— Прекрати, — громче повторила я.
Моя голова раскалывалась. Мои руки дрожали, а зубы клацали от холода. Я никак не могла сосредоточиться из-за шума, и не улавливала и половины слов Каллеба.
— Смерть наступила через десять минут. Его парализовало, кровь в какой-то момент просто перестала циркулировать, и сердце остановилось, — опустив голову и обхватив ее руками, убитым голосом закончил беловолосый с косой.
Змеи. Они были повсюду! Их шипение уже почти перебивало слова окаменелого, их ледяные тельца скользили по комнате, замораживая ее. Мой зверь беспокойно ворочался во мне. Ему тоже не нравилось такое общество, а когда одна из ползущих тварей приблизилась ко мне и попыталась забраться по ноге, почти соприкасаясь с моей кожей своим губительным льдом, Зиро бросился вперед и выставил барьер между нами, а я пришла в неистовство.
— Я ВЕЛЕЛА ТЕБЕ ПРЕКРАТИТЬ! — как безумная вскрикнула я, с яростью ударяя кулаками по дивану, и на миг в комнате воцарилась долгожданная тишина.
Не помня себя от переполнявших меня чувств, я с какой-то внезапно вспыхнувшей внутри стервозностью, наклонилась к одной из сидящих возле меня ледяных змеюк и прошипела подобно ей, заглядывая в, словно стеклянные, бесцветные глаза:
— ПРОЧЬ!
И змеи не стало. Ни одной. Они все подобно льдинам растеклись, растаяли от жара моего браслета, который одной мощной волной превратил их в воду.
Я, наконец, подняла глаза на Дара.
— Держи себя в руках, — пригрозила я, понимая, что поступлю так же, если Дариан захочет снова выпустить свою силу.
— Могу тоже самое сказать тебе, — не менее серьезно ответил мне окаменелый, смерив холодным взглядом.
Я ответила таким же.
И не знаю, у кого бы искры из глаз посыпались первыми, если бы от двери, (а точнее от дверного проема, так как дверь лежала на полу) не раздался невозмутимый, но зычный голос:
— Что здесь происходит?
Стройная блондинка, облаченная в черную форму, быстро оценила ситуацию и ощетинилась.
— Где эта тварь?!
Пожалуй, больше всего удивилась я. Не думала, что она так бурно отреагирует.
— Мор меня задери, кто осмелился?! — голоса (или я бы сказала визга) ей хватало на то, чтобы окна завибрировали, а висевшее в комнате зеркало задребезжало от бегущих по стеклу трещин.
— Мэлани, сядь, — поморщившись от ультразвука, бросил Дар, но окаменелая ринулась к телу и, и, упав перед ним на колени еще более мертвым взглядом, чем до этого уставилась на белое полотно, громким шепотом приговаривая:
— Мой лэрат…мой лэрат!
Лэрат? Это было не имя и не прозвище. Больше походило на статус или звание.
Мой взгляд наткнулся на алую нить, что вновь засияла на ее запястье и потянулась к Итану. И я отметила, что последний, стоявший до этого у дальней стены, как неодушевленный предмет интерьера, отмер и с каким-то болезненным выражением лица приложил руку к груди. Но убивался же не он, а окаменелая…
Чуть позже я узнала, что отравлен был главнокомандующий всей немногочисленной, но внушающей страх армии Талтинуса. А учитывая повышенную активность на северной границе, это был удар ниже пояса. Тело без головы не может существовать, а нам сейчас отрубили как раз ее. «Мозг» всей операции по обеспечению безопасности на границах защитного барьера умер, а после него по званию шла Мэлани, и именно ей придется взять командование на себя.
Буря, развернувшаяся за окном, проникла к каждому находящемуся в комнате существу в душу. Если, конечно, среди нас не было моров. Ведь предателем мог оказаться любой.
— Чьи покои под нами? — решила вдруг уточнить я.
— Следующего в нашем списке, — незамедлительно ответил мне Итан.
— Тогда, если нам больше не нужны свидетели, то нам понадобятся тряпки и ведра. Мы его заливаем, — посмотрела я на приличный уровень воды от растаявших змей. — И ради Творца забаррикадируйте дверной проем в конце-то концов! Проходной двор, а не личные покои!
Послушались все без исключения. Даже Дариан перестал кидать косые взгляды. Ну, а что вы хотела? Мне легче всего. Я просто еще не до конца осознала масштаб трагедии…
Женщина — причина всех бед
Меня осенило после того, как мы все вместе стали вытирать полы, ползая на карачках. Ну, не совсем все. Женщина — есть женщина, даже будучи окаменелой, поэтому Мэлани присоединилась ко мне сразу. Однако, она часто замирала с тряпкой в руках и бездумно смотрела в пустоту перед собой, сжимая кулаки и при этом случайным образом выжимая тряпку…над уже сухим полом. Итан тоже был не против помочь мне предотвратить потоп. Или может не мне, а Мэлани? Ведь он замирал вместе с ней, словно чувствуя ее боль. Только этого не могло быть, несмотря на то, что они связанны алой нитью. Могла ли между ними когда-то пробежать искра? Да, и думаю, что если бы не окаменелость, они бы горели вместе. Если и не любовь, то их глубокая привязанность друг к другу заледенела.
