Именно избирательность является главным отличием двух систем. Еще в конце 1980-х годов, описав работу этих двух систем в ситуации интерактивных игр, американский и английский психологи Н. Хайес и Д. Бродбент назвали два типа научения и принятия решений неселективным и селективным – что соответствует работе систем 1 и 2. Они же подчеркнули, что система 1 базируется на неосознаваемой обработке информации, а система 2 – на вербальной обработке, которая позволяет осознавать и объяснять в словесной форме, на каком основании были приняты те или иные решения[85].
Образом, который поможет запомнить, как выглядят решения, принятые на основе системы 1 и 2, может быть дельфин. У дельфина есть плавники, он живет в воде и имеет обтекаемые формы. Все явные признаки указывают на то, что он похож на рыб, которых мы раньше видели. Однако для биологов более важным признаком оказывается то, что дельфины вскармливают свое потомство молоком. Таким образом, они являются не рыбами, а млекопитающими. Чтобы классифицировать дельфина, необходима работа системы 2.
Тут читатель может спросить: почему мы не пользуемся системой 2 всегда? Проблема системы 2 в том, что она очень ресурсоемкая. Во-первых, требуется подавление автоматических ответов системы 1 (то есть влияния всего нашего предыдущего опыта). Во-вторых, отбор и сравнение признаков и вариантов ответа также требуют значительных когнитивных ресурсов. Поэтому субъективно работа системы 2 сопровождается ощущением ментального усилия, умственного напряжения. Ментальное усилие (англ. mental effort) сходно по своим свойствам с усилием физическим: оно неприятно, и люди пытаются избегать тех ситуаций, где оно возникает, – в соответствии с законом наименьшей работы, сформулированным для физического усилия канадским нейрофизиологом Кларком Халлом[86]. По этим причинам люди имеют склонность к опоре на систему 1. Конкретные механизмы, объясняющие, почему перечисленные когнитивные операции вызывают ощущение усилия, до сих пор неизвестны.
Закончим на этом теоретическое отступление и вернемся к проблеме профессиональной интуиции и правилу 10 000 часов. С одной стороны, мы выяснили, что система 1 позволяет принимать решения на основе всего предыдущего опыта – то есть использовать те самые 10 000 часов тренировки, за которые мы, скорее всего, проработали очень большой процент возможных ситуаций и правильных реакций на них. С другой стороны, если новая ситуация похожа на старую, но отличается каким-то важным признаком, система 1 приведет к ошибке.
Д. Канеман, изучавший такие ошибки мышления, в 2009 году написал статью вместе с американским психологом Г. Клейном, исследовавшим эффективное принятие интуитивных профессиональных решений в реальной жизни. Это был пример состязательной коллаборации (англ. adversarial collaboration) – сотрудничество двух ученых с разными взглядами в попытке прийти к общей позиции в объяснении проблемы. В результате Канеман и Клейн сформулировали ряд условий, которые ведут к эффективным интуитивным решениям. Части из них мы уже коснулись: профессиональные ситуации должны быть часто повторяющимися, должно быть много устойчивых паттернов, которые может усвоить система 1 (Канеман и Клейн называют такие среды «высоковалидными» – от англ. high-validity environments).
Кроме этого, Канеман и Клейн называют быструю обратную связь, которая должна сопровождать решения профессионалов. Без нее может наблюдаться ситуация сверхуверенности: эксперту кажется, что он точно знает правильный ответ, однако отсутствие регулярной обратной связи на аналогичные ситуации и ответы в прошлом приводит к тому, что точность таких ответов оказывается очень низкой. В качестве примеров можно привести экспертов по экономике или политике. Как правило, они владеют большим запасом знаний, однако процессы, которых касаются эти знания, не обладают достаточной повторяемостью, а также структурой, которая могла бы быть усвоена имплицитно. Примером такого уверенного авторитетного предсказания может быть высказывание знаменитого экономиста, нобелевского лауреата Пола Кругмана. В 1998 году он так оценивал потенциальное влияние интернета на экономику: «Примерно к 2005-му станет ясно, что влияние интернета на экономику было не больше, чем влияние факсимильного аппарата».
В свете вышесказанного можно заключить, что правило 10 000 часов имеет под собой научную основу, однако оно применимо не ко всем видам деятельности. Оно хорошо работает там, где профессиональные ситуации повторяемы и результат принятых решений известен сразу или очень быстро. Когда профессиональные ситуации обладают большой вариативностью, требуют комбинации разнообразных знаний и навыков, а обратной связи на принятые решения можно ждать годами, правило 10 000 часов не работает. Мастерство в таких сферах осваивается иначе – иногда быстрее, за счет умелой интеграции разнообразных знаний и навыков, широкой профессиональной и личной эрудиции.
