— Доброе утро! — объявил он. — Вам нужно пойти со мной.
И, не дожидаясь ответа, схватил меня за руку и потянул за собой в одном халате и босиком. И мы оказались в большом длинном коридоре. Мне кажется, я даже не удивилась или не удивилась оттого, что была в шоке, разглядывая окружающую меня действительность. Белиберда какая-то, тяжело объяснить, что именно я думала в тот момент. По обе стороны от прохода, по которому он меня вел, стояли скамейки, как в аудиториях института. Лавочки стояли друг за другом, и каждая была выше другой. На лавках сидели люди и смотрели на меня, а я, следуя за мужчиной в плаще, разглядывала людей. Среди незнакомых лиц я приметила узнаваемые черты. Силясь припомнить, где я его видела, меня осенило. Да, тот самый невысокий, с прищуренным взглядом и усиками.
— Это Гитлер, — произнесла вслух о своей догадке, глядя назад.
Мужчина остановился, проследил за моим взглядом и подтвердил:
— Да, и он тут.
— Где это тут?
— В аду. Так вы зовёте это место, — ответил мужчина ухмыльнувшись. — Идём!
«Это сон. Точно сон. Ведь так не бывает. Я сплю! Очень реальный сон», — я убеждала себя.
Пока я занималась самовнушением, мы подошли к огромной железной двери, около десяти метров в высоту, с загадочными узорами и массивным замком. Он взмахнул рукой, и замок упал на пол, дверь стала медленно открываться.
— Вот мы и пришли, — сказал мужчина.
— Куда пришли? — спросила я, глядя на странный синий свет, пробивающийся через приоткрытую дверь.
— Наш отец хочет с тобой познакомиться, — пояснил мужчина. — Ты нравишься моему брату.
Меня охватил дикий ужас, от красноватой вспышки в тёмных глазах мужчины. Я выдернула руку и бросилась прочь, не разбирая дороги. Пришла в себя в каком-то коридоре с множеством разных дверей, ни замков, ни ручек на них не было.
«Это сон. Это сон» — как мантру повторяла я про себя.
Вдруг мне послышалось, как меня кто-то тихо зовёт по имени. Голос матери. Я поспешила на звук. Он исходил из какой-то глубокой ямы. Не раздумывая, зажмурив глаза, я прыгнула в яму… и проснулась?
Из коридора заглянула матушка:
— Полли! Ты что от меня прячешься?
Я растерянно хлопала глазами, не понимая.
— Почему?
— Я заходила в зал, тебя не было в кровати. Ты меня разыграла?
06. Лес
Проводив мать до машины и помахав ей вслед, осталась бессмысленно болтаться во дворе, боясь войти в дом. Я так ничего и не рассказала, сославшись на дурной сон. Если честно, я не до конца была уверена, что это произошло со мной на самом деле, а не приснилось. Златана видно не было, признаться, я привыкла к его присутствию. Я дошла до его ворот, нажала на звонок домофона, повторила ещё пару раз. Ответа не было. Я решила прогуляться, двинула до перекрестка и повернула в сторону вязовой дубравы.
Весенний лес наполнен множеством звуков и запахов. Весна — как начало нового жизненного цикла, как новый рассвет после ночной поры. Всё просыпается, движется и живёт. Какое-то время я шла по тропинке под кряжистыми кронами дубов. Многие из этих дубов были ещё до меня, многие будут после. А вы знаете, что из дубовых листьев получается отличный укрепляющий чай? Я набила карман молодыми листочками.
Не спеша добрела до большого камня у неширокого ручейка, через который вполне можно перемахнуть, перепрыгнув. Считалось, что раньше, в старые времена, тут была обширная пойма реки, от которой сейчас остались лишь множественные ручейки, что питали водой лес, как сосуды. Камень походил на трон с прямой верхушкой и выбоиной для ног. Я уселась на камень, покидала несколько веточек в ручеёк, наблюдая, как они резво уносятся бурным течением вниз. Прогулка по лесу меня успокоила и вернула душевное равновесие, ручеёк смыл воспоминания ночи. В приподнятом настроении я спрыгнула с камня и направилась к дому.
Не скажу точно, как такое случилось, как я умудрилась так сбиться с пути и вновь выйти к ручейку с камнем. Это меня удивило. Неужто я была столь не внимательна? В голове всплыли воспоминания детства, когда я наврала друзьям, отдыхающим у меня на каникулах летом, что прекрасно ориентируюсь в этом лесу. Конечно, мы заблудились и долго плутали. Я разревелась, друзья успокаивали, думая, что я плачу, потому что испугана. А я плакала от сожаления, что соврала, и не имела силы признаться. Но дорогу от ручейка до дома помнила с детства. Пока размышляла над случившимся фактом, я подошла к камню, на котором сидела недавно.
Ручеёк, всегда на моей памяти тёк слева направо, но сейчас бежал справа налево, в нарушение логики вверх по холму. У меня всё похолодело внутри. Это никак нельзя объяснить, ведь, я точно знала движение вод. Внутри меня и вокруг нарастала тревога. Ко всему прочему, от воды шло необъяснимое ощущение чего-то плохого. Меня охватило непреодолимое желание убраться отсюда подальше, в голове билась пугающая уверенность, что, если перейти этот ручеёк, попадёшь неизвестно куда. Откуда во мне появилась такая уверенность в этом, не смогла бы объяснить ни себе, ни кому-то ещё. Просто знала, и всё тут!
