В ответ Аслан Масхадов принял заведомо невыполнимое для себя условие — роспуск всех незаконных вооруженных формирований. При всем желании начальник дудаевского штаба не властен был распустить Отряды из представителей других тейпов.[18]
Ему, выходцу из тейпа Аллерой, никак не желали подчиняться ни сам Басаев из тейпа Беной, ни Руслан Гелаев из тейпа Зумсой, ни тем более Хаттаб, предводитель арабских наемников.
Пока в Грозном под эгидой ОБСЕ шли бесплодные переговоры, сепаратисты зализывали раны, пополняли свои ряды и запасы оружия, готовились к зиме. Для отвода глаз боевики сдавали в милицию старые и сломанные стволы, да к тому же за приличное вознаграждение. В высокогорных селах полным ходом шла подготовка молодых боевиков.
К концу августа инфраструктура чеченского террора была восстановлена. Возобновились атаки на блок-посты, отделения милиции, расположения российских частей, тут и там подрывались на фугасах военные автомобили. Все города, включая Грозный, опять были наводнены боевиками. А во избежание ответных мер со стороны федералов Басаев неустанно стращал российское руководство новыми терактами за пределами Чечни.
Угрозы попадали точно в цель: премьер Черномырдин пуще всего на свете боялся повторения Буденновска — этак недолго было и высокого поста лишиться. Однако 6 октября 1995 года Россия содрогнулась. На мосту близ грозненской площади Минутка прогремел мощный взрыв. Управляемое по радио устройство сработало в тот момент, когда по мосту проезжал кортеж командующего внутренними войсками МВД и заместителя министра внутренних дел России Анатолия Романова.
Погибли почти все солдаты, сидевшие на БТРах сопровождения, а сам генерал-миротворец Романов впал вследствие тяжелейшего ранения в кому, из которой не выкарабкался по сей день. В Москве наконец поняли, что буденновские жертвы были напрасны: переговоры для чеченской стороны — не более чем фарс.
Федералы перешли в атаку. Однако армия была уже не та. За месяцы вынужденного бездействия и пассивной обороны, прошедшие после Буденновска, войска успели разложиться. «Контрактники» пьянствовали, старослужащие («деды») издевались над новобранцами, омоновцы мародерствовали.
Шамиль Басаев возликовал: на гребне новых «ратных» подвигов он намеревался стать преемником неистового Джохара Дудаева. «Герой» Буденновска мечтал овладеть для начала всей Чечней, затем Дагестаном и Ингушетией, а позднее и другими мусульманскими республиками Северного Кавказа, чтобы создать независимый имамат -исламское теократическое государство наподобие того, которое существовало с 1820-х до 1860-х годов в горах Дагестана и Чечни.
Несостоявшийся землемер и правда чувствовал себя легендарным имамом Шамилем, для которого нет ничего невозможного. О том, что тезка-имам сдался в конце концов на милость российского царя, Шамиль Второй старался не вспоминать: уж он-то решил победить во что бы то ни стало!
К августу 1996-го боевики Масхадова, Басаева, Хаттаба, Гелаева в большом количестве просочились под видом «мирного населения» в Грозный через продажные блоки-посты: началась операция «Джихад». В чеченской столице находились 7500 федералов, еще 12 тысяч располагались в окрестностях. 6 августа чеченцы начали штурм, ударив по федералам с фронта и тыла силами 3500 боевиков. К 14 августа город оказался в руках террористов. Потеряв около 500 солдат убитыми, российские генералы фактически утратили контроль над деморализованными войсками.
Уже 29 августа 1996 года огромная Россия признала поражение от крошечной Чечни — вот во что вылилось буденновское поражение Черномырдина. Мирное соглашение выработали четверо: с российской стороны предприниматель Борис Березовский и генерал Александр Лебедь, с чеченской —- начальник штаба Масхадов и командующий Центральным фронтом Басаев. В долгие часы, пока шли согласования с Кремлем, Шамиль сражался с Лебедем за шахматным столиком. Хасавюртовский мир чеченский шахматист назвал «передышкой».
Во временном коалиционном правительстве Яндарбиева Шамилю достался пост председателя Таможенного комитета — место не самое видное, но доходное. А 27 января 1 года в Чечне состоялись президентские выборы. Кандидат Аслан Масхадов получил около 60 % голосов. Кандидат Шамиль Басаев получил менее 25 %. Кандидат Зелемхан Яндарбиев — 10 %.
Басаев обещал выстроить светское мусульманское государство по образцу Турции. Но несмотря на его легендарную славу народ не захотел видеть президентом второго Дудаева — бесноватого демона войны. Большую роль сыграл также возраст: привыкшие подчиняться старейшинам, горцы сочли, что 32 года — маловато для главы государства. Не помогла даже смена имиджа: вместо военной формы Шамиль шел на выборы с коротко подстриженной бородой, в элегантном костюме и кожаном пальто.
