Я отвела лошадь к коновязи и вернулась посмотреть на выступление Люциуса.
Он с легкостью держался на спине Чертовки, как будто был рожден для этого. Вороная кобыла вела себя на удивление спокойно. Слегка тронув ее бока, Люциус улыбнулся и пустил лошадь рысью, потом в галоп, с бешеной скоростью приближаясь к первому барьеру. Чертовка перелетела через препятствие и мягко приземлилась. Казалось, лошадь и всадник стали одним целым. Над всеми препятствиями Чертовка пролетала с огромным запасом. Зрители аплодировали, гикали и восхищенно орали.
Люциус вел себя безрассудно, на грани безумства. На лицах моих родителей читался ужас. Внезапно мне тоже стало страшно.
Едва Люциус перелетел через пятый барьер, кто-то схватил меня за руку. Я подпрыгнула от неожиданности.
— Ты только посмотри… — сказала Фейт, ни к кому конкретно не обращаясь и словно не осознавая, чью руку взяла. Все внимание Фейт поглотил Люциус. Она с отстраненным видом постукивала по голенищу сапога рукояткой хлыста в такт со стуком копыт.
Я отдернула руку.
— Извини, — пробормотала Фейт, не отрывая взгляда от Люциуса.
Чертовка взяла последнее препятствие; объявили следующего участника.
Люциус остановился возле ворот, спешился и снял перчатки с таким видом, будто только что вернулся с прогулки. Казалось, он не замечал аплодисментов.
Хвастун.
— Пойду поздравлю, — заявила Фейт.
В глазах будущей королевы шкального бала мелькнуло странное выражение.
Фейт растворилась в толпе и направилась к выходу, следуя за Люциусом. Только тогда я вспомнила о ее хлысте. Чертовка не выносила ни хлыстов, ни кнутиков. Люциус даже предупреждающий плакат на дверь конюшни повесил…
— Фейт, подожди! — крикнула я и бросилась за ней.
Поздно! Фейт, небрежно размахивая хлыстом, приблизилась к Люциусу и Чертовке. Хлыст задел бок лошади, и Чертовка в ярости взвилась, вырвав поводья из рук Люциуса.
— Брось хлыст! — крикнул он Фейт, но кобыла уже встала на дыбы, колотя воздух передними копытами.
Я вскрикнула.
Люциус оттолкнул Фейт и упал под копыта лошади.
Послышался тошнотворный хруст, Чертовка всей своей тяжестью обрушилась на ноги и ребра Люциуса. Все было кончено в считаные секунды. Люциус неподвижно застыл на траве, как сломанная кукла. Кровь пропитала белоснежную рубашку, сочилась из-под кожаных ботфортов, пятнала бежевые бриджи.
— Люциус? — Я подбежала к нему и бросилась на колени. Я так за него испугалась, что совершенно забыла о Чертовке, которая нервно била копытами неподалеку.
— Поймай ее? — проговорил Люциус сквозь стиснутые зубы, показывая на лошадь. — Ты сможешь. Пока она не…
Фейт сообразила, что произошло, и разрыдалась, но на нее никто не обратил внимания. Чертовка застыла над Люциусом, храпя и мотая головой, обдавая меня горячим дыханием. Мне стало страшно. Главное — не делать резких движений.
— Джесс, ее надо привязать, — превозмогая боль, вымолвил Люциус.
Я молча кивнула, медленно встала на ноги и повернулась.
— Тише, девочка, — прошептала я.
Лошадь вздрогнула. Я тоже.
Главное — сохранять спокойствие.
Я подошла поближе. Чертовка выкатила глаза, однако с места не сдвинулась. Казалось, она понимает — что-то не так. Дрожащими руками я потянулась к свисавшим поводьям:
— Тише, девочка.
Не отрывая глаз от лошади, я кончиками пальцев ухватила поводья. Чертовка продолжала тяжело и быстро дышать, но не шевелилась. Люциус застонал. Нужно было действовать быстрее. Дрожащими пальцами я привязала Чертовку к коновязи. Все, дело сделано, кобыла ни на кого больше не бросится.
Я вернулась к Люциусу.
Он скорчился на траве, прижимая ладонь к переломанным ребрам. Разбитая нога вывернулась под неестественным углом.
— Все будет хорошо, — пообещала я, опускаясь на колени перед Люциусом.
Фейт замерла рядом, повторяя как заведенная:
— Это несчастный случаи, это несчастный случай!
— Позови на помощь, — приказала я ей. — Приведи кого-нибудь! Немедленно!
— Нет! — запротестовал Люциус, что-то в его голосе остановило Фейт. — Приведи родителей Джессики.
Фейт неуверенно посмотрела на меня.
— Позови врачей, — сказала я.
Что Люциус творит? Ему нужна медицинская помощь?
— Только родителей Джессики, — заявил Люциус командным тоном, сжимая мою руку так, что я не могла вырваться.
— Я… — начала Фейт.
— Ступай, — приказал Люциус.
Фейт убежала. Хоть бы она сообразила привести врачей!
— Чертовы переломы, — простонал Люциус с искаженным от боли лицом и вновь сжал мне руку. — Побудь рядом, ладно?
— Я никуда не уйду… — Я тщетно пыталась унять дрожь в голосе, спрятать свой страх.
Изо рта Люциуса скатилась капля криви, и я еле сдержала слезы. Похоже, все плохо — открылось внутреннее кровотечение. Трясущимися пальцами я вытерла алую каплю, и на его щеку упала моя слеза. Я и не заметила, что плачу.
