним боевых позиций на ЛБС, на которых стояли подразделения батальона, занимался батальон в основном охраной “правительственного квартала”.
На практике термин “разведывательно-штурмовые” расшифровывается как “люди, которых можно послать в разведку или на штурм и они, хотя бы, сразу от этого не откажутся”. То есть это, фактически, просто хоть сколько-нибудь боеспособные части, пригодные к реальному интенсивному боевому применению. Увы, нет никаких признаков того, что в ближайшем будущем куда-то уйдут реалии “разведывательных” и “штурмовых” операций периода Дебальцевской операции, когда разведывательные подразделения бригад оказывались едва ли не единственной более-менее стабильно работающей пехотой, которая в погоне за темпом наступательной операции бросалась на штурм неразведанных позиций противника вместо того, чтобы провести их полноценную разведку с последующим подавлением. Подобное вырывание себе глаз и швыряние их в противника в начале драки в надежде на то, что противник этим впечатлится и отступит, никакого впечатления на врага не произвело.
В случае резкого обострения интенсивности боевых действий разведка, как в виде отдельных батальонов, так и в виде рот и взводов мотострелковых частей, будет, как и в 2015-м году, “каждой бочке затычка”, ибо во многих бригадах, полках и батальонах только разведка является пехотой, достаточно боеспособной для участия в полноценных ожесточенных общевойсковых боях. При этом возможности использования разведки в роли именно разведки крайне ограничены не только общими проблемами кадровой текучки “корпусов”, но и крайне слабым оснащением разведывательных подразделений оптикой и электроникой, необходимыми для ведения разведки в современных условиях. Отсутствие необходимой оптики, в том числе ночной, носимых портативных БПЛА и средств закрытой связи в случае с разведкой оказывает куда более серьезное отрицательное влияние на соотношение потерь и выполненных задач. Получается, что, с одной стороны, разведка является более мотивированной пехотой, но при этом во многих случаях, выполняя свои задачи, потери несет гораздо большие в процентном соотношении, чем мотострелковые части, занимающие позиции на ЛБС и выполняющие более простые задачи. В итоге в первую очередь “выбивается” опытный и мотивированный личный состав, который мог бы освоить и полноценно эксплуатировать сложную технику. А полноценно обучать разведподразделения, для восстановления их кадрового потенциала, в условиях вышеописанного состояния постоянного чудовищного кадрового голода в войсках Народной Милиции Республик и сейчас представляется крайне затруднительным. Всё это вместе не обещает изменения ситуации к лучшему.
IV-11. БПЛА. Бесчеловечная авиация.
Несмотря на наличие в корпусах НМ службы БЛА, т.е. роты БЛА в корпусе и взводов БЛА в бригадах и полках, укомплектованных материальной частью российского производства (комплексы “Леер”, “Орлан”, “Тахион”, “Элерон”), успехи Народной милиции в этой области более чем скромны, если брать их в соотношении с затраченными ресурсами (а потерянных по разным причинам во время боевых вылетов БЛА только серийного российского производства на данный момент зарегистрировано более сотни).
Агентура противника, внедренная в комсостав корпусов НМ, еще более года назад сумела разместить на компьютере начальника разведки 2 АК НМ ЛНР специализированное программное обеспечение, предоставившее противнику возможность практически в режиме реального времени знакомиться с текущей документацией разведки 2 АК, в том числе и касающейся работы роты БЛА 2-го АК. Часть этой информации, включая фотографии российских БЛА на “показе”, проходившем на территории комплекса “Транспеле” в Луганске, была выложена в открытый доступ.
Помимо общей проблемы насыщенности корпусов вражеской агентурой, ключевыми проблемами применения БЛА в корпусах НМ были, есть и будут проблемы кадровые и структурные, в сочетании усугубляющие эффект друг друга.
Подготовка пилотов и операторов для комплексов БЛА в местных условиях - нетривиальная задача, дополнительно осложняемая общей ситуацией с кадрами в корпусах НМ. Среди оставшихся на Донбассе молодых людей, готовых поддержать борьбу Республик против киевского нацистского режима, лишь немногие по уровню общего и специального образования были способны успешно пройти подготовку и стать пилотом или оператором БПЛА, а на пятый год войны таких остались буквально единицы. Они, как правило, со временем или попадают в роты БЛА, или, в силу вышеописанных причин “кадровой текучки” в корпусах НМ (бесцельная “уставщина”, денежные сборы с зарплат, нецелевое использование подготовленных кадров), разочаровываются в службе, покидают ряды Народной Милиции и находят себе достойный заработок в РФ, способный обеспечить их семьи.
Взвода БЛА полков и бригад большую часть времени своего существования заняты непрофильными задачами, так как, в силу малой практики и низкой квалификации, быстро ломают или полностью утрачивают имеющиеся БЛА. Полноценный ремонт сломанных штатных военных российских БЛА, проходящих по отчётности, возможен только в РФ, и, с учётом обслуживания и ремонта ЛА, возвращаемых из Сирии, он растягивается до сроков, подразумевающих практически полную смену личного состава взводов, то есть вернувшиеся из ремонта ЛА будут немедленно сломаны снова новыми неопытными операторами, и взвода снова окажутся в нарядах, на разгрузке БК и т.д. В итоге наиболее постоянным составом взводов становятся люди, которым интересно исключительно получение денежного довольствия.
В тех взводах БЛА, где складывается хоть сколько-нибудь жизнеспособный кадровый костяк, нацеленный на эффективную работу, постоянную небоеспособность основной массы штатных БЛА компенсируют работой коммерческих БЛА, доступных в свободной продаже и закупленных на частные пожертвования и собственное денежное довольствие. Чаще всего – квадрокоптерами DJI Phantom. Даже эти машины, при всей ограниченности их возможностей, в итоге приносят на уровне бригада-батальон значительно больше практической пользы, чем штатные средства. И даже при сравнительно малой ремонтопригодности DJI Phantom в целом, их ремонт, включая заказ запчастей из Китая, всё равно занимает на порядки меньше времени, чем возвращение в строй поврежденных штатных БЛА или получение новых вместо утраченных. (В ситуациях повреждений корпусов штатных БЛА они, как правило, восстанавливаются личным составом, однако выход из строя элементов бортового радиоэлектронного оборудования (БРЭО) или моторов личный состав далеко не всегда может восполнить заказом в Китае требуемых элементов БРЭО, закупаемых там отечественными оборонными предприятиями для своих изделий.)
Корпусные роты БЛА, в свою очередь, за счёт более высокого уровня кадров теряющие в ходе вылетов меньше ЛА и сохраняющие некоторый постоянный рабочий парк ЛА, дают разведданные командованию корпусов, и в бригадах эти данные оказываются, если вообще оказываются, как правило с полностью обесценивающим их опозданием. Таким образом, в условиях, когда разведка средствами БЛА является основной формой эффективной разведки, бригады полуслепы, а батальоны слепы полностью. Что, учитывая количество войск, уже сконцентрированных противником по фронту, обеспечивает врагу полную тактическую внезапность в случае массированного нападения. Те минимальные передвижения, которые противник будет вынужден будет предпринять перед атакой, просто не будут своевременно обнаружены.