– Здравствуйте, мечтаю попасть в кино, на площадку, — и далее две страницы текста о том, как сильно человеку хочется работать в кино, — можно?
– Конечно! — радостно кричу.
– Только я не люблю, когда курят, не выношу накуренных помещений.
– Ой, вы знаете, я курю и много... Да и не я один.
– Тогда удачи вам! Всего хорошего!
Я вчера фильм придумал. Название «Охранник». Хронометраж — 8 часов. Один статичный кадр. Сидит охранник и все. Иногда жует. Иногда читает. Один раз сходил в туалет. В остальное время он смотрит в стену. Все. Мне нравится. Вам, наверное, не очень. И прокатная перспектива туманна.
Представляете, только что, в последний час смены, мы останавливаемся в случайном месте на МКАДе, выставляем кран, начинаем вешать камеру и в этот момент в 50-ти метрах страшный хлопок и фура сгребает в металлолом три легковушки. Не судьба. Слава богу, пострадавших нет. Домой.
Мне говорят, чем ближе к съемкам, тем больше я зануда, деспот, параноик и паникер. Правильно, стал отвечать я. Вот когда я на диване лежу целый день, я душка, лапочка и буддист. А если хочу, чтобы кино было, и чтобы все получилось, я становлюсь злобной занудой. Ближе к премьере я снова душка.
Пишу композитору: «Так ты что, ты пишешь хитовый трек, трек года, трек боли, слез и отчаяния, трек, за который можно умереть, трек, который станет главной сенсацией этого года, трек, который заставит замолчать целые армии и ввергнет в пучину ужаса целые города, трек, ради которого ты родился, и который будет жив и после тебя тысячу лет? Или забил на это дело и черт с ним в общем-то?». Жду ответа.
Как снять рассвет вечером? Снять закат и на монтаже пустить его реверсом.
Получаю письма: «Привет! Мне нравятся фильмы, что ты снимаешь. Спасибо! В них нет заезженных тем и голливудщины. Я машинист электровоза. Депо Дарница. Нужна будет помощь — сообщай».
В одной крупной российской кинокомпании мне сказали (я тогда был зелен и полон иллюзий), что «у нас, простите, все корзины в офисе забиты вашими дебютами». Уточнив, я узнал, что туда они попадают из приемной нераспечатанными.
Ой, какие титры красивые! А что у вас между ними? Фильм?
Мама прочитала сценарий и говорит: «Сынок, откуда это все у тебя в голове?!» Я говорю: «Да я все придумал!» Хотя все это было. Но пусть лучше мама об этом не знает.
Если взять камеру и просто поставить на улице, даже если в центре города, Москва ли это, Нижний Новгород, и при этом в фильм не добавлять музыку, а оставить, как есть... Зритель неминуемо скажет: «Чернуха!».
Юрист, к которому я каждый год обращаюсь за тем, чтобы сделать Прокатное удостоверение на новый фильм, всерьез думает, что нас двое и мы просто полные тезки.
Знакомая собрала на свой проект (спортивный праздник) денег. Спрашиваю: но как?! Бизнесмен, говорит, дал. Говорю: как договорились? Отвечает: «У нас открытие торжественное было, так его любовница там в коротких шортах флагом весь вечер на сцене размахивала». Думаю, надо переписать сценарий нового фильма.
Инвестор посмотрел на меня добрым отеческим взглядом и сказал: «Хорошие ты, Сеня, фильмы без денег снимаешь. А дам тебе денег — снимешь дерьмо. Знаю я вас, режиссеров. А потому много не дам».
Если молодой режиссер на фестивале равнодушно проходит мимо одиноко сидящего за столиком продюсера Сергея Сельянова, значит, он уже не молодой режиссер.
За соседним столиком маэстро Депардье перед употреблением энергично размешивал шампанское футляром от сигары. Гений, что тут скажешь.
Одна кинокритикесса начала смотреть мой фильм на фестивале в Выборге, а досмотрела в Ялте на «Киношоке». И ей фильм в итоге понравился.
Фестиваль. Мой фильм в конкурсе. Обед. За столом два пожилых мастодонта отечественной кинокритики. Известные. Разговор их неспешен:
– А эту картину ты смотрел? Настоящий шедевр. Сильное кино.
– Смотрел. Не понравилось. Самодеятельность какая-то. Слабо, очень слабо. А ты вот ту смотрел? Это же прорыв. Потрясающая работа.
– Смотрел. Абсолютно беспомощная поделка, я тебе доложу. А вот тот фильм видел? Мощно, чрезвычайно мощно...
– Видел. Претенциозно и в лоб. А эту ты успел посмотреть? Удивительно тонкая и яркая работа режиссера.
– Смотрел. Невнятица и сумбур. И потом, это же абсолютно не кинематографично...