— Не надо. — Люциус поймал мой взгляд. — Помни, ты из королевской семьи!
Я сильнее сжала его руку:
— Я не плачу. Держись.
Он пошевелился и вздрогнул:
— Ты же знаешь… не так легко убить вам…
Неужели Люциус даже сейчас утверждает, что он — вампир? Я не верила, что он не может умереть.
— Лежи тихо.
Хоть бы Фейт сообразила…
— Моя нога, черт! — Он закашлялся.
Кровь. Много крови. Слишком много крови. Возможно, у него повреждены легкие. Нам преподавали основы первой помощи, и я немного знала о несчастных случаях. Я вытерла губы Люциуса рукавом, но только еще больше размазала кровь по лицу.
— Помощь скоро придет, — пообещала я.
Не будет ли слишком поздно?
Повинуясь инстинкту, я погладила Люциуса по темный волосам. Его лицо разгладилось, дыхание замедлилось. Я оставила руку у него на лбу.
— Джесс? — Он искал взглядом мои глаза.
— Помолчи.
— Я думаю… ты заслужила… победу.
Несмотря ни на что, я судорожно рассмеялась и поцеловала его в лоб. Так вышло само собой.
— Ты тоже.
Он закрыл глаза. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.
— Джесс.
— Тихо.
— Не позволяй им ничего делать… с Чертовкой, — выдавил Люциус, тяжело дыша. — Она ни в чем… не виновата. Просто испугалась хлыста…
— Я попробую, — пообещала я, зная, что ничего не получится. Жить Чертовке оставалось недолго.
— Спасибо, Антаназия… — едва слышно промолвил он.
За конюшней послышался шум колес. Я вскрикнула от облегчения: Фейт вызвала «скорую»!
Увы, к нам подъехал папин фургончик. Из машины выскочили перепуганные родители.
— Отвезите меня домой, — попросил Люциус, ненадолго придя в себя. — Вы же понимаете…
Мама резко обернулась.
— Открой фургон, — приказала она мне.
— Мам, нужна «скорая»!
— Джессика, делай, что говорят.
Я зарыдала и неохотно подчинилась. Что происходит? Мне совсем не хочется быть виновной в смерти Люциуса!
Родители осторожно уложили Люциуса в машину. Он застонал, так и не приходя в сознание, Я хотела залезть следом, но папа удержал, меня. Рядом с Люциусом опустилась мама.
— Оставайся здесь, потом расскажешь, что произошло, — приказал мне отец. — Всем говори, что Люциуса отвезли в больницу.
— А куда вы его повезете?! — встревоженно спросила.
— Объясни, что с ним ничего страшного не случилось, — продолжил отец, не отвечая на мой вопрос. — Да, и лошадью займись.
Нет, это уже чересчур! Что, если родители не отвезут Люциуса в больницу, а он умрет? Их призовут к ответу, обвинят в преступной халатности или в убийстве… Фейт знает, что Люциус изувечен. Во избежание судебных исков устроители соревнований проверят, отвезли ли Люциуса в больницу. Что задумали родители? Их ведь могут посадить? И ради чего? Нет никакого смысла прятать Люциуса от врачей.
Спорить не было времени — Люциусу нужны покой, тепло… и врачи, которые знают, что делать с переломами, раздробленными ребрами и пробитыми легкими. Только бы отец не стал поить его экспериментальным травяным отваром на нашей кухне!.. Меня сковал ужас: а вдруг родители и вправду хотят лечить Люциуса народными средствами?
Папин фургон проехал через парковку быстро, но стараясь не возбуждать подозрений и не слишком трясти несчастного Люциуса.
Облако пыли скрыло их из виду, рядом со мной появилась Фейт, Она уже успокоилась, хотя ее глаза покраснели от рыданий. С напряжением в голосе она спросила:
— Как думаешь, он…
— Все будет в порядке, — неожиданно легко солгала я, стараясь убедить Фейт. От этого зависела не только жизнь Люциуса, но и судьба моих родителей. — Он не так сильно покалечился, как кажется на первый взгляд.
— Правда? — с сомнением спросила Фейт. В ее взгляде читалась надежда, Я поняла, что она пытается мне поверить. В конце концов, ей не хотелось быть виноватой в травмах Люциуса — или в его смерти.
— Он даже смог сесть… — Я с усилием взглянула в голубые глаза Фейт. — И пошутил.
Напряжение сошло с ее лица, и я поняла, что она мне поверила: ей слишком хотелось избавиться от чувства вины.
— Наверное, мне показалось, что дело плохо, все произошло так быстро…
— Скорее всего, — согласилась я. — Поначалу и я испугалась.
Фейт смотрела на дорогу, нервно постукивая хлыстом по голенищу. Вырвать бы хлыст у нее из рук и втоптать в грязь! Неужели она не видела объявления на двери конюшни? Ответ был до смешного прост: Фейт Кросс не замечала ничего, кроме себя.
— Слушай, а почему не вызвали «скорую»? — спросила она.
Я и сама точно не знала. Скорее всего, потому, что Люциус считал себя вампиром. Впрочем, для Фейт нужно было придумать что-то другое.
— Люциус слишком много о себе воображает. Не хотел, чтобы все видели, как его увозят под вой сирен.
Зная Люциуса, этот ответ вполне можно было примат за чистую правду.
Фейт слегка улыбнулась, все еще глядя вслед фургону. Хлыст отстукивал четкий ритм по голенищу.
— Да, — сказала она скорей себе, чем мне. — Похоже, Люциус Владеску ничего не боится… И знает, чего хочет.