Лихорадочный разбег изящного полуострова, высеченного многоопытным морем.
Италия, ты послужишь мне утешением в дни безрадостной старости. Я самый живой из твоих юных сыновей считаю тебя самой прекрасной самой великой самой сильной буду пьянеть от радости и не подчинюсь ходу времени но покорю его.
Не страшно увянуть состариться умереть. Ты живи.
Изрезанные контуры твоих заливов до краев наполненных блаженной водой несущей счастливые лодки и ночи переполненные счастливыми звездами.
Отроги гор для движения воды и равнины для ее быстроты.
Улыбка самых умных друзей. Звучание звонкого теплого четкого голоса. Изящество жестов. Поступь высоких сильных как дикие кошки юношей.
В последний раз целую тебя моя маленькая воплощение великой родины.
Всегда еще более великой и желанной в мечтах еще более великой и сильной.
Обнаженная пылающая лежишь в постели море надежда весна под высоким солнцем в зените итальянского духа.
Жар твоей крови река здоровья пульсация прохладных фонтанов твоих волос изгиб твоей груди.
Ярость желания в твоей плоти легкие шаги в раскаленных распахнутых комнатах пьющих сицилийскую ночь полную приморских вулканов и пылающих горных лесов.
Жажда свежести твоих морских глаз шум голосов пловцов в просторе заливов итальянская звучность эха.
Ты маленькая должна воспламенить меня и умереть за Величие.
Ты воплощение Италии изящная душистая и аппетитная должна воспринять вскоре мгновенный вкус аромат тепло свет Италии и подарить их мне с поцелуем.
Поскорее стань быстрой и наполнись тысячью грядущих веков и вмести необъятное величие нашего будущего.
Затем… ты должна исчезнуть рассеяться затаиться неподвижно не плача.
О плачь как плачет в нас безграничное желание сделать тебя прекраснее и наше ожидание.
Не то чем ты была не то чем мы были но то чем мы станем. Римляне властвовали но потом утратили все море. Теперь они сражаются в оперетте.
Мы итальянцы без прав но со всеми желаниями и всеми силами чтобы овладеть морями которые должны быть итальянскими чтобы управлять изящным и прекрасным вечерней порой полуостровом как лодкой дышащей покачиваясь.
Я покидаю тебя в упоении поскольку ты истинный портрет великой прекрасной родины которой обладаешь лишь умирая за нее падаешь лицом в землю.
Романтизм возможен. Какая разница? Но его нет!..
Это божественный итальянский футуризм!
Прощаясь с тобой навеки я пью с твоих губ счастье всех будущих полуденных знойных лучей скрестившихся на самых просторных расширившихся от гордого итальянского солнца самых звонких от всемогущих шагов площадях Италии.
Умереть да… чтобы отдаться радости грядущих сильнейших итальянцев!
Ты так прекрасна что скоро я сорву тебя съем тебя выпью тебя о моя прекрасная Итальянка чтобы утолить жажду прежде чем я взгляну в лицо смерти с раскатистым смехом и взорвется бомба выпущенная из итальянского бомбомета!..
ОДНАКО!.. Ты не станешь такой если:
1. Если ты будешь с провинциальным идиотизмом упорствовать в преклонении перед всем иностранным.
2. Если с закоренелым снобизмом ты будешь предпочитать ароматы Коти[85] волшебным ароматам Эрбы[86], а парижские туалеты прекраснейшим образцам итальянских туалетов. Если ты будешь предпочитать шампанское (всегда вредное для желудка) и заграничные вина здоровым электризующим итальянским винам Асти[87], Капри, Марсала[88], Кьянти[89], Бароло[90], «Чинзано»[91], Барбареско[92] и т. д.
3. Если ты противишься мысли и стремлению мужчины с обычным лицемерным и клерикальным морализмом.
4. Если ты тупо ревнуешь к энергии мужчины, вместо того чтобы поощрять его стремление к богатству и приключениям.
5. Если ты тупо боишься за своих сыновей, вместо того чтобы поощрять их дерзкие инициативы и стремления к странствиям.
6. Если ты сохраняешь примитивные представления о тихой, плаксивой, нейтральной и ностальгической жизни.
7. Если ты упорствуешь в своей ненависти к любой новизне и любой храбрости и отваге, если предпочитаешь смерть жизни, теплоту жару, музеи и старинные картины – современной живописи, академических артистов – молодым новаторам.
8. Если продолжаешь препятствовать футуристическому, электрическому, интервенционистскому, воинственному, революционному, воздухоплавательному стремлению итальянской расы.
9. Если ты останешься женщиной из романов Фогаццаро[93]: малодушной, нерешительной, лицемерной, трусливой, нейтральной, консервативной, реакционной, хочу-не-хочу, буду-не-буду, быть-может-завтра-потом, до-груди-но-не-ниже.