В общем, я доел и быстро ретировался. От греха подальше.
Позвали на интервью. Сидит в студии известнейший продюсер Рудинштейн и про кино меня спрашивает. А в глазах привычные для меня уже вопрос и удивление: «Откуда ты вообще такой взялся?»
*** Хватит порочить родину и снимать кино о России!
Говорю с продюсером:
Он: Определите идею будущего фильма.
Я: Определите идею будущих денег.
Представляю на премьере фильм. А передо мной в зале актеры из следующего, только что снятого фильма. Я запутался.
На своей премьере. Пришел в свитере, а все во фраках. Еле пустили в холл. Притворился водителем.
Снимаем в экспедиции, звонит ассистентка:
– Сеня, номер в гостинице берем с завтраком или без?
– Завтрак нужен... Люди голодные... Всю ночь снимать... А можно завтрак без номера взять?
Беседую с начинающим кинематографистом:
– А вот если вам ваза нужна будет в фильм?
– Зачем мне ваза в фильм?
– Ну, в реквизит. Ваза. Где будете брать? Купите? Закажете лепщику?
– Нет, вычеркну из сценария.
*** Утро, площадка:
Режиссер: Я тут перед съемками «Зеркало» Тарковского пересматривал...
Оператор: Ну все, нам конец.
Странная встреча сегодня была. На днях звонит человек с неизвестного номера. Я, кричит в трубку, фильм ваш посмотрел, ну и дальше много благодарностей и комплиментов. Потом говорит, что надо встретиться. Рассказал о себе, мне понравилось, встретились. Оказался финансист, рассказал за кофе про мой фильм, про свою жизнь, и зачем-то еще про всемирный заговор. Потом достал пухлую пачку денег, отсчитал некоторое количество купюр, вручил мне, да и упылил на своем «Мерседесе» в снежную даль. Странный.
Режиссерам на заметку. При встрече с продюсером важно прийти в ресторан за час и заказать мраморной говядины, дорогого вина, устриц и по возможности лобстера. Когда продюсер придет, стол уже уберут. Вы поговорите, выпьете скромную чашечку кофе, затем скажете, что вам срочно надо бежать на съемку, и продюсер крикнет: «Иди! Я заплачу!» Далее главное — как можно быстрее покинуть ресторацию.
Монтировать после окончания монтажа — это нормально. Свой первый фильм, «Конечную остановку», я перемонтировал через год, после дюжины фестивалей. И что интересно, фильм стал лучше!
Актеры из вырезанных на монтаже сцен приходят ко мне в ночных кошмарах.
Иногда как вспомнишь, как мы снимали это кино («Сын»), дурно станет. Как эта толпа похожих на бомжей людей без всяких разрешений снимала на Тверской... Как к нам в Долгопрудном докопался и стал грубить чувак в спортивном костюме, который был сначала послан куда подальше, а потом оказалось, что это зам. мэра этого города по культуре вышел на пробежку... Как наш «Марк II» покрылся коркой льда, и мои ноги до колена — тоже лед... Как пришли в квартиру полицейские и оказались вменяемее, чем вызвавшая их соседка... Как ассистентки в гламурных шубках ползали на коленях по льду и заклеивали рельсы скотчем... Как довели артиста до воспаления легких... Съемки — врагу не пожелаешь.
Почему, когда случайно сотрудница госучреждения смотрела твои фильмы, она начинает работать в семь раз эффективнее и в десять быстрее?
– Ты с ней встречаешься?
– Нет, что ты, сценарий пишу, типаж изучаю.
Снимали серию «Месть» «Района тьмы». Чтобы снять кино про полицейского, пришлось дать взятку полицейскому.
Друг — это когда человек, чтобы посмотреть твой фильм, покупает телевизор. Или достает его с балкона.
Почти у всех моих сверстников-однокашников давно большие хорошие машины, квартиры, загородные дома. А я вот тоже, монтирую свой фильм, и у меня у героя машина, квартира, дом, жена, любовница. Я доволен.
– Эх, я бы тоже поучаствовал в вашем кино! Но надо кормить семью, дочь...
– А что, дочь так много кушает?
Утренние звонки:
– Здравствуйте, у меня есть актер, он работал со Шварценеггером и Ван Даммом, можно к вам на пробы прийти?
– Конечно, можно! Пусть втроем и приходят.
На серию «Дед Мороз» «Района тьмы» пробовали мальчиков, возраст 7–12 лет. По сценарию мальчик ругается с мамой и называет ее «дурой». Но на пробах была не мама, а актриса. Там целый абзац, и в конце актер должен говорить «Дура!». Маме. То есть актрисе. Вы не поверите, большинство мальчиков так и не смогли произнести это слово — даже по отношению к «игровой» маме. Я говорил, уговаривал, что это всего лишь кино. Но бесполезно.