Опорно-двигательный аппарат
Артриты, артрозы, ревматизмы
Зимний вечер, барак, оба родителя пьяны. В комнате холодина градуса четыре, и толком не ясно, это ещё плюс или уже минус. Они снова дерутся или выкрикивают что‑то друг другу. Двое братьев уже не пытаются, они просто уже не пытаются жить. Старший бросался разнимать родителей, убегать, спасать брата от влияния улицы, грести против течения, бежать, жить наоборот…
Потом придёт болезнь, чтобы помочь. Она будет напоминать о прошлом и день за днём, снова и снова, выкручивать суставы, разливая боль горячим свинцом по всему телу. Болезнь придёт и останется надолго. Боль нужна, чтобы чувствовать себя живым. «Живи, – говорит она, – живи».
Все заболевания, связанные с опорно-двигательным аппаратом, беседуют с нами про движение в жизнь. Вроде бы вещь очевидная, но большинство из нас в этой жизни совершенно не двигаются. В лучшем случае – стоят на месте, в худшем – движутся в обратном направлении. Эта динамика называется «Я следую за тобой».
Например, кто‑то из близких умирает, и мы оказываемся в этой динамике совершенно бессознательно, т. е. я иду за умершим, в его умирание, его эмоциональную сторону. История про мать, которая потеряла ребёнка и двигается в его сторону, в умирание, а не в сторону оставшегося в живых. Потому что в жизни нет того, кто нужен, «без этого человека я двигаться в жизни не хочу, я как бы живу, но и как бы не живу».
Здесь важно прояснить, что останавливает и отталкивает нас от движения вперёд. Мы напуганы жизнью, жизнь не привлекательна для нас, и для этого есть тысяча поводов. Первый из них – жизнь наших родителей. Если мы видим их, жалующихся на жизнь, не живут, пьют, ругаются или умирают слишком рано, поносят существующее положение дел, всегда недовольны, то жизнь для нас вряд ли станет чем‑то привлекательным и вызывающим живой интерес.
Другой вариант: это травма, событие, череда событий, которые раз и навсегда сделали нашу жизнь ужасной и невыносимой. Мы больше не хотим жить, «нам достаточно, это и так слишком». Наше тело не желает шевелиться, потому что впереди – кромешная тьма или ад. Наши кости, суставы останавливают нас в ужасе, кричат через тело «не ходи туда, я этого больше не выдержу».
Ситуация максимально визуализирована на примере ревматоидных состояний у пожилых людей. Смерть близко, они видят её, ощущают, но никто не задумывается над тем, что старики боятся умирать. Они в ужасе от этой близости, их тело отказывается стареть и двигаться НАВСТРЕЧУ смерти. Мы никогда не говорим об этом, не обсуждаем страх смерти с теми, к кому она так близка. Как сказал Вилфрид де Филипп: «Получая жизнь, мы получаем и смерть». Говорить о приближающейся смерти необходимо. Осталось только найти слушателя.
В Америке провели уникальный эксперимент, где собрали пожилых людей от 80 до 90 лет. Отвезли в специально построенный дом, где всё было устроено так, как тот период их жизни, когда им было 40–45: мебель, предметы интерьера, одежда, музыка. Эти люди, прожив там совсем не долго, выдали удивительные результаты: улучшение состояния по всем показателям и анализам. Мы чувствуем себя так, как к нам относятся, и как мы относимся к жизни. Наша дееспособность зависит от нашего восприятия собственного тела и отношения к будущему.
Ещё один фактор, влияющий на возникновение и развитие ревматизмов и артритов – ранние смерти близких людей. Если в опыте семьи кто‑то умирал слишком рано (ранними смертями считаются таковые до 50 лет), то смерть будет казаться нам близкой и пугающей. Вроде бы мы совсем не старые, но вдруг старческие заболевания обуревают наше тело без всяких на то физиологических причин. Это называется синхрония, когда мы словно бы соединяемся с чужой трагической историей ранней смерти и наше тело воспринимает её как собственную. Здесь хорошим решением будет «вступить в диалог» с тем, кто умер рано. Сказать ему, назвав по имени: «Ты это ты, а я это я. Так случилось, что ты жил совсем не долго, и мне жаль. Но моя история – не твоя, смотри, пожалуйста, на меня дружелюбно, когда я буду долго жить».
