Не так давно я повстречалась с чем-то подобным в кабинете врача. Некоторое время я ощущала усталость и немного прибавила в весе, и доктор спросил: «У вас есть депрессия?» Я ответила: «Ну, грустных переживаний у меня нет, но большую часть времени я чувствую себя до смерти уставшей». Он возразил: «Возможно, у вас есть депрессия, но вы этого не знаете». Мой врач не осознавал, что неприятный аффект может иметь физическую причину, в моем случае причиной, вероятно, был недостаток сна из-за работы в лаборатории с сотней людей, работы допоздна над этой книгой и наличия дочери-подростка, плюс маленькая причина под названием менопауза (я выдала ему объяснение интероцепции и телесных ресурсов). Но вот что важно: если бы он просто диагностировал депрессию, он бы мог на самом деле взрастить в тот момент у меня ощущение депрессии. В самом деле, я была утомленной, и, вероятно, у меня было какое-то воспаление из-за своего рода хронического стресса. Если бы я не сопротивлялась, я могла бы уйти с рецептом на антидепрессанты и убеждением, что в моей жизни что-то всерьез неладно или что я не могу справиться. Такое убеждение, может быть, ухудшило бы нарушенный бюджет моего тела, если б я начала искать проблемы в своей жизни… вы всегда можете найти что-нибудь, если ищете. Вместо этого мы с врачом раскрыли проблему управления телесными ресурсами и поискали способы справиться с ней. Мой доктор не осознавал этого, но он совместно со мной конструировал мой опыт. Он хотел сконструировать одну социальную реальность, а я — другую.
Когда прогностические ошибки преобладают над предсказаниями, вы можете ощущать тревогу. Предположим, что вы не можете прогнозировать вообще, совсем. Что случится?
Прежде всего, бюджет будет искажаться, поскольку вы не можете предсказывать потребности своего обмена веществ. У вас будут трудности с объединением сенсорных сигналов от зрения, слуха, обоняния, интероцепции, ноцицепции и прочих сенсорных систем в единое целое. Поэтому у вас ухудшится статистическое обучение, что затруднит для вас изучение базовых понятий, даже распознание одного человека под разными углами. Многие вещи окажутся вне вашей аффективной ниши. Если бы вы были ребенком, оказавшимся в такой ситуации, вероятнее всего, вы были бы безразличны к другим людям. Вы бы прекратили смотреть на лица ухаживающих за вами людей, разрушая важную для вас привязанность и затруднив для них регулирование вашего значительно расстроенного бюджета тела. Также вы бы имели проблемы с изучением чисто ментальных понятий социальной реальности, поскольку они изучаются с помощью слов, но вы же безразличны к людям, так что, вероятно, имели бы трудности и с изучением языка. Вы бы никогда не создали надлежащую систему понятий.
В конечном итоге вы бы существовали в постоянном потоке двусмысленных сенсорных сигналов, имея небольшое количество понятий, которые могут помочь вам приписывать им смысл. Вы бы беспокоились все время, потому что ощущения были бы непредсказуемыми. Фактически у вас было бы полное разрушение интероцепции, понятий и социальной реальности. Чтобы как-то учиться, вам нужно, чтобы входные сенсорные сигналы были согласованными, даже стереотипными, с минимально возможными отклонениями. Не знаю, как вам, но для меня этот набор симптомов выглядит как аутизм[486].
Ясно, что аутизм — это невероятно сложное состояние и гигантское поле для исследований, и его нельзя свести к паре абзацев. Аутизм — также весьма изменчивый термин, который применяется к широкому спектру симптомов, видимо, имеющих множество сложных причин. Все, что я говорю, есть интригующая возможность, что аутизм является нарушением предсказательной силы мозга[487].
Люди с аутизмом, которые могут описать свои переживания, говорят вещи, согласующиеся с этой идеей. Американка Темпл Грэндин, один из наиболее известных и откровенных людей с аутизмом[488], прямо пишет о недостатке прогнозирования и своих ошеломительных прогностических ошибках. В своей книге «Взгляд на аутизм изнутри» она пишет: «Неожиданные громкие звуки делают больно моим ушам, как бьет по нервам сверло стоматолога». Грэндин красноречиво описывает, с какими затруднениями она формирует понятия: «Когда я была ребенком, я отличала собак от кошек, сортируя животных по размеру. Все собаки в окрестностях были большими, пока какие-то соседи не купили таксу. Я помню, как смотрела на эту собачку и пыталась понять, почему это не кошка». Наоки Хигасида, тринадцатилетний мальчик-аутист, написавший книгу «Почему я прыгаю», упоминает свои усилия по категоризации: «Прежде всего я сканирую свою память, чтобы найти опыт, максимально близкий к тому, что происходит сейчас. Когда я нахожу хорошее приближение, мой следующий шаг — попробовать вспомнить, что я говорил в прошлый раз. Если мне везет, я натыкаюсь на полезный опыт, и все хорошо». Хигасиде приходится серьезно потрудиться, чтобы сделать то, что другой мозг делает автоматически[489].
