Выполнить задание своего шефа, Вальтера Шелленберга, непросто. Необходим надежный для этого человек. Поиском последнего тщательно занялся Грефе. Он открыл объемистую папку и начал читать: «Политов. В период с тысяча девятьсот тридцать третьего по сороковой год проживал на Украине, в Ташкенте, в Башкирии под фамилиями Шило, Таврин и Серков. Перед войной, используя положение заведующего нефтескладом на станции Аягуз Туркестано-Сибирской железной дороги, прихватил крупную денежную сумму и, скрывшись от уголовного преследования, представив фиктивные документы, устроился следователем в Воронежскую прокуратуру…»
«В ноябре сорок первого года, – продолжал читать Грефе, – призван в армию, где был назначен командиром взвода, а затем командиром роты. В мае сорок второго года перешел на сторону немецкой армии. Во время допросов добровольно сообщил немецкому командованию ряд сведений, имеющих важное военное и политическое значение. В деле было письменное заявление Политова, в котором он обязуется служить немецкому командованию верой и правдой и просит назначить его на должность бургомистра одного из оккупированных советских городов. В сорок третьем году Политов направляется в Австрию, в школу по подготовке агентов германской разведки. В это же время он начинает тесно сотрудничать с гестапо. В период учебы помогает сотрудникам политической полиции обезвредить группу заговорщиков. (В деле имеется донесение Политова, в котором он указывает имена руководителей группы, а также лиц, подвергшихся их обработке.) Положительными качествами Политова, которые могут быть использованы в перспективе, следует считать: находчивость, умение быстро ориентироваться в сложной обстановке, ненависть к советскому строю, боязнь наказания за совершенные перед Советским государством преступления. Отрицательными качествами являются: алчность, карьеризм, полная беспринципность».
Грефе подумал: «Политов – враг Советов. А враг моего врага – мне друг». Он углубился в чтение дела Политова.
У автора достаточно сведений о предателе Политове-Таврине. Расскажем подробнее об этой «личности». Он заслуживал серьезного внимания, но для начала его использовали на обработке захваченной в ходе боевых действий корреспонденции советских военнослужащих. С этим он успешно справился, а затем под фамилией «Политов» прибыл в школу по подготовке разведывательной агентуры в австрийском городе Брайтенфурт.
Школа была создана за несколько месяцев до начала войны в м. Брайтенфурт (20 км западнее Вены) для подготовки белоэмигрантов, завербованных в Балканских странах.
В начале войны на базе школы был организован проверочно-подготовительный лагерь, в который направлялись отобранные для вербовки советские военнопленные. После промывания мозгов пропагандистами и проверки их окончательно вербовали для разведывательной работы против СССР. После предварительной подготовки агентов направляли в Варшавскую разведшколу для прохождения основного курса обучения.
В марте 1943 г. лагерь был реорганизован в самостоятельную разведшколу, подчинявшуюся штабу «Вали». Начальником Брайтенфуртской разведшколы был подполковник Аренберг, комендантом – бывший капитан РККА Глазенап.
Курсанты были разделены на 3 группы, по 20–30 человек в каждой:
– 1-я группа – «Технише-Люфт» (Техника авиации) – готовила агентов для ведения разведывательной работы в авиационной промышленности СССР, выявления ее технической оснащенности и вооружения выпускаемых ею военных самолетов;
– 2-я группа – «Люфт» (Авиация) – готовила агентуру для выявления советских частей ВВС и их резервов;
– 3-я группа готовила разведчиков ближнего тыла советских войск.
Агенты первых двух групп вербовались в Хаммельбургском и Лодзинском лагерях военнопленных из числа бывших советских летчиков и специалистов в области ПВО, инженерно-технического персонала аэродромной службы.
Для агентов, зачисленных в авиагруппы, читались лекции по авиации, ими изучались силуэты советских самолетов, их вооружение, двигатели, также парашютное и радиодело. В курс подготовки агента также входило изучение аэродромных сооружений, авиабаз и организации советских ВВС. В группе «Технише-Люфт», помимо этого, изучалась специфика прикрытия объектов силами ПВО.
В группе общевойсковой разведки изучались тактика, топография и методика составления донесений.
Срок обучения в школе был около трех месяцев.
После окончания школы агенты направлялись в Варшавскую разведшколу, прослушивали там дополнительный лекционный курс о разведывательной работе, изучали радиостанции, после чего забрасывались в советский тыл. Часть агентов имела задания, связанные с проникновением в промышленные центры СССР – Новосибирск, Свердловск, Челябинск, Тагил, Уральск и Ташкент. При переброске агенты были прикрыты разработанными легендами. Срок пребывания в советском тылу составлял 6–8 месяцев.
Оставшиеся в школе курсанты, как правило, переводились в резерв или «рабочую команду» школы, где их использовали на контрразведывательной работе среди военнопленных, на предприятиях и в сельских работах для выявления настроений среди рабочих-остовцев и местного населения Австрии.
В августе 1944 г. школа приступила к обучению агентуры из болгар, румын, сербов и итальянцев.
