Извне представляется, что журналистика в настоящее время процветает в России (насколько это процветание доброкачественно, мы еще поговорим). Однако внутри журналистики есть определенные школы (например, борющиеся на страницах и экранах российских СМИ англосаксонская и традиционно русская, беллетризированная), а в системе СМИ существуют корпорации, в частности олигархические группы, владеющие конкретными средствами массовой информации. Кроме того, отдельные журналисты разнятся по литературному стилю, идеологическим традициям, политическим пристрастиям: одни с этими пристрастиями родились, другие были воспитаны в духе пристрастной журналистики советского времени, третьи, более молодые, получили прививку пристрастности в последний, так называемый демократический период. Соответственно, у каждого свой менталитет, разный подход к одним и тем же политическим проблемам. Кроме того, с политической журналистикой работают не только качественные издания, но и, увы, бульварные. С этим приходится считаться.
Достаточно интересны проблемы политической журналистики в системе демократии и современной партийной журналистики. Последний феномен сохраняется и, я бы сказал, вновь расцветает в России. Если раньше у нас была партийная журналистика одного крыла — левая коммунистическая, что бы и кем бы ни вкладывалось в это понятие, то сейчас партийная журналистика может быть левой, правой, демократической, антидемократической (но при этом не коммунистической), клерикальной и так далее.
69
В лекции о соотношении свободы слова, корпоративных интересов журналистов и национальных интересов страны мы рассмотрим взаимодействие нескольких субъектов, уживающихся часто «внутри» одних и тех же людей:
• журналистов как носителей идеи свободы слова;
• журналистов, то есть конкретных людей, входящих в медиакорпорацию — газету, телеканал и в более широкую медиакорпорацию или сообщество журналистов определенного города, определенного региона;
• журналистов как граждан своей страны и представителей рода «человек политический».
Придется, хотя это и неприятно, поговорить и о взаимодействии журналистики и пиара. Институт PR — «public relations», скромно называемый связью с общественностью, на самом деле представляет собой более сложный феномен — гибрид рекламы и пропаганды. Сейчас PR процветает во всех формах — от черного до абсолютно легального, и при этом исключительно негативно влияет на собственно журналистику.
Касаясь взаимодействия политической журналистики и политической элиты, я буду приводить примеры из опыта московской прессы — это та журналистика, которая мне лучше известна, тогда как региональную журналистику я почти не знаю. Впрочем, я полагаю, что самые сильные журналисты, образцовые и типичные в одном лице, сосредоточены в Москве — даже журналистика Санкт-Петербурга является провинциальной по отношению к московской.
Москва — это, безусловно, «большая деревня», если вспомнить классическое и очень точное определение первопрестольной столицы России. Я не знаю, когда это выражение появилось, но явно еще до Второй мировой войны, то есть и до теории всемирной деревни Маршалла Маклюэна. Так вот, в Москве, в этой большой деревне, по крайней мере, в политических кругах сложились действительно очень тесные связи — все друг друга знают. Когда молодой журналист входит в политическую журналистику, он начинает с самых простых вещей, например, с описания митингов оппозиции. Постепенно у него появляется всё больше знакомств, он пробирается к самому верху, к элите. Так образу-
70
ются цепочки взаимосвязей, взаимовлияний, личностных отношений между людьми, работающими в политике и работающими в журналистике.
Подобные взаимосвязи не всегда формальны — возникают дружеские, приятельские отношения, просто очень хорошие знакомства. Например, президент в зарубежные поездки берет с собой группу журналистов, как правило, одних и тех же. Также и с премьер-министром всегда ездит определенная группа журналистов, и с министром иностранных дел. Министры внутренних дел и обороны, как правило, работают со своими группами журналистов. Всюду возникают неформальные связи и более доверительные отношения: кто-то с кем-то делится чем-то сокровенным — тем, что обычно не выносится на страницы печати, но остается в памяти и сознании журналиста. Как пользоваться этой информацией? Можно ли то, что тебе рассказали в свободном разговоре в ходе таких поездок, использовать на страницах газет или нельзя? Это специальные вопросы, но есть и фундаментальный. Здесь имеет место проблема дружеского давления, дружеской цензуры деятельности журналистов со стороны политиков, с которыми эти журналисты очень близко сошлись. Я считаю, что
Из всех механизмов давления на СМИ самый эффективный — дружеская просьба. Умные политики этим активно пользуются, причем вложенная в дружеское давление энергия неизмеримо мала в сравнении с тем результатом, который такая цензура может дать тому или иному политику.
Я исхожу из того, что в идеале все должны разбираться в механизмах работы журналиста, хотя немногие даже из студентов журфаков становятся практикующими журналистами. Тем не менее чтобы ориентироваться и в реальном мире, изучаемом, в частности, социологией, и, как сейчас модно говорить, в мире виртуальном, то есть в том, который создается СМИ и оказывает всё большее влияние на поведение людей, необходимо знать некоторые конкретные механизмы работы журналиста.
