вать на политические субъекты и объекты. Именно поэтому это очень важная профессия.
Авиаконструкторы тоже важны. Без их работы была бы невозможна громадная часть системы коммуникаций — межконтинентальных, межгосударственных, а в больших странах и внутригосударственных. Тем не менее я рискну предположить, что, если бы профессии авиаконструктора не было, если бы самолет не был изобретен, мир бы изменился не сильно: отсутствие этого сектора коммуникаций было бы компенсировано каким-то другим. Предположим, что в этом случае летали бы во Владивосток на ракетах или поезда ходили бы гораздо быстрее. Но при отсутствии в мире журналистов и, соответственно, СМИ наш мир был бы совершенно иным.
Более того, мне кажется, что современного мира без журналистов просто не может быть по определению, ибо
Один из самых главных вопросов — вопрос о власти: кто будет нами управлять? — сейчас не решается без журналистики. Роль журналистики велика, когда речь идет о государствах: враждующих государствах; о государствах, находящихся в процессе развития; о государствах, сравнивающих себя друг с другом. Люди хотят жить лучше, в частности, и потому, что перед их глазами есть пример соседнего государства. Людям кажется, что если заменить их правителя, то они будут жить так же хорошо, как и соседи, хотя это не всегда получается. Но все подобные сравнения, то есть взаимосвязи, осуществляются сегодня посредством журналистики.
Журналистика — не такая уж древняя профессия, хотя и говорят, что она вторая древнейшая. Ей не более 350—400 лет (первая печатная газета, как утверждают историки, появилась в
74
Вене в 1615 году), то есть, строго говоря, журналистика довольно молода — особенно если сравнивать с другими профессиями такой же важности — политикой, медициной, педагогикой, военной профессией, дипломатией и т. п.
В России, как известно, первая печатная газета возникла при Петре I в 1703 году, а впервые — в виде, выражаясь нынешним языком, служебного вестника (рукописного), при его отце, Алексее Михайловиче.
Большую часть своей истории человечество прожило без журналистики. Исторически это вполне очевидно (хотя людям кажется, что журналистика «существовала всегда»), но будет еще очевидней, если воспользоваться не вполне точным, но, как правило, синонимичным термину «журналистика» словосочетанием «средства массовой информации».
Никаких СМИ не было не то что в античные времена, но даже и гораздо позже, например, в Средние века и в эпоху Возрождения. Журналистика как профессия и СМИ как социальный институт только-только родились в эпоху Просвещения. Конечно, массовые коммуникации внутри общества осуществлялись и до этого — в основном путем межличностного общения. Владыки издавали указы и оглашали их публично с помощью вестников и глашатаев. Образованные люди вели друг с другом интенсивную переписку. А далее — народная молва, слухи, рассказы путешественников и купцов. Государственная власть и Церковь имели свои системы сбора и распространения необходимой им информации. Ну так эти системы существуют и ныне. Правда, нужно признать, что в античной Греции и древнем Риме, где публичная политика существовала, были первые журналисты, так, впрочем, не называвшиеся
и, естественно, без своих изданий. Первыми журналистами, точнее пражурналистами, можно назвать античных ораторов, риторов, баснописцев и поэтов — сочинителей эпиграмм.
Массовая же информация, то есть непрерывно текущие сообщения в неискаженном по отношению к первоисточнику виде, доводящиеся до большинства населения (или, по крайней мере, до всех желающих), могла появиться как система только тогда, когда, во-первых, в ней возникла потребность у общества, а во-вторых, когда возникла соответствующая технологическая возможность — каж-
75
додневно выпускать недорогие в производстве (то есть доступные всем, массам), как бы сейчас выразились, носители информации. Ими стали печатные издания — газеты. То есть технологически журналистика смогла родиться только после того, как Гутенберг изобрел печатный станок (1450 год). Общественная потребность в ней возникла несколько ранее, в общем-то — с момента привлечения народа (масс) к избранию политической власти. В этом смысле, кстати, журналистика совершенно неотделима от публичной политики, ибо родилась как прямое следствие становления политических институтов буржуазной демократии.
В общем-то это XVIII век. Ибо то, что под видом журналистики было ранее, — не более чем технологически усовершенствованный способ общения образованной и властвующей публики (правящего класса) внутри себя.
И фактически лишь в XIX веке (в России — определенно, на Западе несколько ранее) журналистика становится такой, какой мы ее знаем сегодня, то есть собственно журналистикой. Появляются журналисты-профессионалы. Не писатели, философы и политики, которые посредством газет и журналов XVII—XVIII веков общались друг с другом, а профессиональные собиратели и комментаторы информации о событиях, произошедших не с ними, и чужих, а не собственных идей и поступков.
