справках, тоже воевали с противником наравне с боевым оружием. Наше высшее военно-политическое руководство читало их и делало определенные выводы. Такие строки вселяли уверенность, что монолитность непрошеного гостя и коварного врага не так и прочна.
И вот Виктор Семенович снова с ворохом документов. Он читает совершенно секретное спецсообщение, адресованное ему. Оно подписано начальником ОО НКВД Западного фронта капитаном госбезопасности 3 ранга Беляновым «О моральном состоянии немецкой армии» по состоянию на 29 января 1942 года:
«Военнопленный 445-го отдельного батальона немецкой армии солдат Львичек Альфонс на допросе показал: «Настроение солдат плохое, солдаты видят своими глазами большие потери немецкой армии, материальной части, артиллерии, автомашин и большие потери пехоты.
Наступившая зима и морозы также сильно повлияли на настроение солдат, так как теплой одежды нет, шинели тоже летние. Имеются случаи обморожения ног, ушей. Солдаты завшивели. Вшивость и грязь у немцев исключительная. Это действует на солдат. Они хотят отдыха и прекращения войны».
Другой военнопленный из полка «Великая Германия» Вожцель Эмиль показал:
«Фюрер обещал нам кончить войну до наступления Рождества, но я понимаю, война кончится не скоро. Наши солдаты напрасно проливают кровь в России, так как войну, в конце концов, мы проиграем. Здесь, в России, мы все замерзнем».
Особенно плохо настроены австрийцы… Имеются случаи, когда немцы избивали австрийцев…
Один из немецких военнопленных показал:
«За последние недели офицеры не отпускают солдат из частей, так как боятся, что солдаты будут вести между собой антифашистские разговоры и выражать недовольство войной. Кроме того, за последнее время в немецкой армии участились случаи дезертирства и невозвращения в часть. Офицеры боятся русского влияния на солдат и предупреждают солдат о том, что среди русских много «шпионов»…»
Эту работу Управление особых отделов под руководством Абакумова проводило систематически. Вот один из примеров собранной информации в апреле 1942 года – «Сообщение НКВД СССР в ГКО о настроениях противника».
В Государственный Комитет Обороны, Генштаб и Главное Политуправление Красной Армии была отправлена объективная информация на эту тему, собранная в основном из писем, изъятых у пленных и убитых солдат немецкой армии военными контрразведчиками Западного фронта.
«Может быть, я быстрее получу березовый крест, чем те кресты, к которым я представлен. Мне кажется, что вши нас постепенно заедят до смерти. У нас уже все тело в язвах. Когда же мы избавимся от этих мук».
(Из письма унтер-офицера Лахеру солдату Францу Лахеру 13.3.1942 г. Подобрано в районе д. Болгинево.)
«Дорогая бабушка и тетя Эльза! Теперь обозы с продовольствием начали к нам приближаться. К сожалению, эти проклятые русские и здесь нам покоя не дают. Имеем дело с парашютистами. В этой стране ты никогда ни в чем не уверен, нужно всегда быть очень зорким».
(Из письма солдата Шмунца 90 ап 20.2.42 г. к семье.)
«Я был бы рад, чтобы уже кончилось нападение русских банд, ибо так мы каждый день являемся кандидатами смерти. Если еще долго продержимся, то не знаю, что делать. Нет ничего страшнее, чем вши, особенно когда чувствуешь, что они ползут по телу».
(Из письма ст. ефрейтора 107 пп 37 пд Вилиом к семье.)
«Я думаю, что мы скоро приедем на родину, мы давно этого заслужили. Будешь удивляться, когда я тебе пишу, что наших осталось очень мало. Имеются слухи, что нас скоро сменят. Мы здесь воюем против партизан. Здесь плохо, я хотел бы лучше быть на фронте. Я теперь в одной деревне вблизи Вязьмы. Дороги занесены снегом, который достигает до живота».
(Из письма ст. ефрейтора Шумана к девушке в Германию. 6.1.1942 г.)
«Нахожусь в деревне возле Вязьмы. Был на передовой, но заболел, и меня отправили. Геллер, будучи в дозоре, убит. Здесь много партизан… У нас ужасные потери, даже описать тебе не могу. Мы три раза получали пополнение. Я был бы рад покинуть Россию… Я у одного русского достал себе валенки, иначе я бы отморозил ноги. Такого Рождества я больше не хочу, в первый день праздника мы строили убежище, кушать ничего не дали, водки тоже нет».
(Из письма ст. ефрейтора Шумана другу на фронт. 27.2.1942 г.)
«Хотя мы не на передовой, но у нас тоже нелегкое задание. Русские пытаются всеми средствами перерезать нам коммуникации – железную дорогу и автостраду, что они делают высадкой парашютистов и партизанами. Наша задача их уничтожить. Представьте себе, что кто выходит в разведку, очень часто не возвращается… У нас мало надежды, что мы скоро покинем Россию».
(Из письма ефрейтора Гаймриха к брату в Германию 27.2.1942 г.)
«Мы уже 8 недель не мылись и не брились. Ты не можешь представить, как я выгляжу. Я похож на старого моряка, но самое ужасное – это вши. Если бы ты знала, как они нас измучили. Ежедневно я щелкаю по 100 штук. Иногда совершенно нет времени заниматься ими.
