Практически все стрелковые и мотострелковые батальоны корпусов НМ вынуждены такой ситуацией к постоянным попыткам приобрести на свои средства и использовать для тактической авиаразведки хотя бы квадрокоптеры DJI Phantom или Mavic Pro. Подобные попытки, чаще всего, сталкиваются с дороговизной оборудования требуемого уровня, и с нехваткой кадров. Наиболее распространённым итогом такой попытки является выкупленный в РФ б/у квадрокоптер, не отвечающий требованиям фронта в силу заниженной ценовой планки, доставленный в батальон уже после увольнения из него человека, который мог бы его полноценно эксплуатировать и лежащий на хранении у командира батальона с формулировкой “Я вам его не дам, сломаете”.
По существу в наличии именно “бесчеловечная авиация”. У неё нет самого главного компонента для успешной боевой работы - массы хорошо подготовленных кадров, которым было бы интересно то, что они делают и системы подготовки таких кадров.
Что касается усилий противника в области применения БЛА, то следует заметить, что украинскими волонтёрами и военными за четыре года войны достигнуты объем и уровень применения БЛА, недоступные корпусам Народной Милиции. Опираясь на бюджетное и частное финансирование, а также на помощь своих “западных коллег” противник к осени 2018 года развернул массированное применение БЛА самых разных типов при решении самых различных задач.
По оценке участников воздушной войны с нашей стороны, ВСУ держат одновременно в воздухе столько аппаратов, сколько их в принципе есть в Корпусах по штату, включая временные неисправные и утраченные (соизмеримых по классу и возможностям, разумеется). Как уже было сказано выше, через 5-7 минут после начала любого крупного боя в воздухе появляется аппарат-корректировщик противника и работа вражеской артиллерии резко упрощается.
Противником, помимо БЛА самолетного типа широко используются как малые квадрокоптеры DJI Phantom и Mavic Pro, для тактической разведки, так и более крупные аналоги, в том числе ударные. Заметный психологический эффект от применения противником ударных БЛА достигается за счёт вышеописанных проблем с оборудованием позиций войск Народной милиции (окопы и укрытия зачастую полноценно не отрыты, маскировочных сетей нет).
БЛА самолетного типа различных аэродинамических схем и конструкций применяются противником в интересах разведки, корректировки огня и РЭБ. Исследование сбитых и упавших БЛА самолётного типа, подтвердило имевшиеся предположения относительно наличия на них средств оптического наблюдения ночью и в сложных метеоусловиях, тепловизионных камер FLIR Vue Pro, дорогостоящей аппаратуры, представляющей, по своим возможностям, собой практический “потолок” доступного гражданскому покупателю на мировом рынке. БЛА с этими камерами интегрированы противником в систему управления войсками, что позволяет ему даже в условиях плохой видимости оперативно и успешно поражать артиллерией технику НМ, расположенную на расстоянии 5 и более километров за линией фронта.
Помимо этого БЛА противника также успешно применяются в интересах РЭБ - радиоперехвата, пеленгации, подавления радиосредств и радиоканалов управления БЛА народной милиции. Таким образом, противник, в случае активизации боевых действий, сможет не только сам получать оперативную и точную информацию, без задержки формируя на её основании задачи по огневому поражению для своей артиллерии и, возможно, авиации, но и будет иметь возможность блокировать получение такой информации командирами Народной Милиции даже в тех скудных рамках, в которых это происходит сейчас.
Помимо самодельных ударных квадрокоптеров “кустарного” производства, сбрасывающих самодельные неуправляемые БЧ из 82-мм миномётных мин, выстрелов от АГС-17 или кумулятивных БЧ от РПГ, противник с 2017 года начал закупки польских барражирующих боеприпасов Warmate. Существуют и собственные украинские разработки аналогичных по задачам конструкций, например у компании СпецТехноЭкспорт, обеспечивающие поражение боеприпасами массой до 3 кг передовых опорных пунктов, военной техники или ПВД/штабов в ближнем тылу. А в марте 2019 появились данные о получении украиной ударных БПЛА Bayraktar TB2 турецкого производства.
Соответственно, в случае перехода противника в наступление он сможет на направлениях главных ударов обеспечить себе подавляющее превосходство ещё и в этой области.
IV-12. Военная медицина. Жгут и ИПП, которыми никто не умеет пользоваться.
Проблемы военной медицины в войне на Донбассе были всесторонне описаны ещё несколько лет назад Юрием Юрьевичем Евичем, встретившим Дебальцевскую операцию на посту начальника медслужбы 3-й омсбр НМ ДНР, в его книге “В окопах Донбасса” и других публикациях.
Увы, с тех пор значимых изменений ситуации в лучшую сторону непосредственно в войсках не происходило. Вернулись к относительно нормальной работе тыловые медучреждения, помимо “гражданских” больниц в тылу были развернуты военные госпитали, оснащенные значимой частью необходимого оборудования, однако грамотное оказание медпомощи непосредственно на передовой осталось проблемой чудовищной и постоянно усугубляющейся, в связи с вышеописанной кадровой деградацией войск. Наши потери погибшими в позиционной войне неоправданно высоки в том числе и потому, что подразделения, находящиеся на передовой, не обеспечены всей необходимой “инфраструктурой” первой помощи раненым и их эвакуации, а люди оказанию этой помощи не обучены и, по мере снижения процента мотивированных бойцов и роста апатии и алкоголизма, всё меньше желающих этому обучиться. А возможности их полноценно обучить все больше ограничиваются тем, что их просто невозможно снять с позиций для обучения, так как некем заменить.