Немцы направили Шило не только для учебы – гестапо поручило ему внимательно приглядеться к курсантам и их наставникам, информировать обо всем подозрительном. На то были основания: многие агенты, подготовленные в этой школе и заброшенные в советский тыл, так и не вышли на связь. В чем причина? Недостатки учебного процесса, тренировок, экипировки или хуже того? Немецкие службы понимали, что какая-то часть подготовленных в разведывательно-диверсионных школах разведчиков, диверсантов, радистов, будучи заброшены на советскую территорию, не спешили выполнять задание. И об этом думали еще в стенах разведывательной школы.
Однако выяснить что-либо конкретное пока не удавалось. А в школе действовала сильная подпольная организация: и курсанты, и преподаватели, и члены администрации. Были их соратники и в городе. Немудрено, что агенты-подпольщики, едва приземлившись с парашютом или перейдя линию фронта, спешили вовсе не на задание, а в военную контрразведку – СМЕРШ.
По заданию гестапо Таврину следовало выяснить настроение курсантов, их истинное отношение к немцам.
В ноябре 1942 года Таврина, в числе группы 28 военнопленных, перевели из Хаммельбургского лагеря в Брайтенфуртскую разведывательную школу. В разведшколе Таврин близко сошелся с переводчиком этой школы Кашенцом Борисом Семеновичем. В беседах с ним Таврин выдавал себя за сына полковником царской армии. Кашенец поделился с ним своими мыслями по поводу поведения немцев на оккупированной территории России, в частности их неуважения к историческому прошлому России, и предложил Таврину вести с немцами «двойственную» работу.
«Беседы» с Кашенцом вызвали подозрение со стороны немцев, и в конце ноября того же года Таврин был арестован и отправлен в концлагерь «17–Б», располагавшийся в дер. Брук, в 40 км западнее Вены, а затем переведен в концлагерь Маутхаузен.
Маутхаузен, лагерь с особо жестоким режимом, находился в Австрии близ города Маутхаузен. Создан 8 августа 1938 года в качестве филиала Дахау, с марта 1939 года стал самостоятельным лагерем. За время существования Маутхаузена через него прошло около 335 тысяч человек из 15 стран. Первые 2 тысячи советских военнопленных поступили в Маутхаузен в ноябре 1941 года. Здесь было казнено и замучено свыше 122 тысяч человек, в том числе 32 тысячи советских граждан, среди которых был и генерал-лейтенант Д. М. Карбышев. В этом лагере Таврин добился свидания с руководством лагеря.
Однако особого интереса у лагерного начальства личность Таврина не вызвала, разговаривать с ним не стали, но пообещали, если он не прекратит свои «заявления», то «у них он больше не задержится» и к весне будет отправлен на «огород». Как пояснил сам Таврин, «это означало, что пепел моего тела пойдет на удобрение огородов. В этом лагере были свои крематории». Таврин набрался смелости и заявил руководству концлагеря, что тогда он совершит побег, и подал последнее заявление об устройстве ему свидания с гестапо. Таврин надеялся на встрече с представителями гестапо предупредить немецкую тайную полицию об известных ему сведениях в отношении Брайтенфуртской разведшколы.
Предателю Таврину везло. Удалось перебежать к немцам на фронте, а мог получить справедливую пулю. Маутхаузен охранялся хорошо, но Таврину побег из лагеря удался, и 19 января 1943 года вместе с группой советских военнопленных в количестве 11 человек он покинул «негостеприимный» концлагерь. Имея в своем распоряжении карту местности, 22 февраля Таврину удалось добраться до местечка Фрайна, расположенного на границе с Чехословакией, где он пришел в отделение гестапо. Сотрудники гестапо доставили Таврина из Фрайна в город Знаймо, а оттуда – прямо в Вену. Таврина допрашивали сотрудники гестапо Баэр и Тельман, которым он рассказал, что возможной причиной его отправки в концлагерь Маутхаузен было несогласие на предложение Кашенца и его группы. Гестаповцы поверили словам Таврина, к тому же, по-видимому, они уже располагали какими-то данными о наличии антинемецких настроений среди русских эмигрантов.
Через семь дней, по предложению Тельмана, Таврина вновь вернули в Брайтенфуртскую разведшколу. По прибытии в разведшколу Таврин из беседы с начальником школы узнал, что действительно, в ноябре 1942 года Кашенец подал рапорт ему с требованием отчислить Таврина «как большевистский элемент». Новым заданием Таврина в Брайтенфуртской школе стало выявление группы русских эмигрантов, возглавляемой Кашенцом.
Для объяснения отрицательного отношения Таврина к немцам гестаповцы предложили ему сослаться на обиду, нанесенную ему заключением в концлагере Маутхаузен.
В первых числах марта 1943 года Таврин вновь прибыл в Брайтенфуртскую разведшколу. Ему удалось убедить Кашенца и членов его группы в искренности своих намерений начать борьбу с немцами. Вскоре Таврин принял «участие» в антинемецкой пропаганде среди курсантов школы, вернее, провокационную работу. Таврину удалось привлечь к антинемецкой работе восемь человек.