Многие из моих товарищей убиты. Это не удивительно, так как в течение 8 недель находимся на передовой и не имеем отдыха».
(Из письма солдата родным в Германию. 19.2.42 г.)
«Сейчас у меня катар. Зимой все можно получить. Дорогой Ганс, ты еще ничего не отморозил? Мы об этом очень много слышали. Шари Георг отморозил себе руки и ноги и находится в лазарете в Вене».
(Из письма от родных на фронт. 8.1.1942 г.)
«Война в России еще долго будет продолжаться. Желаю Вам как можно скорее окончить войну. Как много отмороженных. Это просто ужасно».
(Из письма ефрейтору Ресгер от родных.)
«Насчет того, что сейчас у нас оживление, но без продвижения вперед – вполне понятно в такую зиму. С продовольствием становится все хуже. В настоящее время очень многие призываются в армию».
(Из письма ефрейтору Шипк от родных. 22.2.42 г.)
«Мадам Ацген рассказала мне, что вчера опять прибыл полный поезд с солдатами, обмороженными на Восточном фронте».
(Из письма жены ефрейтору Гшайдлену. 6.1.42 г.)
«Ты, вероятно, много пережил на Восточном фронте, я в этом уверен. Когда уже кончится вся эта гадость. Меня больше всего огорчает то, что мы напрасно отдаем свою молодость такой жизни. Все это могло быть иначе на свете».
(Из письма ефрейтора Иозефа Эмиль с Северного фронта к ефрейтору Фаулиштро – 16.2.42 г.)
«Все без исключения теперь мобилизуются. К весне будет 3 миллиона новых солдат. Ничего удивительного, нам нужно много солдат во Франции, в России, можно ожидать нападения со стороны Англии. Когда уже эта война окончится?»
(Из письма жены к солдату Шварценбену – 16.2.42 г.)
Подобных писем было очень много. Как говорится, во время общественной неурядицы каждый равнодушный становится недовольным, каждый недовольный – врагом, каждый враг – заговорщиком. Из таких людей в Германии рождались те, кто осмелился из-за безысходности уничтожить летом 1944 года в ставке «Вольфшанце» основной генератор развязанной Второй мировой войны – Адольфа Гитлера.
Нашему военно-политическому руководству, а также военной разведке подобная информация давала возможность иметь более четкое представление о положении в стане противника.
«Снег» против «Тайфуна»
В войну во имя спасения Москвы работали все службы НКВД. Хочу остановиться на одной из самых засекреченных чекистских операций под кодовым названием «Снег», позволившей Сталину принять окончательное решение о снятии с дальневосточных рубежей нескольких десятков дивизий, стоящих против Квантунской армии в ожидании ее нападения.
Начало 30-х годов.
Советская Россия постепенно вставала на ноги после революций и потрясений в ходе гражданских сшибок. Заработала промышленность, хотя и за счет деревни. Предприятия начали поставлять продукцию в народное хозяйство и в армию. Тракторные заводы, кроме машин для колхозных полей, стали выпускать танки. И было чего бояться – в Германии пришли к власти нацисты во главе с Гитлером, для которого «восточный вопрос» был отражен в его программной книге «Майн кампф» – «Моя борьба», а «северная программа» подогревалась на Дальнем Востоке японскими милитаристами.
Лига Наций, словно не видя агрессивной политики этих двух стран, отмалчивалась. Для Советского Союза завоевание японцами Маньчжурии представляло собой прямую опасность по многим причинам. Перед этой военной угрозой СССР был одинок. Япония обладала к тому времени довольно-таки сильной армией. Все это помогает понять, почему советская политика состояла из череды дипломатических протестов, политических компромиссов, военных контрмер в виде передвижения войск к нашим границам и одновременно примирительных предложений, направленных на то, чтобы лишить японцев предлога для нападения.
Как говорится, это был период, когда враг занимал больше места в наших мыслях, чем друг – в нашем сердце. Все потому, что среди ненавистных качеств врага не последнее место занимали его достоинства, а то, что у японцев они были, советское руководство не сомневалось. История это демонстрировала на протяжении первых десятилетий XX века.
Сталин прекрасно понимал, что Япония – реальный враг СССР на Дальнем Востоке. Он часто рассуждал так:
«Граница с Китаем и Кореей должна быть на замке. Надо ее укреплять не только расположением там крупных гарнизонов, но и строительством укрепрайонов, ведь настоящий враг тебя не покинет, тем более, если ты будешь слабый. А еще нужно искать врага моего врага – то есть моего друга.
Понятно, что Китай, Корея, Монголия могут претендовать на эти категории, но они сегодня экономически слабые. Вот бы заиметь врагом Японии какую-то большую и сильную страну, например, такую, как Соединенные Штаты, было бы спокойнее воспринимать бряцание оружием самураев».
Наша разведка в лице ИНО (внешняя разведка) ОГПУ, а потом 5-го отдела ГУГБ НКВД держала, как говорится, пальцы на пульсе обстановки взаимоотношений США и Японии. Руководители государственной безопасности понимали, что американский Белый дом не заинтересован в укреплении господства Страны восходящего солнца в Тихоокеанской акватории и усилении ее влияния на островные государства. Топка негативного отношения янки к амбициям императорской военщины Японии нуждалась в дровах. И они скоро нашлись…