Рассеянный склероз
Девочка была в семье третьим ребёнком, и мама решила, что это слишком. Отдала сестре. Пусть будет мой ребёнок у сестры, мне не справиться. Цинично и с холодком, забыла о ребёнке. Девочки росла. Тихо. Безропотно. А в семь лет родной матери захотелось отвести её в школу. Говорила, что перед соседями неудобно.
Побыла девочка немного у родной матери, а потом снова была отправлена к приёмной. Так и жила с вопросом: «Что не так со мной»? И за всю жизнь не нашлось у родной матери ни ответов, ни объяснений. И тогда пришла болезнь. Положила, «успокоила». Слабостью, головокружениями. Не ходи, мол, хватит. Пойдёшь – убьёшь, разозлишься, а ты же хорошая. Потерпи, может, придёт и заберёт она тебя. Но нет. Не забрала, не успела. Умерла.
На мой взгляд, рассеянный склероз – чистая психосоматика. Утверждаю, потому что очень часто работаю с этим «заболеванием». Показательный пример. Мама уехала устраивать личную жизнь в другую страну, и мальчик 12 лет остался один. Папа тоже жил своей семьей. У мамы жизнь там не сложилась, она вернулась, когда сыну было уже 24. Они стали жить вместе. В этот момент у молодого человека диагностировали рассеянный склероз.
Гнев на мать, которая оставила его в детстве, такой, что выразить его невозможно! Но при этом мама же вернулась – этого он хотел больше всего. Назревал внутренний конфликт: я люблю тебя, и я тебя ненавижу. «Амбивалентность, это напряжение заставляет меня хотеть что‑то с тобой сделать, и в то же время помогает остановиться. Я не смогу ударить, не выражу свою агрессию, потому что люблю и ненавижу одновременно». Тогда приходит рассеянный склероз, чтобы обездвижить человека. Инвалидное кресло не за горами, если дать болезни прогрессировать. Тело полностью обездвиживается, теряет эластичность, и человек от этого умирает. Заболевание приходит за тем, чтобы вам помочь, вас спасти. Призвать вас к действию, которое вы совершать не хотите.
Штефан Хаузнер утверждает, что рассеянный склероз – это скрытый импульс на убийство, чаще всего на убийство матери. Я знаю, как большинство опасается фразы «убийство матери». О боже, я так не думаю, что вы! Конечно, вы так не думаете, эта мысль в чистом виде никогда не поднимается в вашем сознании, ибо она ужасная, невообразимая, невозможная. Именно поэтому мысль об убийстве живёт в вашем теле. Именно она останавливает тело, затормаживает его. Тело говорит мозгу: «Я остановлю тебя!» Но гнев есть, ярость есть, и тело словно бы становится клеткой для невыраженных чувств и слов. Сдерживая гнев и ярость, тело сдерживает и вас.
В моей копилке множество примеров. Я вставляю их в книгу не для того, чтобы мы ужаснулись или удивились, а чтобы мы расширились, поняли, что так бывает, чтобы направили туда внимание и признали то, что есть, без всякого нелепого принятия, которое в подобных случаях невозможно.
Принятие – это когда нужно сказать «ДА» тому, чему я раньше говорил «НЕТ» (Штефан Хаузнер). Я предпочитаю слово «согласие», ибо принятие кажется мне насилием над собой.
Как я должен принять отца, убившего мать на моих глазах? Как принять мать, глумящуюся над своим ребёнком? Не издевающююся, а именно глумящуюся. Эти дети вырастают и ищут принятия, параллельно обвиняя себя за то, что не могут его найти. А его нет! Здесь нет никакого принятия, и быть не должно. Всё, что вам следует сделать, это констатировать наличие у вас таких родителей или такой жизненной ситуации. Признать то, что есть, повторю я в очередной раз. В согласии все ваши чувства становятся легальными, разрешёнными: злость, гнев, ярость, негодование. Всё разрешено, к чёрту принятие! Вы свободны от этого безумного противоречия, где вам нужно сказать «ДА» тому, чему вы раньше говорили «НЕТ».