71
Например, как взять интервью у президента? Отвечая на этот вопрос, я не буду рекомендовать, какой именно вопрос задать президенту, но обозначу правила взаимоотношения журналиста с крупной политической фигурой, занимающей официальный пост. Если в ходе показа такого интервью по телевидению простой зритель, не журналист, видит, что какие-то из этих правил очевидно игнорируются, значит, он должен насторожиться: недоброкачественная работа на таком уровне почти всегда не случайность, то есть в тексте интервью содержится какой-то скрытый смысл или, напротив, что бывает чаще, какой-то значимый для аудитории смысл из текста выводится, изымается.
Думаю, всех интересует вопрос: как сделать себе имя в политической журналистике? Далеко не все, но всё же очень многие журналисты мечтают о славе, если не всемирной, то общенациональной. Найдутся такие, конечно, и среди тех, кто будет слушать и читать эти лекции, — не обязательно, чтобы вы себе в этом признавались. Но прошу учесть и остальных: возможно, сегодня вы не мечтаете о славе, однако завтра вам покажется, что она для вас необходима. Многие люди совершенно теряют голову после первого выступления по телевидению: был нормальный журналист — два раза показали по телевизору, и он уже мечтает только об одном — о всё большей и большей известности. Я думаю, что разговор о возможностях прокладывания собственных, а не коллективных профессиональных путей в журналистике будет полезен для некоторой части читателей и слушателей моих лекций. Конечно, я не хочу сказать, что только неумные люди падки на славу, хотя так часто бывает. Нет такого закона: раз всемирно известен, то глуп - среди известных людей тоже встречаются умные.
Это не все темы моего курса, а лишь выборочный обзор того, что в нем можно будет найти.
К конкретным проблемам теории журналистики я еще, естественно, вернусь, а сейчас хотел бы порассуждать о журналистике вообще.
С одной стороны, журналистика — профессия достаточно специфичная, и в ней работают вполне определенные люди. Так же, как в овощном магазине работают, помимо продавцов, вполне определенные люди — грузчики.
72
Для того чтобы выполнять работу грузчика, не нужно быть профессионалом. Конечно, нужно знать определенные правила: «Не бери тонну — надорвешься», «Не бросай груз, а клади, потому что он разобьется, с тебя возьмут деньги за то, что ты испортил». Но все эти правила понятны на уровне здравого смысла. Строго говоря, нет такой профессии «грузчик по переноске мешков» — любой человек, более или менее здоровый (а жизнь заставит — и нездоровый), может взвалить мешок на плечи и понести. И то, что обладающий большим навыком, пронесет этот мешок на сто метров, а не обладающий им
— на пятьдесят, ничего принципиально не меняет.
Журналистика — безусловно, более сложная профессия, чем профессия грузчика. В журналистике, как и в ряде других профессий, безусловно, нужно что-то знать. Здесь нельзя действовать так просто: прийти и разгрузить машину с картошкой. Хотя многие в СМИ так и действуют. В то же время журналистика относится к тем профессиям, которые я называю простыми. В подтверждение я часто привожу такой пример: для того чтобы провести хирургическую операцию, тем более с успехом, нужно что-то уметь, нужно учиться. Хотя принято считать, что в медицине разбираются все, тем не менее, чтобы разрезать ткани тела, нужно знать, какой скальпель для этого взять, как края этих тканей закрепить, чтобы за время операции не вытекла вся кровь, нужно уметь проводить определенные манипуляции. Есть хорошие врачи, есть плохие врачи, но даже плохие врачи обладают этими знаниями и соответствующими навыками.
Еще более яркий пример, который я всегда привожу:
СОБРАВШИСЬ ВМЕСТЕ, СОТНЯ ЖУРНАЛИСТОВ, СКОЛЬКО БЫ ОНИ НИ СИДЕЛИ, НИКОГДА НЕ СДЕЛАЮТ САМОЛЕТ, КОТОРЫЙ БУДЕТ ЛЕТАТЬ. СТО АВИАКОНСТРУКТОРОВ, КОТОРЫЕ СОБЕРУТСЯ ВМЕСТЕ, ЧЕРЕЗ ГОД, А ТО И РАНЬШЕ, ВЫПУСТЯТ ГАЗЕТУ, И, НЕ ИСКЛЮЧАЮ,
ОЧЕНЬ ХОРОШУЮ.
Это нисколько не умаляет профессию журналиста, даже политического.
73
Политические журналисты разбирают, анализируют политические события, а потом доносят свои мысли до аудитории, пытаясь воздейство