– Я… нет… останови это! – вопил он, но тело отказывалось слушаться. Мистер Борчч танцевал с таким усердием, будто от этого зависела его жизнь. Притом, что до сего момента он считал, что и вовсе танцевать не умеет.
Начальник охраны не понимал, что происходит. Он подпрыгивал, вертелся, отбивал степ и выдавал джигу, то и дело кланялся и изгибался, руки выделывали волны, а все мысли из головы исчезли – их место заменила собой музыка.
Мистер Борчч пыхтел и сопел. Сердце колотилось, как безумное, он весь взмок, а танец все не останавливался. Дыхание сбилось окончательно. Голова кружилась, он начал спотыкаться. И в какой-то момент перед глазами все потемнело.
Начальник охраны рухнул в обморок, но его тело продолжало дергаться в жутких судорогах.
Не прекращая вращать ручку шарманки, «ребенок» вернулся в рубку и переключил три рычага. Перегородки поползли наверх.
Выйдя в коридор, маленький шарманщик двинулся по проходу. В кабинах сейчас происходило ровно то же, что случилось и с мистером Борччем: его подчиненные танцевали, вкладывая в каждое движение всю страсть и все силы. Магнетическое воздействие музыки не позволяло им передохнуть ни на мгновение. И вскоре один за другим они попадали на пол.
Говард Бек рассмеялся и отпустил ручку. Музыка смолкла.
– Старый шарманщик из Страны Дураков явно знал толк в веселье, – сказал он и вприпрыжку припустил к лифтовой решетке.
Раздвинув ее в стороны, он заглянул в шахту. Помахал перед лицом рукой, отгоняя дым.
– Тик-так, тик-так, – бросил он, после чего вернул решетку на место и потянул на себя рычаг, вызывая лифт.
Где-то внизу заработали блоки и противовесы, тросы пришли в движение, и вскоре кабинка опустилась.
Прозвенел звонок, решетка отъехала.
– Ну не гений ли я? – усмехнулся Говард, и в ответ ему раздалось механическое карканье. На диванчике в кабинке сидела черная ворона-автоматон.
Зайдя в лифт, кукла склонилась над вороной и щелкнула крошечным рычажком у нее на груди. Клюв раскрылся, и из него с жужжанием выползла тонкая бумажная лента.
Схватив бумажку и прочитав то, что на ней было отпечатано, Говард воскликнул:
– Зам-м-мечательно!
После этого кукла бегом преодолела коридор. Мистер Борчч по-прежнему лежал на полу, сотрясаясь в танце.
Говард бросил на него быстрый взгляд и потянулся к криптекс-замку на двери хранилища. Сверившись с бумажной лентой, кукла принялась вращать кольца.
«9 – 6 – 6 – 1 – 7 – 5 – 2 -2 – 4 – 3 – 1 – 1»
Когда последнее кольцо провернулось, клацнул замок, и с глухим стуком запоры внутри двери вошли в пазы.
Крутанулся вентиль, и громадная круглая дверь, поворачиваясь на петлях, начала медленно открываться.
Говард отпрыгнул на несколько шагов назад.
Перед ним было сердце «Ригсберг-банка». Вдоль стен хранилища проходили ряды полок, заставленные туго набитыми мешками с трафаретным изображением ворона с монетой в клюве.
Говард вдруг ощутил себя крошечным, слабым и… невероятно, неприлично богатым.
– Это же сколько праздничных гусей можно накупить! – воскликнул он.
***
Это был очень длинный день.
Для Зои Гримм он начался с посылки от мошенников из «Чучеллоус. Подари себе сам». Казалось, это случилось в прошлой жизни. Потом были главпочтамт и несколько ограблений по всему Тремпл-Толл. Происшествие в редакции «Сплетни» и попытка похитить «Праздничную традицию», которая обернулась схваткой с жутким монстром в мансарде заброшенной гостиницы и визитом к доктору Доу. Затем началась подготовка к ограблению банка: проникновение в полицейский паб, лавка игрушек «Тио-Тио», разговор с мистером Томмсом, встреча со свечниками в парке Элмз…
И вот она в банке! Грабит его или, вернее, пытается ограбить.
В итоге все вышло не совсем так, как она хотела. Согласно замыслу Зои Гримм, происходящее должно было напоминать театральную пьесу: с выходами актеров, сменами декораций, игрой света и трагичной музыкой.
На деле же это мало походило на пьесу. Ей даже не удалось продекламировать монолог! Каждый уважающий себя злодей должен выдать монолог: в «Сплетне» порой печатали монологи злодеев, и Зои зачитывалась ими, позабыв обо всем на свете.
Но для ее монолога подходящий момент все не выпадал. Как тут выкроишь пару минут на угрожающую, пропитанную великолепием, литературными отсылками и самовосхвалением речь, когда тебя того и гляди или прихлопнут, как муху газетой, или сцапают!
«Нужно будет потом отправить в «Сплетню» заготовленный монолог – пусть его напечатают, – думала Зои. – Ну а то, что он так и не прозвучал, это уже дело десятое… хотя и обидно!»
– Эй ты! Да ты! Консервная банка! Ручонки прочь!
Обращалась она к одному из автоматонов-охранников, который выстрелил в ее сторону рукой-захватом на цепи.
Зои успела спрятаться за спину снеговика, и захват вцепился тому в ногу, сомкнулся клещами. Автоматон рванул цепь, и она поползла обратно, наматываясь на катушку в его предплечье.