В этом смысле настоящий (профессиональный) журналист как бы максимально отчужден от жизни. Отсюда, кстати, и популярность в названиях англосаксонских газет (где, собственно, и родилась современная журналистика) таких слов, как «новости» (news), то есть просто сообщения, и «наблюдатель» (observer), то есть некто, следящий за происходящим со стороны.
История журналистики — не тема моего курса. Поэтому отмечу еще только две вехи. Первая половина XIX века — появле-
76
ние информационных агентств, специализирующихся только на сборе новостей и поставляющих эти новости потоком в разные издания (1835 год — «Гавас» во Франции, 1851-й — «Рейтер» в Англии). Именно в этот момент из газет и журналов как органов массовой коммуникации складывается система СМИ.
Вторая веха, после которой журналистика окончательно стала современной, той, какую мы имеем сегодня, это конечно же 50-е годы XX века — массовое внедрение телевидения, то есть непрерывно длящегося потока доносимых до каждого желающего (практически до всего общества) текстовых и визуальных (то есть наиболее убедительных) сообщений.
Политической же силой журналистика полномасштабно стала еще в XIX веке, ограниченно будучи ею и до того, с момента своего рождения, лучшее доказательство чему — государственная цензура, возникавшая в каждой стране не по прихоти правителей, а как естественный первоначальный ответ на появление абсолютно нового политического института.
Наконец, четвертой властью в прямом политологическом, а не переносном смысле журналистика (точнее, система СМИ) стала в 60-х годах XX века — тогда, когда в Соединенных Штатах Америки с помощью телевидения стали целенаправленно влиять непосредственно на поведение избирателей во время выборов.
В XVIII веке российской журналистики фактически не существовало — это была игрушка, хоть и серьезная, часто политическая, образованного сословия. От начала XIX века к его концу русская журналистика сделала настолько гигантский шаг, что самый выдающийся и самый известный во всем мире русский журналист (и политик) Владимир Ульянов-Ленин правомочно провозгласил первым необходимым шагом в создании новой политической партии учреждение соответствующей этой партии по идеологии общероссийской политической газеты. И, кстати, добился успеха, что доказывает справедливость его слов. Актуальных и по сегодняшний день, чего не понимают современные российские политики, завороженные мощью телевидения и зацикленные на своем появлении на экране и на размещении нужных им, так называемых заказных, то есть проплаченных, статей в уже существующих изданиях.
77
Рождение и становление журналистики произошло достаточно недавно, но тем не менее все те связи, которые раньше, до изобретения печатного станка и возникновения журналистики, скрепляли мир, сейчас, по существу, заменены связями через систему СМИ. Само общественное мнение отныне существует в двух ипостасях, часто довольно сильно расходящихся: в своем так сказать натуральном виде и в виде конструкции, сооруженной в СМИ с учетом натуры, но не совпадающей с ней.
Вытеснение традиционных коммуникаций СМИ-коммуникациями влияет даже на экономическое благополучие населения: курс доллара на ММВБ определенным, хоть и весьма косвенным образом соотносится с курсом доллара на Нью-Йоркской бирже, но это соотношение может иметь место только тогда, когда идет постоянный обмен информацией — для рядовых граждан, для населения в целом этот обмен осуществляется только через СМИ. А политические процессы сейчас вообще немыслимы без участия журналистики.
В этом заключается второй парадокс журналистики:
От поведения журналистов, людей, не обладающих никакой формальной властью, может зависеть исход важнейших политических событий. Приведу один пример из нашей недавней истории — пример, касающийся событий октября 1993 года.
Напомню: в ночь с 3 на 4 октября 1993 года в Москве начались захваты зданий сторонниками Верховного Совета РФ, в частности здания на Новом Арбате, которое называли Мэрией (хотя только два-три этажа в этом небоскребе принадлежали Московской мэрии), телекомплекса «Останкино» и т. д. В ночь с 3 на 4 октября в прямом эфире Российского телевидения выступали разные люди, но с одинаковыми мыслями по поводу происходящих событий. Поскольку Российское телевидение, особенно в тот период, было на стороне Ельцина, то все пришедшие говорили примерно так: «Да, это ужасно, Руцкой, Хасбулатов — фашисты, для борьбы с ними надо идти на любые меры, Белый дом нужно штурмовать». Эту позицию поддержало тогда большинство журналистов России — во всяком случае так это представ-ля-