Первая. Я уже говорил, что русская журналистика родилась практически одновременно с русской литературой (в отличие от западной журналистики, которая скорее дочка или даже внучка своей литературы, но не сестра, как журналистика русская). Карамзин, Крылов, Новиков, Пушкин — это одновременно и первые русские писатели, и первые русские журналисты, и первые русские редакторы. Вообще редко какой большой русский писатель в XIX и первой половине XX века не прошел через журналистику. Отсюда и результат — беллетризированность в крови и в традиции русской журналистики.
Вторая причина. Будучи подцензурной на протяжении почти всего своего существования (то есть трех веков за изъятием нескольких лет в начале XX века и его последнего десятилетия) профессиональная русская журналистика одним из главных своих профессиональных приемов сделала иносказание, так называемый эзопов язык, то есть такое витиеватое метафорическое изложение и фактов, и мыслей, чтобы и умным читателям всё было ясно, и цензуре нельзя было ни к чему придраться. Разумеется, это чисто литературное мастерство.
Патриархи советской журналистики, доставая сегодня из архивов свои статьи, весомо преподносят тем, кто их слушает (а таковых, увы, мало), цитаты из этих материалов, расшифровывая второй, третий и даже четвертый смыслы, ими в соответствующие фразы заложенные. Все эти смыслы, разумеется, революционные. Я, конечно, немного утрирую, но не настолько, чтобы не согласиться со мною в главном. Привычка излагать свои мысли намеренно запутанно, чтобы партком не догадался, то есть витиевато, а следовательно и беллетризированно, настолько въелась в русскую журналистику, что, когда наступила даже уже не глас-
320
ность, а полновесная свобода слова, мэтры советской журналистики всё продолжали писать и говорить эзоповым языком. Оттого-то и провалились профессионально. Ни одного из них сегодня в большой журналистике России нет. Они дали обогнать себя молодым и часто малообразованным профанам и неофитам. Те, конечно, в эзоповом языке не очень нуждаются, да и старших коллег не так чтобы слишком уважают, а все-таки, как яблоко от яблони, недалеко упали. Любят написать что-нибудь такое, чтобы истинный смысл написанного был не в строках, а между ними. Однако молодые все-таки выкладывают всю эту литературщину как гарнир к куску какого-нибудь вполне кровоточащего мяса реальных проблем. Старики же не могут из-под гарнира выбраться. Для них он не пижонство — а строй мысли и, соответственно, текста.
До сих пор один из главных вопросов, который волнует каждого профессионального читателя газет и журналов в России, не что написали та или иная газета, тот или иной журналист, а вполне советский вопрос: что они хотели сказать?
Отвечаю: чаще всего — ничего. Просто журналист не умеет выражать свои мысли четко, а то, что он написал, — им же самим и сочинено. Но это к слову. А сейчас, по нашей традиции, после некоторой интеллектуальной разминки обратимся наконец к основной теме лекции — к репортажу.
И вновь, как и в случае с информацией, начну с повторения уже данного ранее определения этого жанра. Для того, чтобы его уточнить.
Репортаж — это информационный жанр, с помощью которого журналист рассказывает не только о факте произошедшего, но и дает некоторые дополнительные подробности события. Репортаж имеет не только фабулу (точная передача случившегося), но и сюжет (литературную форму передачи фабулы), временную протяженность (что было до и что после события). Часто включает элементы первичного комментирования. Репортаж может быть написан только в том случае, если журналист лично находился на месте события, хотя бы в момент, когда его основная фаза уже прошла.
Пожалуй, всё главное в этой формулировке уже отражено. Я бы лишь сделал ее несколько лапидарнее и чуть-чуть точнее в части, где упоминается элемент комментирования.
321
РЕПОРТАЖ - ЭТО ИНФОРМАЦИОННЫЙ ЖАНР, ИСПОЛЬЗУЕМЫЙ ДЛЯ РАССКАЗА О ВСЕХ ОСНОВНЫХ, А ТАКЖЕ НАИБОЛЕЕ ВПЕЧАТЛЯЮЩИХ СТАДИЯХ РАЗВИТИЯ СОБЫТИЯ, КАК ПОСРЕДСТВОМ ЛИЧНЫХ НАБЛЮДЕНИЙ (ЧТО ОБЯЗАТЕЛЬНО), ТАК И С ПОМОЩЬЮ СЛОВ УЧАСТНИКОВ ИЛИ ОЧЕВИДЦЕВ ПРОИЗОШЕДШЕГО. ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ДЛЯ ОПИСАНИЯ СЛОЖНЫХ И ДЛЯЩИХСЯ СОБЫТИЙ. НЕ ТОЛЬКО ДОПУСКАЕТ, НО И ПРЕДПОЛАГАЕТ ЛИЧНЫЕ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ АВТОРСКИЕ ОЦЕНКИ, А ТАКЖЕ ПЕРВИЧНЫЙ И ВТОРИЧНЫЙ КОММЕНТАРИИ.
Репортаж — младший брат информации или, менее метафорично, это информация о событии, передаваемая в развернутой форме — с приведением не только основных, но и второстепенных деталей произошедшего.
Или, совсем коротко: информация — это сообщение о событии, репортаж - это документальный рассказ о нем.