Нет – это нет. Больше не нужно выкручивать своё тело, выламывать суставы и запихивать ярость внутрь. Есть отцы, которым стоит сказать: «Ты чудовище». Просто констатируя ту единственную правду, которая есть. Отец-педофил, отец, склоняющий дочь к инцестуальным отношениям, отец – серийный убийца, отец, убивший мать, ребёнка, отец, ежедневно глумящийся над вами, разбивающий вам голову кочергой после работы или погружающий вас в яму с испражнениями в качестве наказания.
Это всё живые примеры из моей практики, где самым исцеляющим решением было сказать отцу: «Ты чудовище». Оставить внутри только биологического отца, а все остальные части и функции отца оставить без своего принятия, согласившись с дефицитом, который есть. Это не хорошо и не плохо, это согласие с судьбой, которая выглядит так, как выглядит, не больше и не меньше. Чаще всего в такой судьбе мы находим импульс для чего‑то хорошего и прекрасного, обнаруживаем хорошее в плохом и получаем невероятный заряд жизнеспособности и движения вперед. Все наши чувства легальны. Всё, что было плохо, может быть названо плохим, а хорошо, должно быть названо хорошим. Тогда появляются ясность и опора. Опорно-двигательный аппарат вдруг становится нашей задачей, и мы с ней справляемся.
Ещё в этом контексте хочу привести очень симпатичную мне идею из цветотерапии ауросома Вики Оло. Она гласит: важно стремиться к выстраиванию внутренней вертикальной основы. Человек обычно выстраивает свою опорную основу горизонтально. Мы опираемся на то, что рядом с нами: дом, работа, близкие люди. Как только что‑то из списка пропадает, теряем и свою способность стоять. Мы словно проваливаемся, ибо то, на что мы опирались, исчезло. Если опираемся на мать, то после её смерти мы обрушиваемся и падаем. Это состояние может быть отражено только в нашем теле: боли в позвоночнике, перекосы правой и левой части тела, боли в пояснице или крестце, боли в грудном отделе позвоночника. Наше ощущение скованности мы часто проживаем скелетом.
Ауросома предлагает стремиться вверх. Замечать, что нас окружает, – близкие или работа, но не опираться на них. Стремиться вверх – это двигаться за путеводной звездой в небе, тянуться макушкой кверху, растягивая позвоночник и опираясь на три точки внутри себя.
Первая точка находится в теле в районе гениталий и является проекцией звезды Земли. В цветовой терапии ауросома – точка обозначенная красным цветом. Как вы стоите на Земле, как вы чувствуете её под ногами, держит ли она вас, контактируете ли вы с ней. Часто терапевты уделяют больше внимания работе с травмой, чем с ресурсом. Но проживать травму снова и снова, не имея поддержки, в отсутствии внутри и снаружи помогающих факторов, – это нарушение баланса, которое часто приводит клиентов к усталости от терапевтического процесса. Я стараюсь чередовать работу с тяжёлым травматическим опытом и работу с опорами, которые неизменно существуют в жизни, несмотря ни на что.
Вторая точка вертикальной опоры внутри тела находится в районе сердца – эдакий центр всего. Точка связана с жёлтым цветом и является проекцией звезд нашего сердца. Сердце – вместилище всего опыта. То, как мы относимся к нему, размещаем его внутри, зависит во многом и наше состояние. Грудной отдел позвоночника и боли в нём часто путают с сердечными болями и спешат лечить сердце, вместо того чтобы посмотреть на свою вертикальность, опорность и контакт опытом. А это баланс вины и невиновности, с которыми нам тоже стоит как‑то обходится. Мы предпочитаем вину, вот позвоночник и болит.
Боли в спине, в грудном или поясничном отделе
Лечатся просто. Запишите упражнение, которое можно делать в любом месте и в любых условиях.
Упражнение
Станьте, выпрямитесь, насколько можете. Представьте перед собой человека, которого стоит поблагодарить, именно стОит, но вы не можете, потому что обиделись, злитесь, или потому что он умер, вы конкурируете или ещё почему‑то. Образ этого человека, возможно, придёт к вам в голову сразу, а может, сопротивлением в виде недоумения: Кто же это может быть? Я не могу вспомнить… Неважно, знаете, помните вы о нём, или нет. Если спина болит, значит, он есть.