Дариан занялся телом убитого, негоже ему, господину, по полу ползать. Да и нужно было срочно оповестить Талтинуса о серьезной потере в его рядах. Выглядел Дар задумчиво и зловеще. Ведь было ясно одно: убийцу знал в лицо сам главнокомандующий, а значит и весь совет, состоящий из семи окаменелых, а, следовательно, и Талт, да и весь замок, чего уж тут мелочиться! Хотите спрятать предателя? Запихните его настолько близко к врагу (в нашем случае к правителю), что ему придется опустить глаза (золотой трон высоко размещен, куда же без этого), что бы заметить его, стоящего так близко.
А вот беловолосый и очень вредный, как оказалось, окаменелый с длинной косой пофыркал, поуказывал на пропущенные нами места, поворчал себе под нос и направился вслед за Дарианом.
Вы уже поняли, что убиралась только я?!…
— Милая, а что думаете вы?
Все разом затихли и повернулись ко мне, к казавшейся маленькой и беззащитной среди «ледяных гор». Забравшись в кресло с ногами, я куталась в шерстяной плед и, честно признаться, ни о чем плохом не думала. О хорошем кстати тоже.
Вечер подкрался незаметно для всех окаменелых в этой комнате, а вот для меня день тянулся очень долго. Мы не покидали кабинет Талтинуса часа три, все больше разжигая бессмысленные споры. А я любовалась игрой пламени в камине. Это все, что меня привлекало в данном помещении. Тепло.
Но вернемся к Талту, что устремил свой приукрашено внимательный взгляд на меня и по-отечески улыбнулся. Его отливающие бронзой волосы слишком часто за эти часы перетягивали на себя мое внимание. Потому, что огонь, словно вырвавшись на свободу, перекинулся на них. И он манил. Так сильно, что Дариан, перехватывая мой взгляд, мрачнел все больше, скрипя зубами. Но я не могла прекратить смотреть, было что-то мистическое и притягательное в переливающей бронзе волос, с языками пламени.
Талтинус, как бы странно это не звучало, ко всем своим рабыням обращался не иначе как «милая», как будто мысленно посыпая их сахаром. А потом, разумеется, проглатывал и сверкал своими глубокого синего цвета глазами.
— Господин, я не думаю, что могу чем-то помочь вам, — непроизвольно выпрямила спину я и покорно склонила голову.
Дариан при моем обращении к Талтинусу оскалился и на миг прикрыл глаза. Наше общение с его братом должно было быть сведено до минимума, а я в тоге оказалась в самой гуще событий.
После нашей небольшой ссоры, он не сказал мне ни слова.
— Может быть, вы что-то заметили? — приподнял одну бровь Талт, прекрасно видя злость на лице Дариана, но не никак на нее не реагирую. Хотя я могла ошибаться. Талтинус был самым старшим из трех братьев, и порой, мне виделось, что он в своей манере насмехается и над Косаком, и над Даром, скрывая усмешку за слащавой улыбкой, которую он вновь мне подарил.
Но говорить было нельзя. Ведь предателем может быть кто угодно. И даже тот, кто сейчас находится в нескольких метрах от меня.
— Сожалею, мой господин, — опуская глаза, ответила я. — Я была слишком шокирована происходящим.
И ведь не соврала же! Но Талт продолжил прожигать меня взглядом.
Еще миг, и передо мной выросла широкая спина.
— Завтра же соберем совет и представим нового главнокомандующего, — кивнул Дариан на Мэлани, что стояла рядом со своим господином, заложив руки за спину. — А сейчас предлагаю разойтись и отдохнуть.
Действительно, у меня не было сил даже на то, чтобы встать. Каллеб успел выпить пол бутылки с какой-то бурой жидкостью, Мэлани мыслями находилась очень далеко отсюда и, наверняка, даже не понимала, о чем мы говорим. Все были потерянными и крайне рассеянными.
— Дар, я только начал знакомиться с твоей очаровательной спутницей, — подался вперед Талт и сложил руки перед собой, отчего стал казаться намного шире и массивнее. — И у меня есть к ней пару вопросов. Ты же не будешь против нашей недолгой беседы?
ОЙ! Мое сердце екнуло, словно мне пронзили грудь, и я задохнулась. Холод, спокойствие…вспышка! Я, то есть Дар, видела перед собой некрасивую сцену. На белоснежном ковре у ног Талтинуса лежала женщина. Прекрасная, как сама Богиня Харида, но такая несчастная. Ее сбил удар, хлесткая пощечина по лицу, что расплывалась красным пятном на бледной коже.
Но женщина вскочила на колени и зарыдала у ног правителя, вымаливая прощение. А на его лице безразличная маска, и если бы не мое разбитое сердце, стонущее за судьбу брата и не слезы, которых не сдерживал Талитинус, я бы сказала, что он тогда еще окаменел. Потому что его предала любимая женщина, покусившись на его жизнь, охваченная желанием захватить власть. В моей голове проносились хаотичные картинки прошлого, и пусть я могла видеть только эту сцену, в моей голове зародилась четкая мысль, что опять же принадлежала Дару, глазами которого я и видела все это:
«Не знал я раньше такого безумия. И не могу даже сказать, кто из них двоих несчастнее. Та, что по глупости и безрассудству лишилась всего: положения, дома, но самое главное — любящего ее всем сердцем. Или же он, тот, кто потеря все: любимую, которая и была для него целым миром. Вот только разве же она его любила? Наверное, нет, раз смогла перешагнуть через свои чувства ради наживы. Что же, тогда он, казалось бы, потерял меньше — человека, который был к нему равнодушен, в то время как она потеряла того, кто готов был ради нее на многое. Так почему же умирает он, а не она?»