Там, где есть рассказ, должно присутствовать и мастерство рассказчика, довольно редкий дар среди журналистов. Вспомните, как часто вы читаете репортажи, из которых вам сразу же становится абсолютно ясно, что и как произошло. Совсем нечасто. Легче, как я уже однажды отмечал, авторам телерепортажей, ибо их, как минимум, двое — собственно журналист и телеоператор. Причем последний с помощью видеоряда может передать (рассказать) о событии гораздо больше и лучше, чем говорящий, показав масштаб события, его динамику, компенсировав косноязычие говорящего тележурналиста, его неумение подобрать точные эпитеты реальным видеорядом.
В чем проявляется мастерство журналиста при создании репортажа?
• во-первых, в умении точно и ясно рассказать о том, что случилось;
• во-вторых, в способности передать эмоциональное состояние участников событий или его свидетелей;
• в-третьих, в умении ввести в репортаж (а для этого — получить их) высказывания или оценки главных участников события, оттенив субъективность этих оценок своими объективными и короткими комментариями;
• в-четвертых, сделать всё это в предельно сжатой форме, ибо стандартный объем газетного репортажа (на теле-
322
видении еще короче) — 150—200 строк, что гораздо меньше среднего размера рассказа как литературного жанра.
С учетом существования ТВ необходимо выделить два типа репортажей. Первый — о событии, которое аудитория не наблюдала (или не наблюдает) сама. Второй — о событии, элементы которого или даже полный ход (спортивный матч, например) которого аудитории известен. Первый тип конечно же труднее — он требует гораздо большего мастерства рассказчика.
Вообще репортер — это отдельная профессия внутри журналистики и даже отдельный тип журналиста. Об этом я расскажу в специальной лекции, пока же отмечу, что все журналисты делятся на два главных типа и шесть их разновидностей (или подтипов).
Это (1) репортеры, то есть рассказчики. И (2) аналитики, то есть комментаторы.
Первые бегают, вторые сидят за столом в редакции. Но и газета, и телепередача не будут полноценными без произведений и тех, и других.
Если взять более дробную классификацию журналистских типов, то это:
• информационщики (умеют первыми добыть информацию о событии);
• репортеры (умеют рассказать о том, что уже случилось или происходит в данный момент);
• интервьюеры (умеют долго разговаривать с людьми, получая от них то, что не удается другим);
• аналитики (комментаторы, но не надо путать со спортивными «телекомментаторами», которые не более чем репортеры);
• публицисты — самый вредоносный журналистский тип, наиболее близкий, что очевидно, к по-литикам-популистам, но отдельные представители которого пользуются порой (как и политики аналогичного типа) бешеной популярностью; лучший пример — Сергей Доренко периода 1998-1999 годов;
• игроки, а точнее — модераторы игр (тип, хорошо известный старшему поколению наших людей по профессии «массовик-затейник»).
323
Разумеется, в чистом виде все эти типы встречаются редко, хотя в любой редакции все всегда знают, кто лучше добывает информацию, кто — лучше пишет репортажи, кто — удачнее берет интервью, а кому нужно заказывать аналитическую статью. Ну а редакционные балагуры и лицедеи, если повезет, перебираются на телевидение вести ток-шоу и игры.
Хороший репортер — это, в общем-то, большая редкость. А хорошей газеты без хороших репортажей нет, как и газеты вообще без каких-либо репортажей. О репортерской школе тех или иных изданий можно говорить отдельно. Некоторые наши издания славятся своими репортерскими школами. В свое (советское) время, например, считалось, что едва ли не лучшая репортерская школа в стране — это школа «Комсомольской правды». Сегодня лучшие репортеры работают, пожалуй, в «Коммерсанте», правда многие из них слишком часто путают собственные фантазии с реальностью.
Чем силен репортаж? Тем, что передает реальную жизнь не усушенной, как информация, и не препарированной чьей-то, часто спекулятивной, логикой, как статья, а непосредственно.
Не совсем научно (лучших терминов я пока не придумал) я делю все репортажи на прямые (не путать с тем, что называют прямым репортажем на ТВ) и обратные.
Прямой репортаж (основная разновидность) отличается простой вещью: в нем фабула (реальный ход событий) совпадает с сюжетом (ходом рассказа о событии). А обратный репортаж переворачивает сюжет на 180° по отношению к фабуле. Приемом обратного репортажа пишутся, как правило, так называемые журналистские расследования и вообще всё, что связано с какой-то тайной, а это обычно — репортажи о раскрытии преступлений. Обратный репортаж, естественно, детективен. В жизни (фабула) сначала совершается конкретным лицом преступление, затем оно раскрывается. В обратном репортаже (сюжет) сначала начинает раскрываться преступление, потом становятся известны всё более и более значимые его детали, в конце — называется преступник.
Но есть умельцы, и их довольно много в наших СМИ (как правило, они как раз из разряда писателей), которые изобрели разновидность скачущего, как я его называю, репортажа, когда сюжетная линия постоянно перебивается фабульной, и наоборот. Этот крайне неудобоваримый для чтения вид репортажа родился
324
во многом под влиянием телевидения с его техникой монтажа (ранее, естественно, изобретенного в кино). Дело, конечно, вкуса, но всетаки ясно написанный и хронологически последовательный репортаж (четко передающий ход какого-то важного для аудитории события), на мой взгляд, единственно приемлемая в журналистике разновидность этого жанра.