.
Самое массированное применение танков отмечено в записи за 25 июня: «В 14:00 генерал Кауффман, командир 256-й дивизии, лично докладывает о мощной танковой атаке противника, в том числе сверхтяжелых танков, на Кузницу и позиции его дивизии (около 200 танков) с юго-восточного направления…»
Все. Дальше появляются лишь отдельные упоминания о единичных встречах с советскими танками.
Берем теперь ЖБД приданного корпусу 2-го дивизиона 4-го зенитно-артиллерийского полка[30]. Запись за 24 июня:
«Около 13–00 обе батареи заняли позиции в 4 км юго-восточнее Кузница… Вражеские танки атаковали наши позиции с начала первой половины дня до позднего вечера… В ходе жестокого оборонительного боя, под непрерывным пулеметным огнем с танков было отбито 9 атак противника. До 18–30 24 июня обеими батареями было уничтожено в общей сложности 20 танков противника…
6-я батарея около 14–00 оставила позиции в 2 км юго-западнее Кузницы и переместилась на возвышенность двумя километрами восточнее Кузницы. Задачи: ПВО, а также защита от атак танков, которые выдвигались с юга на Кузницу. В 16–50 15 танков противника двигались в направлении Лунно-Кузница. 6-я батарея открыла огонь и уничтожила 5 танков. Остальные танки отступили… В ночь с 24 на 25 июня около 3–45 три танка противника атаковали позиции 8-й и 9-й батарей 4-го полка. Одна вражеская машина была уничтожена, остальные отошли…»
Следующий день прошел для немецких зенитчиков спокойнее: «25 июня около 4–30 7-я батарея полка передислоцировалась из района севернее Кузницы в расположение 162-й пд для противодействия замеченной у Сидра бронетехнике противника и ее уничтожения. После выполнения задачи 7-я батарея вернулась в 256-ю пд на позиции севернее Кузница».
И это – все. Дальше, 26–27 июня отмечаются лишь отдельные стычки с небольшими группами танков. Общий итог: за пять дней войны зенитками уничтожен 31 танк (типы подбитых машин не указаны, сам факт появления тяжелых танков никак не упоминается).
В итоге можно предположить, что в сражении у Кузницы участвовало не более 200–250 советских танков. Еще раз напомним, сколько их там МОГЛО быть: порядка 380 танков в составе 4-й танковой дивизии, примерно столько же в 7-й танковой дивизии, 160–180 танков (по данным разных источников) в 29-й моторизованной дивизии, порядка 120 танков в составе 33-й танковой дивизии 11-го мехкорпуса (22 июня была сосредоточена в районе Кузницы и затем оперативно подчинена командиру 6-го мехкорпуса). Итого – более тысячи танков (и это не считая легкие плавающие Т-37/38/40, устаревшие танкетки Т-27, полторы сотни пушечных бронемашин и прочую легкобронированную мелочь). Для полноты картины следует учесть и танковый полк 36-й кавдивизии (еще полсотни танков).
Таким образом, воином-добровольцем стал каждый шестой. Может быть, при самой оптимистической оценке произошедшего, каждый пятый. Для всех остальных война была другой:
«Утром 23 июня нас обстреляла немецкая авиация. Танки у нас были новейшие, все до единого Т-34 и КВ. Мы прятались по лесам. В это время нашим батальоном еще командовал капитан Рассаднев, но с полудня 23 июня я его уже не видел, потому что несколько раз в этот день мы разбегались, кто куда… Отступали лесами, болотами, по бездорожью, так как все хорошие дороги были у немцев. Мы оставили Волковыск, Слоним, Барановичи. В соприкосновение с врагом даже не вступали. Мне кажется, что панику создавали сами офицеры. На глазах у бойцов они срывали офицерские нашивки… Так дошли почти до Смоленска, а там тоже оставили столько техники! Все бежали, а технику и вооружение (танки, пушки) бросали. Я не могу сообщить, где проходили бои, так как их почти не было. На нашем направлении мы только одну ночь прорывались через немецкий десант, это было под Слонимом или Столбцами…»
Этим фрагментом из воспоминаний С. А. Афанасьева, танкиста 8-го танкового полка 4-й танковой дивизии (т. е. одного из тех, кто вечером 24 июня «сосредоточился» в районе Лебежаны, Новая Мышь), я собирался завершить статью, когда мне в руки попал еще один немецкий документ. Боевое донесение штаба 12-й танковой дивизии вермахта от 30 июня[31]. К сражению у Кузницы 12-я тд (входила в состав 3-й танковой группы вермахта) никакого отношения не имеет, она вела наступление за сотни километров севернее и первой вошла в сожженный Минск. Однако судьбе было угодно, чтобы где-то к северо-востоку от Минска пересеклись пути мотопехотного полка немецкой дивизии и начальника артиллерии 4-й танковой дивизии Красной Армии:
«Вечером 29.06.41 [на участке] 2-го батальона 25-го мотопехотного полка был взят в плен русский полковник, который сказал, что он молдаванин (Bessarabier) и что перешел к нам добровольно, потому что он не согласен с советской идеей. По этой причине он сорвал свои знаки различия. Он показал, что был начальником артиллерии 4-й танковой дивизии 10-й Армии. Артиллерия дивизии состоит из одного гаубичного полка с 12-см и 15-см орудиями. Его дивизия с боями отступала из Белостока до Минска. С армейским командованием у него с 26.06 связи больше не было.
