Вдобавок большинство случаев гнева не приводят к убийству. Я вполне определенно могу утверждать, что за двадцать лет создания гнева в моей лаборатории мы ни разу не видели, чтобы испытуемый кого-нибудь убил. Мы видели намного более широкий репертуар действий: проклятья, стучание по столу, уход из комнаты, крик, попытки устранить имеющийся конфликт или даже улыбки с пожеланием бед своему оппоненту. Поэтому идея, что гнев является спусковым крючком для неконтролируемого убийства, выглядит в лучшем случае спорной[503].
Когда я объясняю юристам, что у гнева нет биологического «отпечатка», они часто считают, что я заявляю об отсутствии эмоций. Это не одно и то же. Разумеется, гнев существует. Вы просто не можете показать на точку в мозге, на лице или на ЭКГ обвиняемого и сказать: «Смотрите, гнев находится вот тут», не говоря уже о том, чтобы сделать юридические выводы.
Второе предположение правовой системы, следом за аргументом «в состоянии аффекта», состоит в том, что «когнитивный контроль» в мозге синонимичен рациональному мышлению, намеренным действиям и свободе воли. Чтобы вас признали виновным, недостаточно, чтобы вы выполнили противоправное действие (известное под юридическим термином actus reus). Вам нужно также иметь намерение сделать это. Нанести ущерб по собственной свободной воле с преступным умыслом (mens rea). С другой стороны, эмоции рассматриваются как быстрые автоматически запускаемые реакции, выплескиваемые вашим древним внутренним зверем. Человеческая психика считается полем сражения между рассудком и эмоциями, так что, когда у вас нет достаточной когнитивной дисциплины, предполагается, что эмоции взрываются и овладевают вашим поведением. Они препятствуют вашему выбору действий и поэтому делают вас менее виновными. Эта интерпретация эмоций как примитивной части человеческой природы, которую должны контролировать более развитые и характерные только для человека рациональные части, — тот миф о «триедином мозге» (глава 4), корни которого восходят к Платону.
Это различие между эмоциями и познанием зависит от их предполагаемого разделения в мозге, причем одно управляет другим. Предполагается, что ваше эмоциональное миндалевидное тело поглядывает на открытую кассу, но затем вы рационально оцениваете вероятность тюремного срока и это заставляет вашу префронтальную кору нажать на тормоза и не дать вашим рукам забраться в ящик с деньгами. Однако, как вы уже знаете к этому моменту, мышление и чувствование в мозге не различаются четко. И ваше желание получить легкие денежки, и ваше решение пройти мимо конструируются во всем мозге с помощью взаимодействующих сетей. Каждый раз, когда вы выполняете какое-то действие — автоматически (например, распознавание, что некий предмет — это пистолет) или более осознанно (например, прицеливание с его помощью), — ваш мозг всегда является вихрем предсказаний, которые конкурируют друг с другом, чтобы определить ваши действия и ваш опыт.
В разные моменты мы переживаем разные причины наших действий. Эмоции иногда выглядят неконтролируемыми, например вспышка гнева, появляющаяся без предупреждения, но вы также можете действовать в гневе преднамеренно, методически выстраивая чью-то гибель. Кроме того, в вашей голове могут внезапно появиться не эмоции, а например — воспоминания или идеи. Но мы никогда не слышали об обвиняемых, которые совершили убийство «в приступе мышления».
Вы можете даже намеренно накрутить себя до состояния гнева. Похоже, что массовый убийца Дилан Руф, застреливший девятерых человек во время собрания в церкви в штате Южная Каролина в июне 2015 года, намеренно взращивал свой гнев по отношению к афроамериканцам многие месяцы до того дня, как отправился в ту церковь. Руф сказал, что он был близок к тому, чтобы отказаться от своего плана, поскольку все были вежливы с ним, и он настраивал себя на ужасное деяние, постоянно произнося фразы типа «Я должен это сделать» и «Вы должны уйти». Таким образом, моменты эмоций не совпадают с моментами, когда вы неуправляемы[504].
Гнев — это совокупность различных случаев, а не одна единая автоматическая реакция в истинном смысле этого выражения. То же самое верно для любой другой категории эмоций, когнитивного процесса, восприятия и прочих видов психических явлений. Может казаться, что у вашего мозга есть быстрый интуитивный процесс и более медленный осмысленный и что первый более эмоционален, а второй более рационален, однако эту идею нельзя обосновать нейробиологическими или поведенческими причинами. Иногда ваша управляющая система играет большую роль в процессе конструирования, а в некоторых случаях — меньшую, но она вовлечена всегда, и эти последние случаи не обязательно связаны с эмоциями[505].