Как низкоуровневые процессы влияют на мышление
Как мы говорили выше, нам всегда кажется, что мы хорошо знаем, откуда пришли наши решения. Как именно получается, что низкоуровневые процессы (например, имплицитное научение) влияют на наше мышление?
Один из способов – это общение между двумя разными системами через метакогнитивные процессы. Как мы уже говорили в главе 2, объектом их контроля и управления являются другие когнитивные процессы. Иногда о них говорят: мышление о своем мышлении. То есть они работают в ситуациях, когда мы оцениваем или анализируем наши собственные когнитивные процессы.
Уже упоминавшимся примером метакогнитивных процессов можно считать чувство уверенности. Оно говорит нам, насколько точным является наше мышление. Например, пытаясь вспомнить телефонный номер знакомого, вы можете обладать некоторой степенью уверенности, правильно вы вспомнили или нет. Или, вспоминая ПИН-код одной из ваших банковских карт, вы тоже можете быть абсолютно уверены в полученном результате или испытывать какую-то степень неуверенности. В этой ситуации чувство уверенности как бы дает оценку достоверности воспоминания. Влияние неосознаваемых процессов может проявляться в сознании в виде эстетических суждений. Например, какой-то из вариантов, из которых мы выбираем, может казаться нам более красивым.
В целом можно сказать, что основной метод общения когнитивного бессознательного с сознательным принятием решений – это эмоциональные процессы. Точнее, аффективные. Под аффектом в экспериментальной психологии понимается не состояние крайнего эмоционального напряжения, в котором человек теряет контроль над своим поведением, а все процессы, связанные с автоматической оценкой через субъективное чувство. Это может быть оценка человека как привлекательного или нет, или оценка ситуации как опасной или приятной и т. д. Сюда же входят чувства, у которых нет явного осознаваемого объекта, на который они направлены. Пример такого чувства – тревога.
Аффект помогает быстро ориентироваться в знакомой ситуации. С когнитивной точки зрения, аффективные процессы являются как бы интерфейсом между нашим сознательным мышлением и базой бессознательных знаний. Самым простым примером доступа сознания к неосознаваемым знаниям является чувство знакомости. Процессы извлечения информации из памяти бывают двух видов. Когда мы целенаправленно пытаемся воспроизвести информацию, которую запомнили раньше, – припоминание. И когда мы видим несколько объектов, сцен или людей и пытаемся оценить, видели мы их раньше или нет. Такой процесс называется узнаванием. Он опирается на чувство знакомости, возникающее при восприятии объектов, которые мы раньше уже видели. Чувство знакомости и помогает нам понять, что этот объект или этого человека мы уже встречали раньше.
Иногда чувство знакомости может возникнуть, даже когда мы не понимаем на сознательном уровне, что видим знакомый объект или человека. Иногда мы точно не осознаём, что именно в воспринимаемой сцене вызывает чувство знакомости. Тогда мы можем неправильно решить, что попали в знакомую ситуацию, или встречали уже этого человека, или были в этом месте. Так возникает ощущение дежавю.
Американский психолог польского происхождения Роберт Зайонц в своих исследованиях показал, что многократное или просто повторное восприятие какого-то объекта или человека вызывает не только чувство знакомости, но и чувство приятности. В своих экспериментах он использовал разнообразные стимулы, которые предъявлялись людям разное количество раз. Чем больше раз человек видел определенный стимул, тем приятнее он ему казался в последующих оценках. Интересно, что это происходит даже если человек не воспринял стимул на сознательном уровне: испытуемые воспринимали виденные ранее стимулы как более приятные, даже если не помнили, что видели их.
Еще интереснее результаты эксперимента, в котором стимулы предъявлялись ниже порога сознательного восприятия. Зайонц предъявлял испытуемым разные геометрические фигуры на 1 миллисекунду, то есть одну тысячную долю секунды. Судя по отчетам испытуемых, они видели только вспышку, но не сами геометрические формы – время предъявления стимула было слишком коротким. Причем некоторые стимулы предъявлялись много раз, а другие – мало. Потом Зайонц просил оценить, насколько испытуемым нравятся рисунки этих геометрических фигур. Оказалось, им в среднем больше нравились более часто предъявленные фигуры. И это с учетом того, что испытуемые вообще не восприняли их сознательно!
Существует множество других «когнитивных» чувств, несущих информацию, полезную для нашего мышления. Среди них можно перечислить уверенность, что ты что-то точно помнишь, но не можешь сейчас это воспроизвести; ощущение близости к решению задачи; переживание инсайта в решении творческих задач; чувство контроля за деятельностью, которую ты ведешь; чувство правильности возникшей интуитивной догадки и др.[87]