– Теперь нам в жизни ничего не светит, – тоскливо произнес я.
– Что толку стараться? – добавил Майк. – Из-за этой учительницы мы никогда не выбьемся в люди. Вдобавок ко всему нам придется провести лето в школе.
После катастрофы с английским мы с Майком часто жалели себя. Нам казалось, что у нас отняли будущее или, по меньшей мере, лето. Мы видели, что так называемые умники уверенно смотрят в завтрашний день, и чувствовали себя так, словно нас ссадили с поезда. Многие из одноклассников, проходя мимо нас, тихонько посмеивались. Некоторые в глаза называли нас лузерами. Иногда мы слышали у себя за спиной реплики типа «Если у вас не будет хороших оценок в аттестате, вы не поступите в хороший колледж» или «Если вы считаете школьную программу английского трудной, тогда что вы будете говорить, когда поступите в колледж?». В ответ на принятые среди молодых парней грубые замечания мы пытались отшучиваться. Но в глубине души нам было очень больно.
Горькая истина заключалась в том, что мы сами считали себя неудачниками.
Однажды, после занятий в летней школе, мы с Майком сидели в офисе его отца, обсуждая издевательские комментарии наших одноклассников. Богатый папа, случайно услышав наш разговор, сел рядом, посмотрел каждому из нас прямо в глаза и сказал:
– Я уже устал слушать, как вы скулите и жалуетесь. Устал смотреть на то, что вы считаете себя жертвами и ведете себя, как лузеры.
Он немного помолчал, внимательно наблюдая за нами.
– Короче, погоревали и хватит. Вы завалили английский. Ну и что? Если вы один раз потерпели неудачу, это еще не делает вас неудачниками. Подумайте о том, сколько неудач было у меня. Так что пора перестать себя жалеть и позволять одноклассникам на вас наезжать.
– Но теперь у нас плохие оценки, – возразил я. – Эти плохие оценки останутся с нами навсегда. Как мы сможем поступить в хороший колледж или университет?
– Послушайте, ребята, – сказал отец Майка. – Если вы позволяете себе считать, что одна плохая оценка способна погубить вашу жизнь, значит, у вас нет никаких шансов в будущем. Если вы думаете, что одна плохая оценка может разрушить все ваши надежды, то реальная жизнь вас попросту раздавит. Ведь реальная жизнь гораздо труднее, чем английский язык в средней школе. И если вы будете во всем винить вашу учительницу и считать ее жестокой, тогда в реальном мире вас будет ждать огромное разочарование. За стенами школы вы на каждом шагу будете сталкиваться с гораздо более жестокими и требовательными людьми, чем ваша учительница. Если сейчас вы допустите, чтобы какая-то несчастная отметка и учительница английского разрушили ваше будущее, то ничего хорошего вас на самом деле не ждет.
– А как насчет ребят, которые нас дразнят и смеются над нами? – напомнил Майк.
– Ах, вот оно в чем дело, – сказал его отец с улыбкой, которая вскоре переросла в приступ хохота. – Да вы посмотрите, сколько людей критикуют меня! Роберт, вспомни, сколько раз подвергался публичной критике твой папа. Сколько раз наши с ним имена появлялись в новостях? Сколько раз меня называли жадным бизнесменом? И сколько раз твоего папу называли недобросовестным чиновником? Если вы будете позволять кучке прыщавых пацанов наезжать на вас и втаптывать в грязь, то действительно станете неудачниками.
Выдержав небольшую паузу, богатый папа продолжил:
– Одно из главных различий между успешными и обычными людьми заключается в количестве критики, которое они могут выдержать. Обычные люди не способны выдержать слишком много критики, поэтому они всю жизнь стараются не высовываться. Вот почему им не удается стать лидерами. Обычные люди живут в страхе перед тем, что могут сказать или подумать о них другие, поэтому они всю жизнь стараются ладить с остальными обычными людьми – которые живут в страхе перед критикой, перед тем, что может подумать о них кто-то другой. Люди всегда критикуют других людей. Вот я, например, критикую твоего папу и знаю, что он критикует меня. Однако это не мешает нам относиться друг к другу с уважением. Если люди вас критикуют, значит, они вас, по крайней мере, замечают. Беспокоиться следует в том случае, когда никто не будет критиковать вас, – назидательно произнес отец Майка и рассмеялся: – Вы дали им пищу для обсуждения, нечто такое, что нарушило скучную монотонность их жизни. Если вы сможете научиться выдерживать критику, то в дальнейшем это принесет вам большую пользу, – добавил богатый папа, все еще продолжая смеяться. – Запомните, что одна треть людей будет вас любить невзирая на то, что вы будете делать. Другая треть будет испытывать к вам неприязнь независимо от того, какими делами вы будете заниматься – хорошими или плохими. А оставшейся трети будет все равно, что бы вы ни делали. Ваша задача в жизни должна заключаться в том, чтобы игнорировать ту треть, которая никогда вас не полюбит, и сделать все возможное, чтобы убедить треть, которая находится посредине, присоединиться к той трети, которая вас любит. Вот видите, как все просто. Единственное, что может быть хуже критики, – это ее отсутствие, – сказал отец Майка и от души расхохотался над импровизированным афоризмом.