Почему выживает эта фикция «мозга из двух систем», кроме обычной причины эссенциализма? Потому что большинство экспериментов в психологии нечаянно консервируют эту фикцию. В реальной жизни ваш мозг безостановочно предсказывает, и каждое состояние мозга зависит от тех, что были ранее. Лабораторные эксперименты нарушают эту зависимость. Испытуемые видят изображения или слушают звуки, представляемые в случайном порядке, реагируя после каждого очередного, например, нажатием на кнопку. Такие эксперименты нарушают естественный процесс прогнозирования в мозге. В результате все выглядит так, словно мозг участников совершает быстрый автоматический отклик, а спустя примерно 150 миллисекунд — контролируемый выбор, как будто эти два отклика пришли от двух различных систем мозга[506]. Иллюзия мозга с двумя системами — побочный продукт многовекового неудачного плана экспериментов, а наши законы поддерживают эту иллюзию[507].
Правовая система, с ее эссенциализированным взглядом на психику и мозг, смешивает волеизъявление (действительно ли ваш мозг играет определенную роль в контролировании вашего поведения) и осведомленность о волеизъявлении (есть ли у вас в наличии выбор). Нейробиология может немало сказать об этой разнице. Если вы сидите в кресле с согнутыми ногами, не касаясь пола, и ударите по колену чуть ниже коленной чашечки, произойдет разгибание голени. Суньте руку в пламя, и она отдернется. Направьте поток воздуха на роговицу глаза, и вы мигнете. Для рефлексов в вашей периферической нервной системе есть сенсорные нейроны, связанные непосредственно с моторными нейронами. Мы называем итоговые действия «непроизвольными», поскольку благодаря непосредственной связи существует одно, и только одно, определенное поведение для конкретного сенсорного стимула[508].
Однако головной мозг не организован подобно рефлексу. Если бы это было так, вы были бы во власти внешнего мира, как актиния, которая рефлекторно выстреливает каждый раз, когда рыба задевает ее щупальца. Сенсорные нейроны актинии, которые получают входной сигнал от мира, непосредственно соединены с моторными нейронами, отвечающими за движение. Здесь нет акта волеизъявления.
Сенсорные и моторные нейроны человеческого мозга, однако, сообщаются через посредников, называемых промежуточными нейронами, и они придают вашей нервной системе примечательную способность — возможность принимать решения. Когда промежуточный нейрон получает сигнал от сенсорного нейрона, у него не одно возможное действие, а два. Он может стимулировать моторный нейрон, а может затормозить его[509]. Поэтому один и тот же сенсорный входной сигнал может привести в разных ситуациях к различным результатам. Это — биологическая основа выбора, самого ценного из человеческих возможностей. Благодаря промежуточным нейронам, если рыба заденет вашукожу, вы можете отреагировать безразличием, смехом, насилием или чем-то средним. Временами вы можете переживать себя как актиния, однако у вас намного больше контроля над своим гарпуном, чем вы можете вообразить[510].
Управляющая система вашего мозга, которая помогает выбирать ваши действия, состоит из промежуточных нейронов. Эта сеть всегда вовлечена в активный выбор действий; просто вы не всегда ощущаете контроль. Другими словами, ваше переживание состояния, что вы контролируете, — не больше и не меньше, чем остальные переживания[511].
Здесь закон расходится с наукой вследствие классического взгляда на природу человека. Закон определяет осознанный выбор (свободу воли) так: замечаете ли вы контроль над своими мыслями и действиями. Он не проводит различия между вашей способностью к выбору (работа вашей управляющей сети) и вашим субъективным переживанием выбора. Для мозга это не одно и то же[512].
Ученые все еще пытаются выяснить, каким образом мозг создает переживание наличия контроля. Но одна вещь вполне определенна: нет никакого научного оправдания для наименования эмоцией какого-то «момента без осознания контроля»[513].
Что все это значит для закона? Вспомните, что правовая система решает вопрос виновности или невиновности, основываясь на намерении — намеревался ли кто-нибудь нанести вред. Закон должен продолжать в том же духе и наказывать на основании того, насколько намеренным был вред, а не того, были ли вовлечены эмоции или ощущал ли себя человек как агент с волеизъявлением.
Эмоции — это не временные отклонения от рациональности. Это не чужие войска, которые захватили вас без вашего согласия. Это не цунами, которые разрушают всё на своем пути. Это даже не ваши реакции на мир. Это ваши конструкции мира. Случаи эмоций находятся вне контроля не больше, чем мысли, восприятия, убеждения или воспоминания. На самом деле вы конструируете многие восприятия и переживания и осуществляете многие действия, некоторые из них вы хорошо контролируете, а некоторые нет.