Меня била дрожь. Руки с камнем тряслись, а голова раскалывалась, не находя нужных мыслей и идей.
«Творец, помоги мне! — молила я, зажмурив глаза. Но слышала только напряженное сопение Зиро внутри.
И сколько бы я не молилась, как бы сильно не желала, не слышала ответа Творца, но зато все больше ощущала в себе присутствие Зиро. Он словно раздувался внутри, проникал под самую кожу и сливался со мной, как бы жутко это не звучало.
— Эй, человечка, у тебя глаза светятся, — попытался привести меня в чувство Дариан, слегка потрясывая за плечо, но мне было тяжело даже голову повернуть в его стороны, словно я больше не управляла своим телом. Мой взгляд теперь был прикован к змею, что, вновь посмотрев на меня, заметался, загнанный пепельными, скручиваясь в необъятное, постепенно сужающееся кольцо и издал истошный рев, вращаясь телом, но будучи не в силах отвести от меня своих ядовито-желтых глаз.
— У тебя глаза Зиро, Кия. Редко такое увидишь, — совершенно спокойно пояснил Дар, больше не отвлекая меня, а точнее зверя внутри, что полностью завладел моим телом и воздействовал сейчас на чудовище.
А оно шипело, сопротивлялось, но спускалось все ниже, жалось и пыталось скрутиться как можно сильнее, но в итоге с громким всплеском припало головой к воде. А я поняла, что падаю. Лицом вниз. Но холодная рука вовремя поддержала меня, а над ухом поинтересовались:
— Зверь у твоих ног, что дальше?
Дальше? Я еще в себя не пришла. Ирод!
— А дальше…, - дыша, словно загнанная лошадь и почему-то мучаясь жаждой, начала я. — Заморозишь его ошейник и проломишь лед. А я пока, пожалуй, посижу, — все-таки опустилась в воду я и, зачерпнув ее в ладони, плеснула себе на пылающее лицо.
«Спасибо Зиро! Теперь дело за малым!»
Все наспрасно
(Явление Богини)
(Жаль кожа у этой змеи не бриллиантовая!)
(Объединила две последние главы: "Жена" и "Покорение зверя", так как они маленькие сами по себе. Я стараюсь не затягивать, но, похоже, не очень выходит. Пока никак не могу вывести их из грота. Осталось совсем чуть-чуть, и снова все закрутиться!)
— Чего трясешься, жаждущая, — прошептал мне злорадный голос на ушко. — Я тебя не съем.
«Ты не знаешь, но мне даже обидно это слышать. Было время, и я задыхалась в твоих объятьях и молила об этом. Конечно, другими словами, вот только суть оставалась та же».
— В этом я как раз не сомневаюсь, — нахально улыбнулась я ему во все тридцать два зуба. Нашел, чем пугать! — Просто руки холодные, — обхватив его правую руку, я положила ее на невидимую цепь, которая крепилась к ошейнику на змее. — Держишь?
Так как ошейник и цепи были невидимыми, то нам приходилось прощупывать бриллиантовую кожу, что слепила глаза своим мерцанием. Алек носился вокруг нас, если можно так выразиться про человека, который скакал по воде на цыпочках, так как боялся змея, но не мог спокойно стоять на месте, покоренной стоимостью всех этих камней, тихо пища что-то от счастья. Я же думала совсем о других камнях, об изумрудах, которые потухли для меня.
Странно, но только я могла видеть сквозь камень, поэтому стояла очень близко к Дару, указывая ему на расположение цепей и ошейника.
И это было для меня самой настоящей пыткой.
«Ты должна была привыкнуть, Кия. Ты все знала с самого начала. Но чувства либо есть, либо их нет…»
Сколько раз я переживала уже его окаменелость! Сколько слез пролила! А все равно боль впивалась в грудь острыми иглами. Мне казалось, что я сама окаменела душой вместе с ним. А надежда заняла свое место в скромном уголке, страшась всего. Нет, она не умирала, ведь надежда всегда умирает последней. Но она гасла и переставала освещать мне путь вперед.
Он был льдом, я пламенем, которое горело для окаменелого.
Он не чувствовал моего жара, а я умирала, долбясь в его стену безразличия. Наши руки соприкасались, наши пальцы переплетались, мои глаза искали его глаза, но снова ненавистный, бесстрастный голос, и я отдергиваю руку, которую задержала дольше положенного.
И даже его имя теперь стояло комом в горле.
Слева от меня чудовище недовольно показала нам свой длинный, раздвоенный язык, но не дернулось. Зиро, казалось, возвышался над змеем горой и подавлял его.
Змей больше не сопротивлялся нам и не пытался вырваться. Пригнув голову к воде, он заворожено смотрел на меня, а точнее на Зиро внутри, которого он чувствовал и которому отныне повиновался. Я понятия не имела, как мой храбрый защитник и незаменимый помощник смог установить такой контакт с чудовищем, но я свято верила, что отныне змей не причинит нам вреда, если мы сами не будем настроены агрессивно.
На мой немой вопрос вызвался, как ни странно, ответить Дар:
— Зиро — это дух природы, существо перед нами ее часть. Они одно целое, из какого бы мира не были.
Я с удивлением посмотрела на Дара:
— Но человек тоже часть природы, — заметила я. — Но ни на кого другого Зиро так не влиял.
