— Зачем? — удивился я.
— Что ты такой подозрительный? Хочу кое-что показать.
Мы прошли напрямик — мимо закусочной к собору Виктории. Собор уже закрывался, служащий хотел было преградить нам дорогу, но увидел Иисуса и остолбенел. «Да пребудет с тобой Господь», — сказал мой спутник, повернулся ко мне и подмигнул.
На обратном пути Иисус был в таком хорошем расположении духа, что пустил меня за руль. Я никогда не понимал, что за люди заводят себе «порше». И все же машина Сына Божьего была прекрасна — я словно скользил сквозь космическое пространство.
Иисус пригласил меня в бар, но я сказал, что мне надо вернуться.
— Зачем?
— Каро будет волноваться.
— Возьми мой телефон, позвони ей.
— У меня свой есть.
— Почему ты так спешишь к женщине, которая трахалась с другим?
— Будь у нее выбор, она бы этого не сделала. У Иисуса глаза на лоб полезли.
— Ты что, правда так думаешь? Дай-ка я поясню тебе мои отношения с женщинами. Я могу войти в любой бар, и через десять минут три обычные шлюхи будут умолять меня, слышишь, умолять с ними позабавиться. Что, не веришь?
— Верю.
— Женщины любят, когда им говорят, что они уродины. Они любят, когда их бьют и пинают. А больше всего они любят валяться в ногах у грязного убийцы, который выглядит точь-в-точь как Иисус Христос. Каролина ничем не лучше.
Я понял, что тут не поспоришь.
— Теперь ты знаешь, что она врунья, — продолжал Иисус, — и все еще торопишься к ней?
Я кивнул. Он растерянно присвистнул, словно поражаясь моей непроходимой глупости. Когда мы проезжали через Варне, нас обогнал сверкающий автомобиль. Мужчина с пассажирского сиденья высунулся в окно и обложил нас отборной бранью. Потом машина рванула вперед и исчезла за поворотом.
— Видал? — хмыкнул Иисус. — Какое падение нравов! Сколько ему лет? Сорок? Сорок пять?
— Где-то так.
— Наверняка у него есть дети. Почему он орал? Где его достоинство?
— Понятия не имею.
— Лицо его видел? Один жир. Поразительно, сколько у таких ублюдков смелости, когда они за рулем.
— Но он не за рулем.
— Не важно, ты понимаешь, о чем я.
— Да, понимаю. Он чувствует себя в безопасности в этой железной коробке. В нем проснулась та же бравада, что просыпается у некоторых после пары стаканов. Может, его злит, что у нас машина лучше, вот он и чувствует себя вправе нас оскорбить. А может, у него вообще машины нет. Может, друг решил разок его подвезти. Я серьезно. В нашем мире живут недалекие люди.
Иисус закурил. Минутой позже мы наткнулись на ту же самую машину. Она стояла возле магазина, торгующего спиртным. Из машины как раз вылезали двое чистеньких мужчин, типичных представителей среднего класса. Они шутили, смеялись; над ремнями покачивались животы.
— Останови, — приказал Иисус.
— Зачем? — Но я уже жал на тормоз. Все-таки это была его машина.
— Хочу с ними поговорить.
Я припарковался, Иисус вылез и направился к двум милым толстячкам. Я пошел за ним, подозревая, что скоро ситуация выйдет за рамки приличия.
— Простите? Зачем вы только что на нас накричали? — спросил Иисус у пассажира.
Водитель был в очках. Реденькие светлые волосы, мальчишеская челка. Могу поспорить, ни одному из них не приходилось думать о деньгах.
— Вы ехали посреди дороги! — самодовольно объявил водитель. В нем скользила та самоуверенность, которая появляется, если человек привык жить в Барнсе, неплохо зарабатывать и жрать, как свинья.
— Вас не спрашивали, — отрезал Иисус. Водитель надулся и фыркнул.
— Да ладно вам, — заговорил второй, — не стоит так кипятиться.
— Вы обозвали моего друга, — настаивал Иисус.
— Неужели? Что-то не припомню.
— Вы, кажется, сказали, что он не умеет водить? Да чтоб вы знали, у него черный пояс по карате! Он вас по стенке размазать может.
Пассажир попытался спасти положение:
— Не спорю. И все же он ехал посреди дороги.
— Он ехал в левом ряду, ясно вам? Как нормальный водитель.
— С вашей точки зрения — да. — Мужчина напряженно хохотнул. — Но не с моей.
Прежде чем я успел что-то сказать, Иисус схватил его за уши, погрузил большие пальцы в глазницы и выдавил ему глаза — прямо на мостовую. Несчастный закричал и прижал руки к лицу. Сквозь пальцы неторопливыми толчками текла кровь.
— Ну и какая у вас теперь точка зрения? — насмешливо спросил Иисус и вытащил маленький револьвер с золотой рукоятью.
Затем он развернулся к водителю, который норовил потихоньку смыться.
— Видал? — Иисус указал на окровавленные глазные яблоки. — Вот что бывает с такими, как ты.
— Сволочь! — заорал водитель.
Иисус наставил на него пистолет, и водитель побежал, но споткнулся об урну. Ослепший выл и бродил кругами, втаптывая собственные глаза в землю. Сценка была как в фильме «ужасов». Странно, мне не хотелось уходить.
Иисусу пришлось взять меня за руку, отвести к машине и запихнуть в нее. Он сел за руль и поехал, не включая огней, пока мы не отъехали подальше — чтобы случайный свидетель не смог запомнить номер.