Дивизия [командование немецкой дивизии] через переводчика побудила русского полковника вернуться в свою часть и сказать, что сопротивление бессмысленно и что русских пленных не расстреливают. Без долгих размышлений русский полковник согласился на это. Сегодня около 5 утра он был послан [на участке] 2-го бтл 25-го мпп к русским войскам. Через два часа в этом месте было доложено о большом количестве перебежчиков. Связано ли это с деятельностью полковника, сказать пока нельзя. При допросе через переводчика этот полковник еще сказал, что, по его мнению, вся русская армия развалится через 12 дней».
Как мы знаем сегодня, полковник Е. И. Цвик в своих прогнозах радикально ошибся. Но как же трудно было заметить эту ошибку тогда, в июне 41-го года…
История разгрома в документах
Имя Павла Федоровича Батицкого прочно вписано в военную историю Советского Союза. Войну он встретил в Прибалтике, в звании подполковника и должности начальника штаба 202-й моторизованной дивизии 12-го мехкорпуса, а закончил в Берлине в звании генерал-майора. После войны П. Ф. Батицкий дошел до золотых звезд маршала Советского Союза и должности Главкома ПВО.
Короткая история боевых действий вверенной ему 202-й мд ничем принципиально не отличается от судьбы сотен других дивизий приграничных округов: несколько дней боев, затем беспорядочный отход и окончательный разгром (к слову говоря, в таком же темпе и масштабе была разгромлена и входившая в состав 12-го мехкорпуса 28-я танковая дивизия, которой тогда командовал будущий генерал армии И. Д. Черняховский). Необычным же является то, что командир дивизии не сбежал первым, не «выехал в штаб фронта для выяснения обстановки», а находился при своем штабе и обеспечил своевременный выпуск и сохранность оперативных документов (приказов, сводок, донесений). В результате сегодня мы можем увидеть картину гибели дивизии в достаточно высоком «разрешении».
Накануне войны 202-я мд дислоцировалась в районе н. п. Радвилишкис (20 км юго-восточнее Шяуляя). Вечером 18 июня дивизия (так же, как и другие соединения 12 МК) получила приказ поднять части по боевой тревоге и выдвинуться в район сосредоточения в лесах юго-западнее Шяуляя. К утру 22 июня 202-я мд занимала оборону в 20-км полосе западнее шоссе Тильзит, Шяуляй, Рига. Именно вдоль этой автострады развивалось наступление 41-го танкового корпуса вермахта (1-я и 6-я танковые, 36-я моторизованная дивизии).
В соответствии с приказом командования Северо-Западного фронта, по наступающей ударной группировке противника в районе Расейняй, Кельме должен был быть нанесен сокрушительный контрудар силами 23-й и 28-й танковых дивизий 12-го мехкорпуса (с северо-запада) и 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса (с юго-востока); 202-я мд и 9-я противотанковая артбригада имели задачу не допустить прорыв танков противника вдоль шоссе на Шяуляй.
20 июня 41 г.
Лес 1,5 километра восточнее СЕНКАНЫ
Немедленно выполнить следующую работу:
1. Проверить самоокапывание каждого красноармейца, командира, пулеметных, минометных и орудийных расчетов, танковых экипажей и шоферов. Самоокапывание должно быть проведено с таким расчетом, чтобы щель обеспечила невредимость бойцу от близко разорвавшейся бомбы и прошедшего через него танка.
2. Охрану штабов и маскировку их – в штаб никто не должен пройти без проверки, для чего установить пароль и отзыв. Для обороны штаба отрыть окопы со дна рва. Самым тщательным образом замаскировать все предметы, дающие отблеск.
3. Потребовать от всего [личного] состава всегда в любое время и в любом месте быть с положенным оружием и снаряжением. Имеющиеся пирамиды в отдельных подразделениях для винтовок немедленно уничтожить и потребовать от красноармейцев быть всегда с винтовкой, ручным пулеметом и другим положенным вооружением.
4. Организовать круглосуточное наблюдение за воздухом, с обеспечением постов ВНОС проволочной связью. Оповещение о наличии самолетов противника в воздухе по телефону словом «ВОЗДУХ», после чего всякий другой разговор должен быть немедленно прерван и вся телефонная связь должна быть использована для оповещения всех штабов и подразделений о воздушном противнике.
5. Категорически запретить разведение костров ночью и вождение машин в расположении частей с зажженными фарами. Для варки пищи отвести специальное место на каждое подразделение, где построить специальные шалаши, в которых разжигать костры и варить пищу.
6. Запретить пользоваться всему составу плащ-палатками, для чего построить для подразделений шалаши (далее зачеркнуты слова «а индивидуальные химические пакеты, где выданы сдать». – М.С.).