ДЕМОН ВОЙНЫ
Поражение на выборах возмутило Басаева: он уже привык побеждать. Чтобы заполучить Чечню в свои руки, этот подлинный демон войны принялся вставлять палки в колеса Масхадову. К концу февраля 1997 года Басаев сколотил Партию свободы Чеченской Республики Ичкерии, которая открыто поставила целью отколоть от России все республики Северного Кавказа. Затем они, по замыслу Басаева, должны были объединиться в единое государство. В качестве первого шага на этом пути Шамиль создал Конгресс народов Чечни и Дагестана — прообраз администрации будущего имамата, к которому присоединятся остальные горские республики. Мучительно пытающийся навести в Чечне порядок, Масхадов пришел в ужас от этих планов и уже в апреле предложил Басаеву стать своим 1-м заместителем и курировать промышленные ведомства. Шамиль принял предложение лишь для того, чтобы расставить своих людей на ключевые посты.
Под его давлением Масхадову пришлось назначить секретарем Совета безопасности психопата и торговца заложниками Доку Умарова. Но главной целью Шамиля была вожделенная нефтяная отрасль. Коротко всю чеченскую промышленность можно охарактеризовать так: добыча нефти — 3 миллиона тонн в год, переработка — свыше 10 миллионов. Никто не удивился, когда Комитет по топливу и энергетике возглавил Ширвани, брат Шамцля. Он энергично оттеснил прежних нефтяных магнатов включая Салмана Радуева. Нефтеперерабатывающий Завод в Беное Басаевы попросту приватизировали.
Шамиль множил ряды боевиков, натаскивал их в хаттабовских аль-каидах (лагерях), обеспечивал лучшим оружием, обустраивал казармы. Его полевые командиры Одновременно были главами местных администраций и отделов милиции. Благодаря надежному финансированию басаевские отряды редко занимались похищением людей ради выкупа. Более того, заступничество грозного Шамиля нередко позволяло выручить кого-нибудь из плена: Басаев превращался в этакого «хорошего разбойника».
В общем, Басаев был главным в Чечне возмутителем спокойствия. Ему всего было мало. Хотелось больше денег, больше власти, больше славы. Мирная жизнь не сулила ни того, ни другого, ни третьего. Да и боевики ничего не умели и не желали делать. Они готовы были лишь охранять какие угодно объекты и воевать. Вместе с иноземцем Хаттабом Шамиль торопил катастрофу своей родины: «передышка» казалась демонам войны невыносимо долгой.
Профессиональный военный, 47-летний Масхадов искренне хотел мира, но был слишком слаб, чтобы противостоять демонам войны. В разбитом на тейпы обществе вообще невозможно создать сильную центральную власть. Тейпы — пережитки до государственного, первобытного (родового) общества. В древности наличие матриархальных, а затем и патриархальных тейпов было несомненным благом. Закон кровной мести сделал жизнь безопаснее по сравнению с существованием дотейпового человеческого стада.
В конце XX века изолированным тейповым обществом оказалась «независимая Ичкерия». Пол республики ходило друг у друга в кровниках. Человек не отправлялся в соседнее село без ручного пулемета. Многолетнее участие в бандах изуродовало психику десятков тысяч человек. Повсеместное распространение получила бессмысленная, садистическая жестокость. Пленных россиян закапывали живыми, ампутировали им части тела.
— Ты когда-нибудь отрезал человеку голову? — спрашивал, облизываясь от наслаждения, боевик у захваченного в заложники ельцинского помощника Шмидта Дзоблаева. — Ты не представляешь, какой это кайф!
Объединить чеченцев могла лишь внешняя угроза и Басаев решил создать ее. Это решение было логическим следствием безнаказанности человека, на чьей совести гибель невинных людей в Буденновске. Басаев рассчитывал, что новая война с Россией закончится новой уступкой. Побратавшись с саудовским ваххабитом Хаттабом, Басаев вторгся в августе и сентябре 1999 года в Дагестан. Вот когда некоторые российские СМИ поспешили объявить Шамиля Басаева агентом… ГРУ. Дескать, на Басаеве лежала обязанность создавать в Чечне нестабильную обстановку, провоцировать федералов на ответные действия.
Зачем? Оказывается, ради российского ВПК: Чечня является удобным полигоном для расходования старых боеприпасов и списания старой техники, а также для испытаний новых вооружений. Благодаря войнам с чеченцами десятки тысяч рабочих по всей России имеют кусок хлеба. Припомнили, что Басаева готовили в Абхазии российские офицеры — вот тогда-то, мол, его и завербовали. Главный аргумент этой версии: федералы неоднократно «позволяли» Басаеву благополучно выбираться из передряг — и это неспроста!
Что тут скажешь? Прежде всего сомневающимся в «подлинности» террориста Басаева следует посетить Ведено. Разбитое шоссе здесь заканчивается, а выше одна тропа уводит в Дагестан, а другая — в Грузию. Ни танки, ни тяжелые грузовики пройти там не могут. Когда в 1995-м. Ведено взял штурмом полк ВДВ, басаевцы с неприступных круч практически отрезали десантников от снабжения. Спустя 4 недели измотанный, израненный полк ретировался, а боевики вернулись в дома. В горах террористы могут ускользать от правительственных сил десятилетиями. Подтверждений тому множество: Ливан, Израиль, Колумбия, Албания, Испания, Афганистан, Таджикистан, Индия…