Другие исследователи сейчас также выдвигают гипотезу, что аутизм — это отсутствие предсказаний. Некоторые полагают, что аутизм в первую очередь вызван дисфункцией управляющей системы, производящей модель мира, которая слишком специфическая для каждой ситуации. Другие видят проблему в недостатке нейрохимического вещества под названием окситоцин, что ведет к проблемам в интероцептивной сети. Я подозреваю, что в аутизме нет одной-единственной проблемы в нервных связях, а есть ряд различных возможностей, связанных с вырожденностью. По сути аутизм характеризуется как нарушение нервно-психического развития, которое крайне переменчиво по своей генетике, нейробиологии и симптомам. Я полагаю, что проблемы начинаются с системы управления телесными ресурсами, поскольку она есть от рождения, а все статистическое обучение основано на регулировании бюджета тела (глава 4 и глава 5). Изменения в этой системе меняют путь развития мозга. Без полностью нагруженного предсказывающего мозга вы находитесь во власти внешней среды. Вы должны иметь мозг, ведомый стимулами и откликами, когда нервная система оптимизирована для более эффективной (в смысле обмена веществ) организации мозга. Это может объяснить переживания людей с аутизмом[490].
Сейчас вы видели, как несколько известных и серьезных расстройств могут соотноситься с вашей иммунной системой, которая связывает ваше психическое и физическое здоровье в рамках предсказывающего мозга. Когда плохие предсказания идут непроверенными, они могут привести к хронически несбалансированному бюджету тела, который вносит вклад в воспаление в мозге и портит ваши интероцептивные прогнозы, и даже создает порочный круг. Таким образом, те же системы, которые конструируют эмоции, могут участвовать и в болезнях.
Я не говорю, что дефицит бюджета — единственная причина всех психических заболеваний. Равным образом я не предполагаю, что восстановление баланса бюджета станет панацеей. Я всего лишь говорю, что благодаря нашему новому взгляду на человеческую природу мы можем понять, что распределение телесных ресурсов — общий фактор для болезней, которые традиционно рассматриваются как совершенно разные синдромы.
Когда у вас слишком много предсказаний и недостаточно исправлений, вы чувствуете себя плохо, а сорт «плохости» зависит от используемых вами понятий. При малых количествах вы можете ощущать сердитость или стыд. При больших у вас хронические боли и депрессия. Напротив, слишком сильный входящий сенсорный сигнал и неэффективное предсказание дает тревогу, а при больших количествах вы можете заработать тревожное расстройство. Когда предсказаний нет совсем, ваше состояние сравнимо с аутизмом.
Все эти расстройства коренятся в нарушенном распределении телесных ресурсов. Сейчас на момент представьте со мной те мириады способов, посредством которых у молодого человека может быть развит бюджет с хроническим превышением. Это, конечно, связано с откровенно плохим обращением и пренебрежением, но также и с множеством более мелких событий. Они видят устойчивый поток насилия в телевизоре и в кино, на видео и в компьютерных играх. Они слышат деградирующий язык в популярной музыке и между делом подражают ему, приветствуя ровесников: «Эй, сучка». (Это дружеский привет, оскорбление или угроза?) Увеличение агрессивности в форме шутки обязано телевидению, где люди говорят друг другу ужасные вещи со звуком закадрового смеха. Добавьте к этому почти неограниченные возможности для социального отчуждения, которые предоставляют текстовые и прочие формы социальных сетей, соедините с недостаточным количеством сна и физических упражнений, плюс огромное количество псевдоеды с сомнительной питательной ценностью — и вы получаете культурный рецепт для поколения взрослых с хроническим нарушенным распределением телесных ресурсов[491].
Могут ли страдания хронического неправильного распределения телесных ресурсов быть единственной причиной, по которой Соединенные Штаты находятся в опиоидном кризисе? Естественные опиаты вашего мозга уменьшают боль, поскольку они регулируют аффект (не ноцицепцию), а наркотики-опиаты имитируют эти эффекты, что может объяснить их широкое употребление. С 1997 по 2011 год количество взрослых в США, которые пристрастились к рецептурным препаратам, увеличилось на 900 процентов. Многие другие прибегают к героину, амфетаминам и прочим уличным наркотикам, которые уменьшают страдания. Мы также знаем, что значительная доля населения недостаточно спит, плохо питается и не занимается регулярно физическими упражнениями. С помощью опиатов люди, видимо, пытаются самостоятельно избавиться от дискомфорта, который вырастает от хронически несбалансированного бюджета тела. Они начинают принимать опиаты по множеству причин, но продолжают и даже злоупотребляют, как я подозреваю, поскольку регулируют свой аномальный аффект, чтобы чувствовать себя лучше. Их бюджеты тел слишком повреждены, чтобы естественные опиаты их мозга смогли выполнить свою работу