Поставьте перед собой стул или мягкую подушку, отойдите на два-три шага, посмотрите на фигуру, назначив её тем самым человеком, обида на которого вызывает боль в спине. Если вы так и не вспомнили, скажите: «Ты тот, кому сказать спасибо я не могу». Заметьте свои чувства в моменте, заметьте возникающие ощущения в теле, но никак их не осмысливайте, просто заметьте. Медленно опустите голову, как будто вы бросили подбородок на грудь, расслабив шею, плечи и всё тело. Побудьте со склонённой головой, продолжая замечать свои ощущения. Опустите плечи так, чтобы руки повисли, а не были прижаты к телу.
Да, это поклон. Если тело просит и хочет этого, опуститесь еще ниже, склонив голову и согнувшись в пояснице. Если вам хочется продолжить, станьте на колени. А если и этого недостаточно, лягте на пол лицом вниз, вытянув руки вперёд, повернув ладони кверху. Из этого положения, которое выбрало ваше тело, а не вы, скажите вслух: «Спасибо. Спасибо. Спасибо». Если появятся слёзы, не пугайтесь, плачьте. Оставайтесь в позе то время, которое покажется вам правильным. Помните о балансе! Это не акт жертвоприношения или самобичевания. Акт признания. Признания того, что есть, не больше и не меньше.
Наша боль – это неготовность совершить выбор. Она зовёт кого‑то на помощь, не просто исцелив нас, а ещё и совершив за нас этот выбор. Например, мать стала пить, когда дочери исполнилось 14. Детство кончилось, началась другая жизнь, и всё, что было после, повлияло на жизнь дочери. Абсолютно на все события. Дети с пьющими родителями – дети без родителей. Здесь тоже есть выбор: ненавидеть мать свою жизнь за то, что она так поступила, или оставить её и себя в покое, признав свою судьбу такой, какая она есть.
Дочь выросла, боль в спине, бесконечно изнуряющая, привела её в конечном итоге на операционный стол: грыжи в межпозвоночных дисках не давали покоя. Как часто бывает, операция не даёт окончательного облегчения, потому что причина не в грыже, а в невозможности совершить выбор, в переламывании себя. Так мне простить мать или продолжать иметь в своих руках уникальный инструмент манипуляции? Ведь если я соглашусь с тем, что есть, стану обычным человеком или лишу себя права на постоянные обвинения. «Я очень хочу, чтобы спина не болела, очень хочу признать то, что есть». Но эта травма, как и любая другая, делает меня особенной, даёт мне право требовать и обвинять.
Внутри любой травмы есть «волшебный подарок» – и он не один, их два. Первый – право на манипуляцию, бесконечное превосходство на основании пережитого, жалость других, поддержка, помощь, сладкая власть, расставаться с которой нам совершенно не хочется. Второй подарок – суперсила, способности, возможность и качество, которые приобретает человек, проживая травматический опыт. Он становится другим: выжил, победил, смог, он маг. Обратите внимание: слово «магия» состоит из двух основ: могу и я. Часто побочным эффектом травматического опыта является мистическое мышление, ощущение особенности, величия и всемогущества. Нам нужно выбрать, какой из подарков мы возьмём себе – жертвенность и всемогущество.
Наша спина как отражение невозможности выбора выламывается и выкручивается до тех пор, пока мы не скажем судьбе: «Спасибо, спасибо, судьба, мне подходит этот опыт».
Часто в психотерапии травмы у клиента все застопоривается и застывает именно в этом месте. Ему кажется, что отказаться от травмы означает отказаться и от суперсилы и манипуляции. Он удерживает травму и всё, что с ней связано, в надежде удержать «подарки». Открою вам секрет: даже если вы откажетесь от травмы, ваша суперсила останется с вами навсегда, потому что вы и вправду смогли, выжили, у вас получилось.
Поднимаемся дальше по вертикальной опоре из ауросома. На макушке головы располагается третья точка – проекция звезды нашей души. Она в этой системе координат синего цвета. Мы тянемся вверх к звездам за своей путеводной звездой. Если поставить задачей не держаться за тех, кто рядом, не наваливаться на них, не удерживать, а делать то, что должен, для чего предназначен, вашему позвоночнику станет заметно легче. Проверено.
Даже если вы будете чередовать одежду, выбирая упомянутые цвета, – красный, желтый, синий, таким образом вы будете контактировать со своими частями, отвечающими за вертикальность, опору на самих себя.