Весьма любопытным и полезным “стресс-тестом” сотовой связи Республик стало отключение в конце 2017-го года украинской сотовой сети МТС на территории ДНР. Моментально подскочивший трафик сотовой сети “Феникс” практически блокировал полноценную связь на несколько недель, пока оператор, наконец-то, не справился с потоком звонков и новых абонентов. Аналогичная ситуация сложилась через год в некоторых районах ЛНР, где абонент может предпринять от 5-10 до 50-100 попыток дозвониться и не достигнет результата. Если добавить к этой уже существующей проблеме перегрузки сотовой сети диверсионную угрозу, которая несомненно обострится в случае начала активных маневренных действий, а также неизбежный резкий рост “гражданского” сотового трафика в такой ситуации, то мы получим картину полного ступора единственной реально работающей всеобщей беспроводной и хотя бы условно-частично закрытой связи.
Рассмотрев выше все виды штатных средств связи, обратимся к реальному положению дел на практике, к тому, какими средствами в реальности осуществляется радиосвязь в подразделениях. Увы, в большинстве случаев, начиная с уровня батальон-рота и вниз до отдельных расчетов огневых средств, практически повсеместно (исключения рассмотрим отдельно) вся радиосвязь открытая и основной “рабочими лошадками” реально, интенсивно и постоянно функционирующих радиосетей на ЛБС и в ближнем тылу являются до сих пор любительские двухканальные двухдиапазонные портативные радиостанции Baofeng UV-5R, копии Kenwood TK-F8, и их ближайшие аналоги. Дешевизна этих радиостанций, при которой, казалось бы, не было особой проблемой оснастить за 4 года войны такими станциями все подразделения Корпусов, компенсируется наплевательским отношением значимой части личного состава к гражданской технике, постоянно эксплуатируемой в сложных условиях(виновато всё то же снижение мотивации и потеря качества личного состава). Радиостанции оставляют под проливным дождём на брустверах окопов, их разбивают и выламывают им антенные разъемы постоянно переноской в карманах брюк и так далее. Итог - к концу 2018-го года даже таких станций в войсках ощущается большая нехватка. Тем более не хватает и базовых/автомобильных радиостанций UHF/VHF диапазонов.
В некоторой степени открытость радиосвязи с использованием радиостанций данного типа может компенсироваться постоянной сменой позывных, использованием кодированных обозначений объектов, позиций и т.д, но практика ещё Второй Мировой войны показала, что в условиях интенсивных боевых действий сочетание стресса и резкого роста объема радиообмена приводит к тому, что коды, забытые или записанные в забытых где-то блокнотах, не используются или используются частично. История работы радиоперехвата немецкого Африканского корпуса в 1941-1942 гг в Северной Африке во время сражений с Британской 8-й армией показала, что, по мере развития неблагоприятной для них ситуации, британские подразделения в панике вели всё более и более активный радиообмен открытым текстом, снабжая немцев нарастающим объемом полезной информации о своем местоположении, численности и намерениях. В свою очередь немцы, массово получившие перед войной новое поколение шифровальных машин “Энигма”, до появления у противника необходимых методов и вычислительных мощностей для дешифровки, могли оперативно передавать информацию в зашифрованном виде и так же быстро и безошибочно её расшифровывать. Возвращаясь к реалиям сегодняшнего дня, мы, учитывая все вышеописанные проблемы Корпусов Народной Милиции и заведомо неблагоприятный для них исход первых крупных боев в ходе обострения, можем сказать, что повсеместное использование открытой связи станет ещё одним фактором поражения, а сочетание сетей открытой и закрытой (“Арахис”, “Азарт”) радиосвязи, использования сотовой связи и наличие у противника значительного количества агентуры приведёт в итоге к паническому эффекту “Они прослушивают даже “Арахис”!” и “радиобоязни”, которая может парализовать работу и радиосети закрытой связи, если, конечно, “радиобоязнь” успеет возникнуть и развиться до того, как Корпуса будут полностью разгромлены.
Исключениями из общей печальной практики являются несколько подразделений НМ ЛНР и ДНР разного уровня, которые как собственными усилиями(т.е. на средства из зарплат бойцов и командиров), так и с помощью волонтерских организаций сумели полностью или частично перевести свои радиосети на внештатную закрытую связь. Наибольших успехов в этой области удалось достигнуть 14-му Батальону Территориальной Обороны НМ ЛНР “Призрак”. 14-й БТрО не только полностью исключил из использования открытую связь, заменив её на цифровые радиостанции и ретрансляторы Motorola DMR-стандарта, но и единственный успешно массово адаптировал базовые станции этого стандарта к использованию с ТПУ на всей имеющейся у батальона бронетехнике. Суммы вложений в радиосредства батальона на данный момент исчисляются уже несколькими миллионами рублей, и каждый месяц требуются средства на поддержание этой системы - как минимум на новые батареи для портативных радиостанций, эксплуатируемых в 14-м БТрО и 4-й омсбр, что уже составляет десятки тысяч рублей. Естественно, DMR-станции гражданского образца не обеспечивают такого уровня надежности закрытия связи как ППРЧ-системы и не являются “панацеей” от радиоперехвата и пеленгации, однако они работают и, при соблюдении необходимых простых правил, выполняют свои функции связи, от передовой и до глубокого тыла, в то время как куда более дорогостоящие комплексы “Азарт” используются куда как менее интенсивно, с меньшей эффективностью и, главное, не обеспечивают наиболее критичной радиосвязи - радиосвязи передовой и ближнего тыла - взвод-рота, рота-батальон.