– Значит, даже взрослые живут в страхе перед тем, что другие люди будут их критиковать? – спросил я, стараясь заставить богатого папу вернуться к теме урока и перестать смеяться.
Наша беседа его явно забавляла, но я не видел никакого повода для веселья.
Отец моего друга кивнул, и его лицо приняло серьезное выражение.
– Для большинства людей это страх номер один. Его называют страхом остракизма – страхом оказаться не таким, как все, выделиться из общей массы. К этой же категории относится страх публичных выступлений, потому что для многих людей он сильнее страха смерти.
– Значит, люди присоединяются к толпе и прячутся среди других потому, что боятся критики? – спросил Майк.
– Да, и это одна из причин, по которой лишь немногим удается создать огромное состояние. Большинство людей чувствуют себя в большей безопасности, когда находятся среди обычных людей и живут в страхе подвергнуться критике или выделиться из толпы, – сказал богатый папа. – Им кажется, что легче быть обычным, нормальным и делать то же самое, что делает толпа, – просто идти вместе со всеми, чтобы не усложнять себе жизнь.
– То есть ты хочешь сказать, что эта катастрофа с английским в конечном счете может оказаться для нас очень полезной? – спросил Майк.
– Если вы захотите извлечь из нее пользу, – спокойно ответил отец Майка. – В противном случае она и в самом деле может стать для вас катастрофой.
– А как насчет наших оценок? Ведь они останутся с нами на всю жизнь, – добавил я с легкой тревогой в голосе.
Богатый папа отрицательно покачал головой, а затем подался вперед и строго сказал:
– Послушай, Роберт, я открою тебе большой секрет.
Затем он сделал паузу, чтобы убедиться, что я внимательно слушаю его, и произнес:
– Мой банкир никогда не просил меня показать ему табель успеваемости.
Его признание поразило меня так сильно, что я сразу перестал думать о том, что моя жизнь разрушена из-за плохих оценок.
– Что вы хотите этим сказать? – неуверенно пробормотал я, не совсем понимая, к чему он клонит.
– То, что ты слышал, – сказал отец моего друга, откидываясь назад в своем кресле.
Он знал, какой эффект произвели его слова, и теперь хотел, чтобы эта мысль поглубже засела в моей голове. Он знал, что она подрывала всю систему ключевых ценностей моей семьи педагогов, где табели успеваемости и хорошие оценки считались почти священными.
– Ваш банкир никогда не просил вас показать ему табель? – тихо переспросил я. – То есть вы хотите сказать, что оценки не имеют значения?
– Разве я это сказал? – спросил богатый папа. – Разве я сказал, что оценки не имеют значения?
– Нет, – робко ответил я. – Вы этого не говорили.
– Тогда что я сказал?
– Вы сказали: «Мой банкир никогда не просил меня показать ему табель успеваемости».
– Когда я прихожу к своему банкиру, – продолжил отец Майка, – он не говорит: «Покажите мне свой табель успеваемости». Разве не так? – спросил богатый папа и продолжил, не дожидаясь ответа: – Разве мой банкир хоть раз поинтересовался, был ли я в школе круглым отличником? Разве он просит меня показать ему мой аттестат? Разве он говорит: «О, у вас были хорошие отметки! Позвольте выдать вам кредит на миллион долларов»? Разве возможно что-нибудь подобное?
– Не думаю, – сказал Майк. – Во всяком случае, он ни разу не затрагивал эту тему, когда я сидел у него в офисе вместе с тобой. И я точно знаю, что он никогда не дал бы тебе денег на основании среднего балла твоего школьного аттестата.
– Тогда о чем он просит? – спросил богатый папа.
– Он просит взглянуть на твой финансовый отчет, – спокойно ответил Майк. – Он всегда просит предъявить балансовый отчет и отчет о доходах.
– Банкиры просят финансовый отчет у каждого клиента, – продолжил его отец. – А вы знаете, почему они просят и богатых, и бедных, и образованных, и необразованных показывать финансовый отчет прежде, чем примут решение о выдаче и размере кредита?
Мы с Майком отрицательно покачали головой, молча ожидая ответа.
– Я никогда об этом не задумывался, – сказал Майк, которому надоело ждать. – Может, ты сам расскажешь?
– Потому, что после окончания школы вашим табелем успеваемости становится ваш финансовый отчет, – твердо сказал богатый папа. – Но беда в том, что большинство людей, покидающих стены школы, не имеют никакого представления о том, что такое финансовый отчет.
– Значит, когда я окончу школу, моим табелем станет финансовый отчет? – недоверчиво переспросил я.
Отец Майка кивнул:
– Он станет одним из твоих табелей с оценками по очень важным предметам. Другими важными табелями и оценками станут твоя карта ежегодного медицинского осмотра, где, в частности, указываются твой вес и показатели кровяного давления, а также качество твоей семейной жизни.
– Значит, у людей могут быть сплошные отличные оценки в школьном табеле и одни двойки в финансовом отчете? – спросил я.