Услышав о моей проблеме, Гар сварил для меня особое снадобье, однако, действовало оно лишь один раз и снимало симптомы аллергии лишь на небольшой промежуток времени, поэтому я решила оставить его на крайний случай. И по всей видимости, это был именно он!
Ох уж этот Дариан!
Черт! Теперь еще и кровь из носа пошла!
Пришлось запрокинуть голову и обвязать шею и нижнюю часть лица шарфом, чтобы не испачкать рубашку, которая на удивление была впору и брюки, которые заменили неудобное платье с длинной юбкой. Главное было никуда не врезаться! Кому расскажу, не поверят, что я смотрела на верхушки деревьев, чтобы не убиться, и шагала с запрокинутой головой, стараясь идти вперед и никуда не сворачивать.
Губы скоро вернули себе естественную форму, а щеки перестали так гореть, и только я успела обрадоваться, как вдруг напоролась на что-то грудью. И так как глаза мои все еще любовались небом, объятым листвой, разглядеть преграду я не удосужилась, и решила бочком ее обойти.
Хм…
Вот только "ветка", а я думала, что это была она, двигалась точно за мной, еще сильнее надавливая на грудную клетку.
Постойти-ка…Что-то тут не так…
— Стой на месте, — раздалось совсем рядом из-за куста. — Дернешься — пристрелю.
Дожили! Ветки разговаривают!
Однако, ситуация разрешилась, когда я вернула голову в привычное положения, морщась от боли в затекшей шее и увидела девушку моего возраста, затаившуюся на корточках в пушистом кусте, с ружьем, что и было ко мне приставлено!
Тут и аллергии никакой не надо! Глаза сами округлились от изумления до неприличных размеров!
— Ззздрасте, — скромно поздоровалась я хриплым голосом. — А я мимо проходила, — наконец, прокашлялась я.
А что еще мне нужно было сказать?!
— Ага, — вырвался у девушки смешок, и она поднялась. — С гор сошла и решила по лесу погулять.
С меня ростом, с пшеничного цвета косой до лопаток, большими голубыми глазами, пухлыми губами, румяными щеками, в темно зеленом коротком костюме, состоящем из грубой рубашки и штанов, закатанных почти до самых колен.
— То же могу и о тебе сказать, — возмутилась я. — Сама-то ходит, а мне вот не дает! Тебя-то каким ветром сюда занесло?
Теперь и эта смеется! Заливисто хохочет, так что ружьё трясется. Но Зиро почему-то молчит, хотя я тоже особо не нервничала. Чем и кем меня только не пугали.
— Видимо, тем же, что и тебя! Практикантка? — опуская оружие, улыбнулась она, и протянула руку для рукопожатия. — Я Женеви.
Руку я подала, а вот отвечать не спешила.
— Я Кия. А ты давно здесь?
— Прошлым летом отправили. Мне еще год продержаться осталось, и обратно в столицу заберут. А ты с какого факультета будешь?
— Я-то? Так с книговедения! — не растерялась я. — Это мне с практикой не повезло.
Схватив меня за руку и помчавшись через заросли в неизвестном направлении, Женеви восхитилась:
— Да ты что?! Преподавателю нахамила?
Было дело, но это когда было!
— Спорный вопрос был, вот во мнениях и не сошлись, — неуверенно прощебетала я.
— Ну, он у вас и деспот! В такую глушь! Да еще кого? Книговеда! Что ты тут изучать будешь? Сказки народные записывать? Так до ближайшего поселения два дня топать.
Сказки…интересно. Это то, что нужно!
Но додумать я не успела, потому что мы оказались на опушке, где стояла покошенная деревянная изба с маленькими оконцами, скрипящей дверью, но с печкой!
— А ты чего это…ну, такая, — обратила внимание на мой вид девушка, руками обрисовывая мое лицо, намекая на форму шара.
— Аллергия, — тяжело вздохнула я и размотала шарф. Женеви так и ахнула, увидев мою красноту. Но это ж мне лучше стало. А вот когда снадобье Гара кончится, опять придеться мычать!
— Нет, точно тебе говорю, тиран ваш этот…преподаватель.
— Угу.
Он высокий, с волнами, отливающими золотом волосами, с горящими изумрудными глазами, с переменчивым настроением и привычкой издеваться надо мной! Пора менять «учебное заведение», только кто же мне даст!
Сладкая жизнь или просто — блины
Внутри избы все было не так уж плохо! Напротив меня у стены находилась печь, перед которой стояла длинная скамья. Справа был стол, с безупречно белой скатертью и чайником с водой по центру. Слева стояла одинокая узкая кровать, а рядом с ней большой саквояж и плетеная корзина, что была забита вещами. Хоть окошки и были маленькими, но свет проникал в избу и хорошо освещал комнату.
— Ты живешь здесь одна? — спросила я, осматриваясь.
— Да. Но иногда ко мне заходит травник, а так как дорога неблизкая, остается у меня ночевать.
Не удивлюсь, если травник окажется молодым парнем, или хотя бы лет на десять старше Женеви, потому что ее улыбка стала шальной, а глаза счастливо заблестели.
— Думаю, он должен зайти скоро. Может быть, он поможет тебе с твоей аллергией.
— Спасибо, — поблагодарила я ее за заботу. — Это было бы просто замечательно!