Казалось, мои слова его позабавили, но в глазах не блеска по-прежнему не было.
— В вас уже не осталось первородного духа жизни. Вы больше не «общаетесь» с внешним миром.
— У вас все по-другому? — скептически отнеслась я к его словам.
— Все вокруг нас — энергия. Наши энергетические потоки позволяли нам находить и чувствовать все живое вокруг нас, контактировать и быть открытыми миру.
Сложно было поверить, что окаменелые были на самом-то деле намного чувственнее людей, глубокими, эмоциональными.
Я смотрела на Дариана и видел лишь презрение и ощущала только холод, исходивший от него. Оборачивалась на пепельных, что, сложив руки и опустив головы, ждали следующего приказа хозяина, и с горькой усмешкой боялась признаться самой себе, что, возможно, между нами всеми никогда не было никакой связи. Просто каждый выполнял свою работу. А это тепло, улыбки, борьба за жизнь каждого из нас… — видение, мираж, маска. От этого становилось ужасно больно, особенно потому что мое сердце сбивалось с ритма, когда я вновь возвращалась глазами к своему окаменелому.
И вот, наконец, зазвенели невидимые цепи, завыла вьюга, над нами вновь засияли маленькие звезды, которые несмело, но все же потихоньку спускались к нам из чистого любопытства.
А кто бы не хотел поглядеть на такое?
Послышался восторженный возглас Алека, когда по цепям побежал лед Дара и вскоре обрисовал нам ошейник. Я и сама испытала огромное облегчение!
«И тот избежит самой страшной погибели, кто страх переборет и станет спасителем», — прошептала я, как заклинание.
Этот змей был пленником этого места, а не злобным чудовищем. Как и Дариан и окаменелые, которые вовсе не хотели становиться такими. Но это толстым слоем покрывало их с головы до пят, лишая кислорода, чувств, жизни.
Творец, как же мы все похожи. Кто-то на кого-то больше, кто-то на кого-то меньше. Но, познавая себя, мы познаем и других, а, познавая других, познаем и себя.
Не знаю даже, правда ли в тот момент я верила, задержав дыхание, в то, что вот-вот освободиться не только змей, но и все мы. Дар и пепельные от окаменелости, а я — от лютого холода в отвергнутом сердце.
Ждала. Ждала. Ждала.
Но ледяными осколками пали только оковы змея, и наступила мертвая тишина.
Дар отступил и посмотрел на меня, ожидая чего-то.
Но чего?
Его глаза вспыхнули, и тут в моей груди поднялся рык. Громкий, властный, повелевающий! И змей отмер, прикрыл лишь на миг свои пронзительные, ядовито-желтые глаза, а затем взвился в высь с победным шипением!
— Мать честная! — и я была полностью согласна с Алеком, который искренне не понимал, что произошло с Дарианом, когда я успела выйти за него замуж и что за чертовщина здесь происходила!
Кто бы мне объяснил, ведь я варилась в этом котле уже так долго, но все еще не могла быть уверенной ни в чем и ни в ком. Даже в Даре.
От неожиданности я пошатнулась и упала в воду, не отрывая глаз от мистического создания, что ликовало от осознания собственной свободы! Из широко открытой пасти змея стремительно вырвался бледный шар и взорвался яркими искрами, что подобно дождевым каплям обрушились на нас, заслоняя «небо».
Это была луна!
Но удивиться я не успела, ведь потом на нас посыпались…бриллианты! Те самые, что когда-то были шкурой змея!
— Я сплю, я сплю, — бессвязно повторял рыбак, огромными глазами глядя на свои ладони с камнями, но сердце Алека не выдержало такого восторга от происходящего.
Я отвлеклась на него только на секундочку, чтобы убедиться, что мужчина не захлебнется в бассейне, будучи без сознания.
Честно признаться, я даже удивилась, что он продержался так долго. Потрясений ему теперь на всю жизнь хватит!
Окаменелые остались безразличными к такому «подарку с небес», а я все еще продолжала искать глазами змея, которого просто больше не было в гроте!
Неужели он просто взял и…рассыпался?
Нет, его душа освободилась и, наконец, покинула это место, сбросив тянущую к земле шкуру. Для кого-то сокровище, а для кого-то — мука.
— Это все, жаждущая? — бровь Дара изогнулась.
Как бы я хотела ответить «да»!
— Нет! — вскрикнула я, подскакивая. Долго возиться со мной он не будет! Нечего рассиживаться! — Мне нужен изумруд, он должен был выпасть из ошейника.
И с энтузиазмом ищейки я принялась рыскать среди камней в воде, пока он спокойно стоял, сложив руки на груди. И только спустя три минуты это золотоволосое чудовище свысока, соизволило помочь:
— Что ты там капаешься? Вон твой камень, — и, не утруждаясь наклониться за ним, нагло ткнуло «перстом» мне под ноги.
Ах! От шквала чувств, что обрушились на меня, в тот момент, когда и я заметила камень, я готова была присоединиться к Алеку.
Время замедлилось, в ушах зашумело от волнения, и я чуть ли не упала на колени, обхватывая драгоценный камень двумя руками и сжимая так, словно он мог утечь сквозь мои пальцы подобно воде!
Я вся трепетала в ожидании…
***