– Раз не знаете, я вам скажу, Томмс! Один день до Нового года! А это значит, что завтра в Старом центре, в шикарных апартаментах мадам Ригсберг, пройдет званый ужин. Вы знаете, что я должен буду туда принести, Томмс?
– «Грабий список», – едва слышно проговорил мистер Томмс.
– Что вы промямлили, будьте вы неладны?!
– «Грабий список», сэр, – чуть громче сказал мистер Томмс. – Вы должны будете принести туда «Грабий список».
Мистер Выдри поморщился.
– Зачем так орать? К тому же вы ошиблись, Томмс. Как и всегда. Я должен буду принести на ужин к мадам Ригсберг не то, что вы там назвали, а «Грабий список». – Он кивнул на том расчетной книги, которую прижимал к впалой груди мистер Томмс. – Вы ведь знаете, что на Новогоднем званом ужине мадам Ригсберг всегда лично проверяет «Грабий список»? Неужели вы рассчитывали, что в этом году ваша уловка пройдет? Вы меня предали, Томмс! – рявкнул мистер Выдри, и подчиненный отпрянул.
– Что? Нет, сэр! Я ни за что бы не…
– Вы хотите меня унизить! Хотите выставить идиотом перед мадам Ригсберг.
– Нет, сэр!
– Вы полагаете, что я принесу мадам этот не заслуживающий внимания мусор? То, что вы мне предоставили утром, это не «Грабий список»! В нем ровно столько же имен безнадег, сколько и в прошлом году! Вы хотите украсть мою премию? Вы хотите, чтобы мистер Муни, глава Биржевого отдела, меня на смех поднял? Вы хотите, чтобы мадам Ригсберг была мною разочарована? И обо всем рассказала своему отцу, господину основателю банка? Метите на мое место, Томмс?
Мистер Томмс затрясся от ужаса.
– Нет, сэр! Я никогда бы не посмел!
– В таком случае, вы идиот, Томмс! И тогда ваш промах – это просто плохо выполненная работа. Я уже всерьез раздумываю о том, чтобы вышвырнуть вас с вашей должности, Томмс. Вышвырнуть прямо через это окно! Вы не справляетесь! Ваш непрофессионализм вызывает у меня мигрень!
Губы мистера Томмса задрожали. Угроза мистера Выдри не была взята из воздуха: предшественника Томмса, мистера Доддсона, именно так и уволили – выбросили через окно, и он разбился, пролетев четыре этажа.
– Но знаете что, Томмс? – Губы мистера Выдри расползлись в тонкой улыбке. – Я вас раскусил.
– Раскусили, сэр?
– Я понял, что вы задумали. И… я уважаю это!
Хуже угроз от мистера Выдри было только это вот паточное добродушие. Мистер Томмс пока не понимал, что начальник имеет в виду, но в любом случае для него добром это не должно было закончиться.
– Вы решили разыграть рискованную партию, Томмс! Решили выделиться, так? Принесли мне неполный список и заставили меня представить себе во всех красках завтрашнее унижение на званом ужине, в то время как где-то на вашем жалком столе на третьем этаже преспокойно лежит себе папочка с… кхм… скажем, еще шестью именами.
– Сэр?! – пораженно прошептал мистер Томмс. – Еще шесть имен? Но это невозможно…
Мистер Выдри расхохотался.
– «Но это невозможно», – сказали бы вы, если бы никакого плана у вас не было. Но мы ведь уже выяснили, что вы прикинулись, чтобы разыграть меня. А в вас есть стержень, Томмс! Продолжаете играть роль! Припасли еще целых шесть имен для моего «Грабьего списка» и стоите тут, разыгрывая недоумение. Ну да ладно, хватит набивать себе цену. Ваш замысел удался. Если вы принесете мне завтра до десяти часов вечера полный «Грабий список» с еще шестью именами, я, так уж и быть, подумаю о том, чтобы назначить вам премию и выдумаю для вас небольшую новенькую должность для повышения. Ваш план удался. Вы рады, Томмс?
– В пределах банка запрещено испытывать радость, – понуро сказал мистер Томмс.
– Ах, оставьте эту конторскую дотошность, Томмс. Спрашиваю вас: вы счастливы?
Но мистер Томмс не был дураком – дурак не смог бы продержаться целых восемь лет под началом этого жуткого человека. Роберта Томмса нельзя было так просто загнать в ловушку, он хорошо знал, что за счастье, радость и даже за воодушевление под этой крышей грозит штраф.
– В пределах банка запрещено испытывать счастье, – сказал он.
– Не будьте столь раздражающим занудой, Томмс, – пренебрежительно махнул пухлой рукой мистер Выдри. – Скоро Новый год, как-никак. Я жду от вас полный список завтра. В ином случае… – мистер Выдри многозначительно кивнул на окно, и мистер Томмс поймал себя на том, что его одолел обморок. За время службы в «Ригсберг-банке» он научился падать в обморок и при этом не подавать виду.
– Вы свободны, Томмс. Грабий отдел полагается на вас.
– Да, сэр. – Мистер Томмс почтительно кивнул и вышел за дверь.
Мистер Выдри и прочие неприятные личности с портретов пристально глядели ему вслед.
***
Роберт Томмс медленно брел по улице.
Шел снег, кругом светились витрины лавок, по своим делам торопились прохожие: кто-то волочил елку, кто-то нес упакованные подарки.