Снеговик недоуменно уставился на свою ногу, а потом рухнул на пол. Цепь уволакивала его все дальше, но Зои так просто отдавать прихвостня в лапы банковских латунных охранников не собиралась.
Она выхватила из ящика шутиху, подожгла ее и, направив на автоматона, дождалась, когда огонек проскользнет по шнуру. В тот же миг, как он исчез в картонном сопле, она разжала пальцы.
Ракета сорвалась в полет, оставляя за собой шлейф рыжих искр. Выписав в воздухе вензель, она пронеслась по вестибюлю, обогнула автоматона и… не причинив тому вреда, развернулась, направившись обратно к Зои.
– Нет, нет, нет! – завопила мисс Гримм и прыгнула в сторону.
Шутиха пролетела через то место, где Зои только что стояла, развернулась и, двигаясь по спирали, устремилась дальше.
Взорвалась она над столом старшей клерк-малам, обсыпав его дождем зеленых искр.
Зои не отчаивалась. Схватив другую ракету, она подожгла ее и направила немного в сторону от намеченной цели.
Шутиха вылетела и, описав дугу вокруг автоматона, развернулась и ударила его точно в грудь. Фейерверк взорвался, окутав механоида дымом – вокруг него с грохотом и треском раскрылся пурпурный цветок.
Автоматона отшвырнуло на пару шагов, и тут его настигла струя вязкого снега, вырвавшаяся из оружия мистера Пибоди.
Схваченный снеговик разжал захват, вскочил на ноги и с полосатой тростью наперевес бросился на очередного автоматона, а Зои уже доставала из ящика новую шутиху…
Цирковые фейерверочные ракеты, которые она добыла у свечников, приводили ее в совершенно детский восторг. Зои уже успела обжечь руки и лицо, а пелерина как следует прокоптилась, но она этого не замечала.
Мисс Гримм стояла у лифта – это было единственное место на всем первом этаже банка, где в стенах не зияли отверстия люков. Рядом расположились ящики с шутихами. Мистер Пибоди не подпускал к ней автоматонов, обезвреживая их одного за другим.
Главный прихвостень мисс Гримм управлялся со «снегометом» так, будто таскал его с собой всю жизнь. Поливая вязким снегом механоидов, он будто бы танцевал, уходя от ударов и ловко отпрыгивая всякий раз, как руки-захваты выстреливали в попытках его сцапать.
Прочие снеговики действовали, как обычные уличные громилы: забрасывали автоматонов взрывающимися елочными игрушками и бездумно лупили их тростями, а еще регулярно получали в ответ дубинкой.
В вестибюль банковские механоиды прибывали партиями. Из трубоходов выплевывались большие черные цилиндры, будто самые настоящие капсулы пневмопочты. После чего эти цилиндры с лязгом вырастали, поднимаясь на ноги, из их боков выдвигались руки.
В черной форме с золочеными пуговицами, с горящими багровым светом глазами-лампами, они больше походили на солдат, чем на охранников.
Эти махины были по-настоящему громадными. И даже мистер Пибоди, который никогда не слыл коротышкой, в сравнении с ними выглядел, как грустный тщедушный паренек, забредший в чужой район.
Как только появились первые автоматоны, вестибюль наполнился механическими голосами:
– Сда-вай-тесь! Сда-вай-тесь! Сда-вай-тесь! Име-нем «Риг-сберг-бан-ка»!
– Нет, это вы сдавайтесь! – дерзко отвечала им грабительница. – Именем Зои Гримм!
Механоиды шуток явно не понимали, и, топая железными ногами, шли в атаку.
Зои знала, что в протоколах этих латунных злыдней прописано брать грабителей живыми, иначе ей и ее прихвостням пришлось бы совсем туго.
Она жалела, что под рукой у нее нет ни чайника, ни барабана – вороненые морды автоматонов буквально напрашивались, чтобы огреть их чем-то тяжелым…
Из-под потолка шел снег, в воздухе то и дело расцветали искрящиеся разноцветные цветки, клубился дым. Пахло порохом и жженым магнием. Грохотали разрывающиеся елочные игрушки, по залу со свистом проносились картонные ракеты.
Полосатые трости скрещивались с черными дубинками, а на несмолкающие призывы сдаваться снеговики отвечали молчаливыми ухмылками.
В вестибюле механоидов становилось все больше, банда Зои Гримм несла потери, шутихи постепенно заканчивались, а вместе с ними и шутливое настроение.
Автоматоны шаг за шагом теснили снеговиков, багровые лучи из их глаз пронизывали Зои, а через трубоходы прибывали все новые охранники. Уворачиваться от выстреливающих захватов становилось все сложнее…
В какой-то момент мисс Гримм обнаружила, что снеговики дерутся уже в тугом кольце. И тут еще мистер Пибоди неожиданно прекратил стрелять и яростно затряс «снегометом».
– Что там такое, мистер Пибоди?! – крикнула Зои. – Что там заклинило?!
Снеговик не ответил. Два автоматона одновременно вцепились в него захватами – один сжал руку, другой – ногу.
Мисс Гримм потянулась за новой шутихой, но ракету ее пальцы так и не нащупали. Зои запустила обе руки в ящик, принявшись возиться в нем, но там была лишь солома.
– Закончились?! Как невовремя! – воскликнула она, и тут в ее голову врезалась дубинка.
Удар пришелся вскользь, капюшон чуть его смягчил, и все равно Зои встала как вкопанная. В голове зазвенело, кругом все поплыло.