Попытаемся разобраться в этом вопросе, обратившись к нескольким психологическим феноменам, каждый из которых по-своему раскрывает связь мышления и движения.
Идеомоторное действие
Первым кусочком мозаики, который поможет нам прояснить связь мышления и движения, является феномен идеомоторного действия. Уже само название феномена подсказывает, что между идеями и моторикой может быть связь. Суть его сводится к тому, что некоторые движения мы совершаем в отсутствие какого-либо намерения их совершить, а лишь по причине возникновения соответствующей идеи в сознании. Если задуматься, то это не удивительно, поскольку под это определение также попадают и рефлексы, т. е. автоматические реакции организма в ответ на какой-то раздражитель. Например, коленный рефлекс – классический пример автоматической реакции в виде сокращения мышц в ноге в ответ на легкое постукивание в определенной области под коленом.
Однако идеомоторные действия довольно сильно отличаются от рефлексов тем, что у них нет раздражителя в классическом смысле этого слова. Такие действия возникают не в ответ на стимул извне, а в связи с появлением идеи или образа действия в сознании. В качестве примера обычно приводят ситуации, когда человек автоматически поднимает упавшую только что со стола ручку или смахивает пылинку со своей одежды в процессе беседы с другом. В эти моменты вы не успеваете захотеть совершить это действие или принять решение о нем – вы скорее совершаете набор движений, когда возникает соответствующая идея.
История изучения этого явления восходит к середине XIX века, когда один наблюдательный британский ученый, Томас Лейкок, обратил внимание на то, что вызывает водобоязнь у некоторых людей, заразившихся бешенством. Он обнаружил, что спазмы дыхательных путей и затрудненное дыхание, судороги лицевых мышц, а иногда и конечностей могут возникать:
• при непосредственном контакте с водой (например, прикосновении к поверхности воды);
• при опосредованном контакте (звуке капающей воды или отблеске от зеркальной поверхности воды);
• при возникновении идеи воды (когда больному просто предлагают попить).
Последний пример представляет для нас особый интерес, поскольку допускает, что простая идея в сознании, связанная со смыслом услышанной фразы, может вызывать комплекс автоматических реакций вроде судорог и спазмов. Сам Лейкок предполагал, что в мозге можно найти особый отдел, отвечающий за представление образов, а идеомоторные действия – это просто пример рефлексов мозга, которые возникают в результате активации этого отдела в моменты потери контроля над собственным поведением.
Пример любопытный, но от него можно легко отмахнуться, сказав, что речь идет о больных людях, у которых всё может быть устроено иначе, чем у здоровых. Поэтому таких наблюдений недостаточно для утверждения о том, что некоторые не контролируемые человеком реакции отражают содержание его сознания и мышления.
Следующий этап изучения идеомоторных действий напрямую связан с работами другого британского исследователя – Уильяма Карпентера. 12 марта 1852 г. в Королевском институте Великобритании он сделал вошедший в историю доклад о возможностях научного объяснения некоторых парапсихологических явлений (в то время в клубах и салонах по всей Европе были широко распространены спиритические сеансы). Карпентер обратился к идеомоторному принципу, чтобы показать, каким образом люди могут ненамеренно приводить в движение стол или указатель на спиритической доске и что общение с духами здесь совершенно ни при чем. В докладе Карпентера утверждалось, что трансовое состояние во время спиритических сеансов приводит к ослаблению контроля за поведением, а следовательно, простого появления в сознании идеи достаточно, чтобы запустилось соответствующее действие. Научную общественность настолько впечатлило подобное развенчание паранормального явления, что в историю феномен идеомоторных действий вошел именно как эффект Карпентера.
И Лейкок, и Карпентер предполагали, что подобные действия могут возникать лишь в определенных ситуациях вроде болезненных состояний людей с бешенством или состояния транса во время спиритического сеанса. Однако регулярно с такими феноменами обычные люди в своей повседневной жизни не сталкиваются. Но что у этих состояний есть общего? Первое, что напрашивается, – потеря контроля. И болезнь, и состояние транса предполагают ухудшение способности контролировать собственное поведение. В том числе может страдать способность тормозить спонтанно возникающие автоматические реакции.