Я развернулась и быстро направилась прочь, шла, шла, лес всё также был ласков и добр, но к домам так и не выходила. Я готова была уже молиться богам, как на тропинке впереди увидела мужчину в камуфляже с велосипедом под боком. Честное слово, я давненько так не радовалась кому-то. Я подбежала, объяснила ситуацию, спрашивая дорогу. Мужчина развернулся, придерживая велосипед, и указал рукой направление:
— Видите вон тот мертвый дуб без листвы, — сказал он, я кивнула. — Держитесь его. Дойдете до него, двигайтесь дальше, чтоб он был за вашей спиной.
— Спасибо, — поблагодарила я спокойно и вежливо, и ходу, ходу к тому дереву.
Я старалась ничем не показывать, что моё сердце минутой назад ухнуло куда-то вниз, а дыхание почти остановилось, возможно, из-за охватившего грудь спазма. Рука, которой он указал путь, была вся покрыта густой серой шерстью с черными когтями на пальцах, как у животного.
07. Предложение
Во всем этом, хорошее было только одно — мужчина меня не обманул, и минут через пять я вышла к домам. Если кошмар преследует меня и вне дома, это вызывало дикие подозрения, что я больна. Осталось решить, какой вид отклонения случился со мной. При шизофрении часто преследует голос, нашептывая разные дурные вещи, но бывают её разные стадии, возможно, я в самом начале, и эти видения сведут с ума окончательно. Не припомню, чтоб в нашем роду имелись сумасшедшие или невменяемые личности. Ну, может быть, Ольга? Мотивация некоторых её поступков оставалась за гранью моего понимания. К тому же, мы с ней были внешне похожи, малознакомые люди, случалось, нас путали: обе невысокого роста, блондинки с голубыми глазами, даже родинки на тех же местах. В юности она играла в игру, изображая меня. Откровенно говоря, все выглядело невинно, но потом перешло все границы.
«Зачем ты так поступаешь?» — поинтересовалась тогда я.
«Как именно?» — спросила сестра, изображая мою мимику искреннего удивления.
«Ты меня пародируешь или такой я тебе кажусь?»
«Я делаю всё, чтобы на меня обратили внимание, и мой новый образ мне в этом здорово помогает».
«Надо быть собой, — сказала я. — Ты не можешь превратиться в меня».
«И не нужно. Я гораздо лучше!»
«Ты не можешь быть мной лучше меня!» — вскричала я от возмущения.
«Я уже лучше», — таков был ответ.
Она всю жизнь мне мешала, вставляя палки в колеса, в семье, в школе, с друзьями. Словно она мне всё время завидовала, но чему?
«Лучше бы её преследовали эти кошмары», — зло подумала я.
К моему приходу на крыльце сидел Златан, ожидая меня. Я обрадовалась до слёз и кинулась к нему, обнимая. Он внимательно выслушал мой сбивчивый рассказ о моих снах.
— Твоя бабушка обладала даром и дом напитала энергией, — сказал он очень серьёзно. — Дом — живое существо, одушевлённое. Вечером, когда стемнеет, подними глаза к потолку и скажи: «Домик, я твоя новая хозяйка, буду содержать тебя в порядке. Не гневись на меня, не пугай».
Я бы, может, ему и не поверила, но выглядел он столь убедительно, а про дар бабушки звучало внушительно. Я всегда знала на задворках сознания, хоть об этом никогда вслух не говорилось, что моя бабушка не без способностей. В моей голове всплыла картинка позабытого прошлого.
Не помню точно, сколько мне было лет, скорее дошкольного периода. Нас с бабушкой преследовала женщина: на детской площадке, в походах в магазин, даже домой приходила однажды.
— Прошу, вы же можете? Снимите испуг, — просила она.
— Грех заниматься таким, — говорила бабушка. — С чего вы вообще это взяли?
— Мне Алла, Алла Решетникова сказала. Вы сняли с неё порчу.
Бабушка несвойственно ей ругнулась, но спустя время всё-таки согласилась провести тот обряд.
«Грех заниматься таким, — повторила она мимоходом, пояснив для меня. — Без договора с высшими силами, всё придется брать на себя и молить о прощении Бога»
В тот день по причине того, что оставить меня было не с кем, взяла с собой и меня. Я не знала, что такое испуг в значении этого слова и бабушка пояснила: мальчика напугала злая собака, теперь он заикается и писается в постель. Бабушка долго готовилась, носилась с белым яйцом, ходила с ним в церковь, ложила к иконам. Да, это бабушкино слово «ло-жи-ла я», она и матери моей так говорила, если она её поправляла. Когда мы пришли в дом той женщины, бабушка долго катала яйцо по телу мальчишки не старше меня, что-то шептала, а потом разбила яйцо в раковину. Я видела, даже сейчас вижу эту картинку, оно было чёрное, и желток, и белок…
Вечером я сделала всё, как сказал Златан, и спала спокойно и сладко, подобно ребёнку. Больше меня ничего не тревожило.
Был, правда, один момент, но ему я не придавала такого значения. Меня подруга позвала в солярий, заявив, что негоже лето встречать поганками бледными. Надо было брать времени меньше с моей-то белою кожей. Я обгорела. Уже к вечеру вся покраснела, любое прикосновение одежды доставляло неимоверную боль, поднялась температ