Подчеркнем, что аккумуляция этих ресурсов и правильное их использование стали возможны только благодаря тому, что в подразделении оказались одномоментно сразу несколько мотивированных офицеров-добровольцев, понимающих знание закрытой радиосвязи для войск, в том числе два основателя КЦПН, что позволило привлечь необходимые ресурсы. Большинство других подразделений позволить себе подобного уровня вложения в связь не могут именно в силу сочетания в разных пропорциях отсутствия всеобщего понимания роли закрытой связи в ходе неизбежного обострения маневренных боевых действий, отсутствия постоянного сплоченного деятельного офицерского “ядра” подразделения, отсутствия специалистов, отсутствия средств. Там, где такого рода радиофикация всё-таки идёт, она идёт чудовищно медленно и, зачастую, резко обрывается с уходом или переводом в другое подразделение одного или двух человек, которые “тянули” этот вопрос в технико-организационном отношении.
Для подразделений связи кадровый вопрос в контексте общего катастрофического кадрового голода Корпусов Народной Милиции стоит особенно остро, так как для создания и эксплуатации радиосетей закрытой связи и, на их базе, полноценных систем управления войсками, требуются подготовленные технические специалисты с солидным опытом в данной отрасли, а в качестве командиров подразделений связи - ещё и обладающие выдающимися организационно-административными навыками. В большинстве случаев привлечь таких людей в корпуса НМ просто нечем. Имевшиеся к началу войны на территории Донбасса специалисты требуемого уровня на данный момент или уехали, или уже служат, или ушли со службы, не видя возможности реализовать остро необходимые технико-административные решения в рамках, ограничиваемых имеющимся бюрократическим аппаратом.
Из тех, кто ещё готов служить, наиболее опытных специалистов, как правило, уже “разобрали” артиллерийские и танковые подразделения, и, в результате, наиболее плачевным состояние связи остается, как правило, в обычных линейных мотострелковых батальонах, которым и без обострений приходится выносить на себе всю тяжесть боевых действий и потерь на ЛБС.
Наиболее неприятным свойством кадрового наполнения подразделений связи является колоссальный разрыв в уровне подготовки командиров взводов связи батальонов и рядовых бойцов. Фактически, во многих случаях только командир и его заместитель способны диагностировать и решать сколько-нибудь серьёзные проблемы матчасти связи. Само подразделение составляют телефонисты или радиотелефонисты, освоившие лишь необходимый минимум операций с матчастью. Полноценно и массово обучать связистов профессии, как правило, некому, некогда и негде. Если в ситуации позиционной войны один или два человека могут оперативно решать все возникающие проблемы службы связи в рамках батальона, то в ситуации маневренных боевых действий какие-то участки работы систем связи неизбежно будут “провисать”, лишая систему необходимых скорости и качества передачи информации.
В качестве хотя бы частичного решения этой проблемы 14 БТрО НМ ЛНР “Призрак” и связисты 4-й омсбр НМ ЛНР, которой подчиняется батальон, и в масштабах которой сейчас проводится программа радиофикации, аналогичная “призраковской”, проводят стажировку специалистов связи бригады во взводе связи 14-го БТрО.
Помимо обучения собственных специалистов, связисты большинства танковых и мотопехотных подразделений не успевают в должной мере обучить пользованию штатными радиостанциями экипажи боевых машин, в особенности - обучить их пользованию радиостанциями Р-123. Часто вполне исправные радиостанции и ТПУ бронеобъектов не используются экипажами единственно по причине того, что они не знают правильного порядка манипуляции верньерами и тумблерами станции и ТПУ и некому/некогда их обучить (не просто разово обучить, а каждый раз обучать каждого нового командира боевой машины, занесенного на эту должность кадровой “текучкой”).
Ремонтная база по штатным средствам связи крайне слаба. В плане проводной связи войска все 4 года войны лишены необходимого количества запчастей для ремонта полевых телефонов ТА-57. Вопрос же технического состояния штатных средств радиосвязи на бронетехнике не встает до момента начала маневренной войны, так как в условиях позиционных боев и отвода основной массы тяжелой техники, основная работа ведется с использованием внештатны