Но неужели мы в обычной ситуации действительно тратим большое количество усилий для контроля над своим поведением? Американский философ и психолог Уильям Джеймс обратил внимание на большое количество автоматизмов[59] в нашей повседневной жизни и предположил прямо противоположное. По Джеймсу, большинство движений, которые мы совершаем, возникают практически сразу, как только мы о них подумаем. Если нам нужно взять чашку – мы сразу берем чашку. Более современный пример: если нам нужно ввести код от домофона, чтобы войти в подъезд, – мы без особых раздумий совершаем последовательность движений пальцами для этого. Джеймс в своих работах настаивал, что контроль за поведением или, как он это называл, «волевые акты» нужны в основном при возникновении конфликтов между разными идеями или ощущениями, ведущими к разным действиям.
К слову, подобный взгляд на повседневную жизнь человека как на поток автоматизмов, в который мы лишь изредка вмешиваемся с помощью произвольного контроля, очень хорошо согласуется с современными когнитивными моделями в области принятия решения. Начиная с нобелевского лауреата по экономике психолога Дэниела Канемана, многие ученые разделяют идею о том, что большинство наших повседневных решений принимаются автоматически, а контролируемое развернутое размышление о том, что же выбрать в конкретный момент, может возникать в ситуации конфликта между разными автоматизмами. Например, выбирая блюда из меню в кафе, из двух альтернатив вы можете легко предпочесть знакомый вариант, потому что он уже проверен. И это проявление автоматической системы принятия решений. Но если вдруг вы заметите, что знакомое блюдо содержит в себе морепродукты, а вы при этом недавно слышали о каком-то случае отравления моллюсками, то автоматически предпочесть знакомое уже не получится. Нужно будет думать, как разрешить конфликт между «выбирай знакомое» и «не выбирай морепродукты».
В соответствии с результатами современных когнитивных исследований, контроль за собственным поведением – процесс крайне затратный с точки зрения количества затрачиваемых усилий. Поэтому идеомоторные действия могут быть хорошим примером того, как в силу когнитивной экономии то или иное движение возникает непреднамеренно и отражает какую-то идею или образ в сознании человека.
Отдельно стоит отметить, что идеи Лейкока, Карпентера и Джеймса вдохновили многих наших современников и стали основой для изучения того, как с точки зрения психологии устроено планирование, организация и контроль произвольного движения. Например, чтобы поднять руку, как это делает школьник на уроке, нам необходимо взаимодействие большого количества когнитивных механизмов, работу которых мы чаще всего не осознаём. И самое поразительное, что эти процессы могут также запускаться и активно протекать в тех случаях, когда реального движения вовсе нет. В такой ситуации как раз стоит задаться вопросом, что же такое делают или в чем дополнительно участвуют эти невидимые процессы. И что они из себя представляют?
В первую очередь начать стоит с возникновения образа или плана движения, в котором человек может и не отдавать себе отчет но при этом руководствоваться им, пока что-то делает. Иногда нечто подобное называют моторными программами, что позволяет проводить аналогию человека с роботом, которому для запуска движения необходима определенным образом написанная программа.
Но таких программ у взрослых людей очень много, и большинство из них находится в спящем режиме до того момента, когда в них возникнет надобность. Как только нам нужно будет совершить какое-то движение, моторная программа активируется. Современные теории идеомоторных действий даже уточняют, в каком виде моторные программы существуют в нашем разуме: в виде образа тех последствий в окружающем мире, которые наступят в результате совершения этого движения.
Основной возникающий здесь вопрос: как можно активировать моторную программу? Мы можем представить себе движение, можем увидеть, как двигается другой человек, можем подумать о чем-то, что по смыслу связано с таким движением. Во всех этих случаях моторные программы будут активироваться, но не всегда запускать движение. Саму активацию таких программ часто можно заметить лишь с помощью сложных поведенческих экспериментов, позволяющих отслеживать изменения во времени реакции людей на доли секунды[60] или с помощью методов измерения активности мозга вроде фМРТ (функциональной магнитно-резонансной томографии), которые могут показать активность в моторной коре в отсутствие реального движения.
Чтобы описать широкий круг явлений активации моторных программ и их последствий для жизни человека, обычно используют понятие симуляции. Т. е. мы не двигаемся, но наша когнитивная система симулирует движение (активирует моторные программы) для собственных задач. Теории симуляции занимают одно из центральных мест в рамках подхода воплощенного познания, и практически ни один из видов мышления не может быть полноценно описан без идеи симуляции. Разберем каждый из них подробнее.
Движения и образное мышление
Для начала давайте обратимся к нашей способности создавать яркие и красочные образы всего, чего захочется, но чего нет перед глазами или даже никогда не было. Например, мы можем представить себе Эйфелеву башню, мысленно ее увеличить, перекрасить в зеленый цвет или заставить крутиться вокруг своей оси. Всё это в психологических терминах называется либо образным мышлением, либо воображением.