10. Если ты останешься женщиной из романов д’Аннунцио[94]: снобистской, тщеславной, пустой, поверхностной, культурной, раздраженной, разочарованной, сходящей с ума по Парижу; женщиной, которой для любви необходимы орхидеи, Коти, Пакен[95], Малларме, Оскар Уайльд, Вагнер, Верлен, Бодлер, археологические путешествия, знаменитые руины, садизм и кровосмешение.
11. Если ты не помогаешь нам завоевывать все прекрасные свободы, которые мы, Футуристы, хотим предложить тебе. Право голоса. Отмена разрешения мужа. Простой развод. Девальвация и постепенная отмена института брака. Девальвация девственности. Систематическое и ожесточенное высмеивание ревности.
Свободная любовь.
КУХНЯ ФУТУРИСТА
Манифест футуристической кухни
Итальянский футуризм, прародитель многочисленных зарубежных футуризмов и авангардизмов, отнюдь не намерен ограничиваться своими мировыми победами, достигнутыми «в славное двадцатилетие артистических и политических побед, освященных пролитой за них кровью», как сказал Бенито Муссолини. Итальянский футуризм также противостоит косности, выдвигая свою программу кардинального обновления кухни. Среди всех артистических и литературных движений он единственный обладает безрассудной отвагой. Живопись и литература XX века – это лишь две разновидности умереннейшего и практичного правоверного футуризма. Под натиском традиционализма они осторожно пытаются насаждать новое с максимальной выгодой для себя.
Против спагетти
Философы определяют футуризм как «деятельный мистицизм», Бенедетто Кроче[96] именует его «антиисторизмом», Граса Аранья[97]«освобождением от эстетического террора», мы же называем его новаторской итальянской гордостью, применяя формулу искусства как подлинной жизни, религией скорости, величайшим порывом человечества к синтезу, духовной гигиеной, методом перманентного творчества, машинной эстетикой.
Таким образом, мы, футуристы, поступаем крайне непрактично, пренебрегая примером и предостережениями традиции для того, чтобы любой ценой изобретать нечто новое, которое все считают безумным.
Признавая, что, хотя плохо или вульгарно питавшиеся мужчины и вершили в прошлом великие дела, мы тем не менее провозглашаем следующую истину: люди думают, мечтают и действуют в зависимости от того, как и что они пьют и едят.
Проконсультируемся по этому поводу с нашими губами, языком, нёбом, нашими вкусовыми рецепторами, секреторными железами, радостно вступая тем самым в область желудочной химии.
Мы, футуристы, полагаем, что любовное наслаждение у мужчины подобно глубоководному экскаватору, роющему вглубь, в то время как у женщины оно растекается веерообразно, в горизонтальной плоскости. Нёбное наслаждение, напротив, как у мужчины, так и у женщины, всегда распространяется по вертикали, снизу вверх. Кроме того, необходимо отметить, что итальянец в этом случае становится грузным, неповоротливым, отяжелевшим, глухим и слепым. Впрочем, его всегда дополняет стройная, изящная, страстно извивающаяся итальянка – воплощенные нежность, сияние, воля, порыв, героическая стойкость. Давайте сотворим гибкие итальянские тела, приспособленные к легчайшим алюминиевым поездам, которые придут на смену нынешним тяжелым составам из железа, дерева и стали.
Мы, футуристы, убежденные в том, что в грядущем мировом пожаре выживет и победит более гибкий и проворный народ, возродили мировую литературу с помощью свободной речи и спонтанности, очистили скучный театр посредством внезапного алогичного синтеза и трагедии неодушевленных предметов, усилили скульптуру антиреализмом, создали геометрическое архитектурное великолепие, отбросившее декоративность, положили начало абстрактным кинематографу и фотографии. И вот теперь мы творим новую пищу, приспособленную к все более воздушной и легкой жизни.
Необходимо прежде всего:
а) Отменить спагетти, эту нелепую итальянскую гастрономическую религию.
Возможно, англичанам сгодятся сушеная треска, ростбиф и пудинг, голландцам – отварное мясо с сыром, немцам – кислая капуста, копченый шпик и свиная колбаса; но спагетти не годятся для итальянцев. Например, они не сочетаются с живостью и страстной, щедрой и интуитивной душой неаполитанцев. Среди неаполитанцев, впрочем, можно встретить героических, артистичных, вдохновенных воинов, пламенных ораторов, проницательных адвокатов, крепких земледельцев, несмотря на огромные ежедневные порции спагетти. Неаполитанцы поглощают их с типичным ироническим и сентиментальным скептицизмом, часто гасящим их героический энтузиазм.