Смешно говорить о необходимости массового оснащения войск современными перевязочными и гемостатическими средствами в ситуации, когда до сих пор с завидной регулярностью волонтерские организации получают от войск запросы на поставку индивидуальных перевязочных пакетов и жгутов Эсмарха, которые давно должен иметь при себе каждый боец и получать в рамках армейского снабжения. Современными же гемостатиками, жгутами-турникетами и медукладками войска, даже разведывательные подразделения, снабжаются только за счёт собственных средств и волонтерских организаций.
“Советники” разного уровня в этой области ограничивают свою деятельность, в основном, регулярными требованиями к войскам самообеспечиться чем-то из требуемого медицинского оснащения за собственный счёт - пошить специальные медицинские подсумки, укомплектоваться турникетами, укомплектоваться гибкими носилками и т.д. Естественно, за счёт личного состава.
За четыре года войны так и не решен нормально вопрос штатного снабжения войск лекарствами для борьбы с сезонными вспышками заболеваемости гриппом и ОРВИ.
Как уже было описано выше, в разделе IV-3, растянутость войск по фронту, плачевное состояние парка медицинских бронемашин МТ-ЛБ и плохое снабжение их топливом, равно как и плохая организация взаимодействия, препятствуют полноценной организации эвакуации раненых с передовой.
Таким образом, любые частные успехи в реальном медицинском обеспечении войск, как все прочие успехи в рассмотренных выше сферах, являются плодом упорства небольших групп энтузиастов, а не системной работы армейских структур. А заметные успехи в обеспечении тыловой медицинской инфраструктуры полностью уничтожаются проблемами с первой помощью и медицинским транспортом на передовой.
IV-13. Связь и управление. Проблемы управления войсками в случае начала активных маневренных боевых действий.
Этот раздел доклада, посвященный имеющимся в Корпусах Народной Милиции системам связи и управления написан столь подробно не только и столько потому, что один из авторов доклада, Андрей Морозов, служил связистом во время Дебальцевской операции и на протяжении четырех последующих лет старался максимально эффективно решать проблемы связи и управления в войсках уже как волонтер, опираясь на ресурсы КЦПН, ОД “Новороссия” и на помощь множества неравнодушных граждан, поддерживающих борьбу Донбасса с украинским нацизмом. Связь - нерв армии. От скорости сигнала, проходящего по этому нерву и от качества его передачи часто зависит всё. Подразделение, у которого нет постоянной связи с командованием, на поле боя фактически не существует. Если командир не может полноценно управлять своими силами внутри подразделения, оно, подразделение, очень быстро сокращается до того размера, который поддается управлению, наполняя СПАМы подбитой техникой, а госпиталя и морги - ранеными и убитыми. Можно долго рассуждать о соотношении роста, веса, длины рук и технике работы боксеров, выходящих на ринг, но все эти рассуждения не имеют ничего общего с реальностью, наступающей после гонга, если один из боксеров - эпилептик, падающий на ринг в припадке после пары полученных ударов.
Начать описание проблем организации связи нам придется не только с дежурного утверждения о том, что и здесь “кадры решают всё” и об отсутствии кадровых школ, где производилась бы массовая и полноценная подготовка специалистов радиосвязи и РЭБ, создание которых предлагали начать и готовы были материально-технически поддержать волонтерские организации ещё во второй половине 2014-го года. Существует ещё один, на первый взгляд, парадоксальный фактор, препятствующий, пусть и не в такой степени как кадровая проблема, созданию полноценных сетей связи, способных обеспечить управление войсками в случае начала массовых активных боевых действий.
В разговорах с участниками Дебальцевской операции относительно организации связи всплывала фраза “Будь у нас хорошая связь и не имей мы возможности игнорировать идиотские приказы сверху, нас бы угробили не частично, а полностью”. И практика организации связи в войсках после Дебальцевской операции, наглядно показавшей местным командирам уровень компетентности основной массы “советников” и их отношение к личному составу, такова, что в некоторых подразделениях командование само не заинтересовано в организации надёжной закрытой радиосвязи, способной работать в условиях полноценной войны, то есть, как правило, связи, организованной на базе внештатных цифровых шифруемых радиостанций. Многих набор из сотового телефона с SIM-картой “Феникса” или “Лугакома”, радиостанции Р-159 и полевого телефона TA-57 полностью удовлетворяет по причине следующих рассуждений: “Всё равно нас ни учить ни снабжать нормально не будут, но, когда ВСУ атакуют, нас непременно решат кинуть в драку и всех угробить. Зачем предоставлять “подкидышам” такую возможность? По тишине связь есть, и нас за её отсутствие не наказывают. Не будет связи, когда людей отправят воевать, люди просто остановятся при исчезновении связи, а потом где смогут - атакуют, где не смогут - отступят. Придёт Россия, всех спасет, все останутся живы”. И обвинить людей в каком-то саботаже или нежелании что-то делать нельзя - собственных средств подразделений на то, чтобы закупить себе закрытую цифровую радиосвязь в необходимых количествах, после всех необходимых ранее описанных трат, просто нет. Более того, в некоторых подразделениях недостаток мотивации рядового состава и, прежде всего, офицеров не позволяет даже создать общие денежные фонды для совместного решения серьезных внештатных задач.