Весь день мы проболтали с девушкой. И мне пришлось сознаться, что с академии меня давно погнали, как раз из-за спора с преподавателем, который нес несусветную чушь и обвинял моего отца в переписывании священных писаний. Все было ложью, но я не расстроилась, что меня выгнали. Ведь у меня дома был свой "ученый", который всегда смотрел на меня с любовью и обожанием. А еще целый архив, который принадлежал только мне! Так что домашнее обучение не помешало мне получить новые знания и заявить о себе в родном городке.
— Зачем же ты тогда в этих краях? Да еще и без вещей, с пустыми руками? — недоумевала Женеви, оглядывая меня, и выразительно задерживаясь взглядом на моем красном лице.
Но сказать правду я ей не могла, а окаменелых не было рядом, чтобы мне помочь. Поэтому я лишь загадочно намекала, что за мной скоро придут, и все прояснится. Надо ли говорить, что девушка, сгорая от нетерпения, подкармливала меня блинчиками, каждый раз, надеясь умаслить и выведать все раньше, даже варенье достала из погреба! В такую сладкую и вкусную жизнь я давно не попадала!
***
Лежали мы вечером, когда закат уже успел залить деревянные полы багряным светом. Я на печи, она на кровати. Я сытая, с все еще красным, но довольным лицом, она с надутым, с упрямо поджатыми губами и обиженным взглядом, потому что я так ничего нового и не сказала, несмотря на все ее старания и труды.
Мои глаза стали слипаться, и я, сладко потянувшись, отвернулась лицом к стене и пожелала, чтобы этот день без окаменелых длился, как можно дольше.
Но очень скоро меня потревожил громкий шепот Женеви и какой-то шум снаружи.
— Кия! Там медведь!
Я, прибывая в неком блаженстве, не сразу поняла всю серьезность ситуации:
— Это Дариан, я уверенна, — даже не отняв головы от подушки, проворчала я и укуталась в одеяло, снова погружаясь в дрему.
— Какой Дариан? Этот рычит!
— Дариан тоже рычит, — просветила, так и не собираясь подскакивать с теплой печи, в отличие от Женеви, которая уже стояла с ружьем у самой двери.
— Это тебе не столица, Кия! В нашем лесу всякая живность водится, а этот медведь уже вторую неделю круги вокруг моей избы наворачивает.
Тут пришлось хлопнуть себя по лбу, за неразумность и минутную слабость и, спрыгивая с печи, тоже красться к двери. Доски под нами нещадно скрипели.
Мы, отпихивая друг друга, выглядывали из окошка, что было возле самого выхода из избы и глядели на огромного медведя, который ходил по опушке, иногда зарываясь в кусты малины, пачкая большую, зубастую морду в ягодах.
— Это ты для него ружье с собой носишь?
— И не только. В этих кроях и волки голодные бродят, но вот они ко мне так близко не подбираются, как этот, — кивнула она на зверя. — И что ему от меня нужно? Кустов с малиной море, а он каждый раз ко мне приходит!
Внезапно раздался уверенный стук в дверь.
Мы мгновенно подскочили и медленно повернули головы по направлению к оной.
Кто там может быть? Так же медведь рядом!
Видимо, только окаменелые.
Пришлось открыть и с облегчением заметить:
— Это ты.
Усмешка и хитрые глаза.
— А ты ждала кого-то еще? Своего мохнатого друга? — кивнул он себе за плечо, намекая на медведя, которому до окаменелых не было никакого дела.
Странно.
— Нет, — нахохлилась я. — Молодого и красивого травника я ждала! — пропустила я его в избу, замечая, что остальные расстилают пледы и одеяла прямо на траве возле избы.
— Ну, я не травник, но тоже молодой и красивый! — воодушевленно протянул Дар, осматривая помещение и останавливаясь взглядом на Женеви.
Та стояла, разинув рот, и опустив ружье, жадно поедая глазами вошедшего.
От такого даже я бы возмутилась, а Дариан даже бровью не повел и лишь сухо кивнул. Девушка с блаженной улыбкой трижды кивнула в ответ, а потом, словно опомнившись, пригладила волосы, мило улыбнулась и спрятала ружье за спину.
— Вы спутник Кии?
Взгляд окаменелого из-под ресниц на меня и спокойный голос:
— Нет, это ОНА моя спутница.
— Какая разница, — возвела я глаза к потолку и еще раз выглянула наружу.
— А их медведь не тронет?
— Скорее они его.
Женеви, тотчас подбежала к двери и увидела презабавную картину: окаменелые устраиваются на ночлег, а медведь сидит в кустах и облизывает лапу.
Она засияла улыбкой и спросила у Дариана:
— А вашим друзьям не холодно на земле спать?
Уж я-то знала, что не холодно, поэтому вместо Дара покачала головой.
— Может тогда чайку? — скромно и в то же время с игривыми нотками поинтересовалась Женеви, которая при меня выпила три чашки. Ох, и кажется мне, что она пока не поняла, с кем имеет дело.
— Можно, — дозволил окаменелый, присаживаясь за стол и теперь обращая все свое внимание на меня. — Говорить научилась?
Женеви округлила глаза, а я, опускаясь напротив Дариана, ответила:
— Пришлось, вы же меня бросили.
— Мы дошли до ближайшей деревни и хотели расспросить про эту местность, — досадливо поморщился окаменелый, а я, представив себе картину, как Дариан и его отряд наталкиваются на ворота с надписями: «Сгинь нечисть!». «Не сдадимся дьяволу!» и как жители кидаются от них врассыпную, не забывая проклинать и кричать: «Помилуй нас Творец», разразилась хохотом.