Пока мы ехали, он вытащил из «бардачка» салфетку и вытер пальцы. Я ждал, что на его лице отразятся хоть какие-то переживания, но их не было. Произошедшее ничуть не взволновало Иисуса. С таким же успехом он мог прихлопнуть парочку мух.
— Какого черта ты это сделал? — спросил я.
— Они же не померли, что ты дергаешься? — ухмыльнулся Плохой Иисус. — Просто хотел кое-что тебе показать. Каро сказала, ты опасный тип. Настоящий убийца. Только ты мне в подметки не годишься. Как и любой другой.
— Все равно не понимаю, зачем ты это сделал.
— Ты что, не видел, как они на нас смотрели? Они были уверены, что правы. Люди любят жить правильно. Ходить в правильную школу, жениться на правильных женщинах, придерживаться правильных взглядов. Поверь, Киллер, я им одолжение сделал. Они навсегда запомнят тот день, когда поступили неправильно.
Каро подбежала к двери и бросилась мне на шею. Она рыдала.
— Я думала, я тебя больше не увижу, — донеслось сквозь всхлипывание.
Я долго обнимал ее, пытаясь осознать произошедшее. Каро принялась меня расспрашивать, и я ей все рассказал.
Она кивнула.
— Не очень-то ты удивлена.
— А что? Он то же самое с Уорреном сделал.
— Выдавил ему глаз?
— Да. Уоррен как-то подшутил над Иисусом. Там еще какая-то девчонка Иисуса была. Так Иисус взял и выдавил ему пальцем глаз. Любимый прием. Настоящий Иисус исцелял слепых. Наш Иисус все наоборот делает.
— Он выдавил Уоррену глаз? А Уоррен остался на него работать?
— У него не было выбора, — пояснила Каро. — Он не хотел лишиться второго глаза.
Когда мы легли в постель, она поцеловала меня И повернулась на бок.
— Я лгала, чтобы защитить тебя, — прошептала она, лежа ко мне спиной.
Я молчал, не хотелось задавать типичные вопросы обманутого любовника. Мне было наплевать, какой у Иисуса член, был ли у Каро оргазм… По личному опыту я прекрасно знал, что ответы на такие вопросы редко бывают полезны.
В конце концов я решил, что поведение Каро нельзя назвать изменой. Она очутилась на территории врага — как Франция под оккупацией нацистов. Эсэсовцы ее поработили, но война скоро закончится. После освобождения я как честный муж исполню свой долг.
Сделаю вид, что ничего не было.
Утром, когда Каро была в душе, я преподнес ей новость.
— Скидка? Иисус сделал скидку? — изумилась она. — Неужели? Ты ему понравился?
— Даже если так, вряд ли моя задница тянет на шестьдесят пять кусков.
— Но Иисус никогда никому скидок не делал. С ума сойти!
— Наверное, порой даже у самых отъявленных негодяев просыпается совесть.
Каро оделась, и тут свершилось еще одно чудо. Она зашла в Интернет проверить свой банковский счет и обнаружила там три миллиона. Каро тут же перевела мне половину денег. Я буквально онемел. Раньше мне никто полтора миллиона фунтов не дарил.
— Без тебя я ни пенни не получила бы, — объяснила Каро. — Теперь, даже если мы разойдемся, ты на мели не окажешься.
— А средства от продажи дома?
— Тоже поделим. Пополам.
Я обрадовался, ведь мой доход, и без того весьма небольшой, упал до нуля. Пожарные подтвердили, что возгорание в доме — результат намеренного поджога, так что страховая компания не очень-то спешила с выплатами.
Каро наслаждалась моей реакцией.
— Ну? — Она схватила меня за плечи и заглянула в глаза. — На что потратим деньги?
Я чопорно поджал губы.
— Полагаю, прежде всего следует разобраться с долгами. Со всеми, включая долги мисс Чайл Конкарн и долги мисс Иви Бигун. Не хотелось бы прятаться каждый раз, как кто-то постучит в дверь.
— Сегодня же все улажу, — пообещала Каро.
Утро пятницы выдалось туманное и морозное, будто на рождественской открытке. Как договорились, в девять часов мы пошли в банк и сняли со счета шестьдесят пять тысяч фунтов. Служащий пригласил нас в офис, и деньги Иисуса вынесли на подносе, пятидесятифунтовыми банкнотами. Нам даже выдали специальную сумку на молнии, чтобы каждый встречный грабитель понял: несем крупную сумму, из-за которой вполне целесообразно прирезать нас в ближайшей подворотне.
Без десяти десять мы уже прохаживались под соснами в ботаническом саду. Туман так и не рассеялся, и деревья тонули в серебристой дымке. Было холодно, но дрожали мы не от этого.
Я хотел взять пистолет Уоррена (на всякий случай — вдруг Иисусу понадобятся не только деньги), но Каро упросила меня оставить его дома. «Даже с пистолетом ты им ничего не сделаешь. Ты вообще стрелять умеешь? Нет. Если Иисус узнает, что у тебя пушка, он решит, что ты что-то задумал. Не надо, Марк, не бери».
Я и не взял.
В пять минут одиннадцатого появился Питер-Скала, с ним шел незнакомый парень, похожий на судебного пристава: квадратная башка на квадратных плечах, дешевый костюм. Скала без Иисуса выглядел намного спокойнее; очевидно, он решил для себя, что мы с Каро никакой опасности не представляем. Он даже извинился за тех амбалов, которых подослал Иисус.