До Нового года оставался всего один день, но мистер Томмс не чувствовал праздничного настроения, ему было грустно и гадко. Ему казалось… нет, он был уверен, что не заслуживает праздника. Кто угодно, но только не он.
Мистер Томмс на миг замер у окна лавки «Печенье Патти». Внутри толпились люди, а с выстроенных на витрине пирамидой жестянок с печеньем на него глядел Человек-в-красном. Его пристальный взгляд из-под кустистых седых бровей будто допытывался: «Ты хорошо себя вел?»
Роберт Томмс сглотнул, поднял воротник пальто и двинулся дальше.
Саквояжный район сам на себя не походил: стемнело, но вдоль улиц горело множество фонарей, квартал тонул в шуме и предвкушении. Но все это напускное, все фальшивое, как душевность ростовщика или щедрость хозяина курильни дурмана. Эти кварталы заманивают, пытаясь прикинуться дружелюбными и уютными – такими праздничными, но правда в том, что за улыбками спрятаны зубы, а на дне светящихся взглядов копошатся дурные намерения.
Томмс знал это лучше других и ни на мгновение не верил в пряничность старого злыдня по имени Тремпл-Толл, который отчаянно пытался прикинуться добрым дядюшкой.
– Эй, мистер! – Грязные руки в дырявых перчатках-митенках схватили Роберта Томмса за рукав, вырвав его из размышлений.
– У меня нет ни спичек, ни мелочи, – буркнул Томмс, пытаясь вызволить руку, но хватка была очень цепкой.
– Берегитесь, мистер! – словно не услышал его помятый тип с всклокоченными волосами и плесневелой щетиной – настоящий бродяга. – Не дайте им схватить себя!
– Что? – нахмурился мистер Томмс. – Кому?
– Они прячутся в темноте внизу! – Бродяга округлил глаза. – Выжидают! Строят планы! Иногда выбираются на поверхность!
– О ком вы говорите?
– Это они похищают детей в городе! Хватают их и затаскивают через люки под землю! Люди-кроты, они живут в глубине под Габеном!
Томмс поморщился и вырвал руку. Один из этих сумасшедших! Приглядевшись, он понял, что бродяга не только безумен, но еще и пьян.
– Оставьте меня, – бросил Роберт Томмс и поспешно обошел безумца.
– Это не просто городская легенда! – кричал ему вслед бродяга. – Они там! Выжидают! Я тоже не верил… они похитили моего племянника…
Мистер Томмс все отдалялся, и вскоре крики сумасшедшего исчезли, слившись с шумом станции «Заморочный рынок».
– Люди-кроты, тоже мне… – раздраженно буркнул банковский служащий.
Это была одна из странных городских легенд, которые травят в салонах и клубах и на которые всякий раз наслаиваются все новые, непременно жуткие и кровавые подробности. Истории о людях-кротах живут в гостиных, в кабинетах и на скамейках в парке. Но в действительности мало, кто воспринимает их как что-то большее, чем просто дешевую «утку» от газетчиков из «Сплетни». Важные джентльмены и дамы лишь смеются, ну а строгие нянюшки пугают своих непослушных воспитанников: будете шалить, и из-под земли появятся злющие люди-кроты. Они вытащат вас прямо из ваших теплых постелек и уволокут в свои подземелья, где сожрут, не оставив от вас и косточек.
Мистер Томмс не верил во всю эту чепуху – он был очень-очень конторским клерком, и в его жизни не было места суевериям. Суеверные люди – это бездельники, – полагал он, – у которых слишком много свободного времени для того, чтобы считать черных котов или выглядывать в черноте под канализационными решетками людей-кротов, которые якобы живут под Габеном, еще глубже, чем канализации, стоки и коллекторы…
– Ничего там нет.
Роберт Томмс вдруг поймал себя на том, что стоит у края как раз такой решетки и вглядывается в черноту внизу. Ему даже показалось, будто там что-то двигается. Крыса… или?..
Затрещал звонок подошедшего к станции трамвая, и мистер Томмс вздрогнул. Поежившись от холода, он побрел дальше по улице.
Из темноты под решеткой вынырнула огромная черная морда, шевельнулись усы, свет станционных фонарей блеснул на круглых слепых глазах.
Поведя носом, морда снова скрылась во тьме.
– Вот и правильно, – хрипло проговорили из-под земли. – Ничего здесь нет…
Но мистер Томмс этого уже, разумеется, не слышал. Он вернулся к своим мрачным размышлениям.
Мимо прополз бордовый омнибус, украшенный праздничными огоньками, группка бедно одетых детей, выстроившись на лесенке у скобяной лавки, пела новогоднюю песню-кэролл «Семнадцать мышек» – тоненькие голоса были похожи на колокольчики.
Томмс не слышал. Он брел по улице, терзаясь сомнениями и страхами.
Вскоре он оказался у дверей небольшого кафе, немного потоптался на пороге (заходить не хотелось) и, пересилив себя, вошел внутрь, сразу же погрузившись в кофейное облако дыма от папиреток.
– Эй, Томмс! – окликнул его мистер Ти, и мистер Томмс, тяжко вздохнув, снял пальто и шляпу. Повесив их на вешалку, он направился к столику, за которым его ждал единственный друг.
Мистер Ти был великолепным собеседником, а еще тем, кто никогда его не осуждал. Они познакомились пару месяцев назад в книжной лавке «Переплет», но Томмсу казалось, что они знакомы многие годы: Ти был очень душевным и искренним человеком – он был полной противоположностью тех склизких и едких существ, которые окружали его в конторе.