заряет догадка, и он произносит: «Я вижу, вы жили в Афганистане»[149][150].
Рис. 25. Иллюстрация к повести Артура Конана Дойла «Этюд в багровых тонах» (издание 1906 года)
Ватсон шокирован. Как Холмс догадался? Позже, когда они разговаривают в своей холостяцкой квартирке, Холмс объясняет, что в этом не было ничего, кроме логики. Он с большим удовольствием рассказывает Ватсону о том, как после изучения его внешности пришел к выводу о его жизни в Азии[151]. Это происходило примерно следующим образом:
Этот человек по типу – врач, но выправка у него военная. Значит, военный врач. Он только что приехал из тропиков – лицо у него смуглое, но это не природный оттенок его кожи, так как запястья у него гораздо белее. Лицо изможденное, – очевидно, немало натерпелся и перенес болезнь. Был ранен в левую руку – держит ее неподвижно и немножко неестественно. Где же под тропиками военный врач-англичанин мог натерпеться лишений и получить рану? Конечно же в Афганистане.
Что бы ни говорил Холмс, Ватсон удивленно качает головой. Предполагается, что читатель ориентируется на доктора и будет заинтригован талантом сыщика, однако стоит заметить, что методы Холмса просто курьезны.
Возьмите хоть вышеописанный случай в лаборатории. Ватсон одет в самую обычную гражданскую одежду. Что говорит о его «военной выправке»? У него в руках нет медицинского саквояжа, а на шее не висит стетоскоп. Что в таком случае вообще делает его «врачом по типу»? И почему Холмс не может быть уверен, что Ватсон вернулся не из Афганистана, а из любой другой опасной тропической местности (промолчим о том, что Афганистан нельзя назвать тропиками)? Почему Шерлок так быстро заключает, что Ватсон был ранен в бою? Неподвижно держать руку можно и в результате травмы, полученной на поле для крикета; боль в ней может свидетельствовать даже о сердечном приступе.
Иначе говоря, Шерлок Холмс профессионально фабрикует связные и вполне логичные истории, используя для этого самые расплывчатые факты. Он хватается за одну из сотни существующих версий и начинает настаивать, что она-то и является единственно правильной. Все остальное в итоге является лишь подтверждением этой стройной гениальной гипотезы.
Разумеется, Шерлок Холмс – лишь плод авторского воображения. Он всегда прав только потому, что обитает в Нетландии. Однако если бы он попробовал применить свою тактику в реальной жизни, то, скорее всего, оказался бы совершенно к ней неприспособленным; так ведет себя инспектор Клузо из «Розовой пантеры», а не великий сыщик с Бейкер-стрит.
В голове у каждого из нас живет маленький Шерлок Холмс. Он «делает выводы» из того, что мы видим; так мы понимаем, как несколько событий приводят к какому-либо результату. Эволюция подарила нам «внутреннего Холмса», потому что мир полон историй и их составляющих: интриг, сюжетных поворотов и причинно-следственных связей. Сознание-фантазер – это настоящий подарок; оно позволяет нам ощущать собственную жизнь как упорядоченную и важную последовательность, а не просто хаос цветов и звуков.
Однако наш внутренний фантазер не безупречен. После пятидесяти лет изучения спрятавшегося в левом полушарии гомункула Майкл Газзанига пришел к выводу, что этот человечек – при всех его добродетелях – иногда может здорово заблуждаться. Наша фантазия не терпит неизвестности, случайности и совпадений; ей нужны факты. Если она не находит их в окружающем мире, то пытается создать их сама. Иными словами, наше сознание успешно украшает действительность там, где может, и изобретает ложь там, где не справляется фантазия.
Человеческий мозг настроен на восприятие определенных кодов[152] и скорее среагирует ложноположительно, чем ложноотрицательно. Так, мы обладаем способностью различать человеческие лица и фигуры; именно она заставляет нас видеть силуэты животных в облаках и различать в отверстиях сита изображение лика Иисуса. Как считают психологи, это помогает нам реагировать на действительно важные вещи вокруг нас.
Рис. 26. Изображение «лица» на Марсе (фото сделано космическим аппаратом «Викинг-1» в 1976 г.). Некоторые посчитали это изображение свидетельством наличия жизни на Марсе, однако более детальные снимки показали, что это всего лишь возвышенность на поверхности планеты
Наша жажда поиска значащих элементов превращается в жажду сторителлинга – придумывания историй. Как считает писатель и дизайнер игр Джеймс Уоллис, «люди любят истории. Наш мозг склонен не только наслаждаться рассказами или учиться благодаря им, но и создавать их самостоятельно. Так же как ваш мозг видит абстрактный узор и распознает в нем лицо, ваше воображение изучает последовательность событий и превращает их в историю»[153]. Мнение Уоллиса подтверждает множество исследований, показывающих, как мы автоматически сочиняем сюжет, основанный на получаемой информации, и как – если нельзя опереться на факты – мозг рад выдумать собственную историю. Взгляните на следующие предложения:
Тодд ринулся в цветочный магазин.
Грег выгуливал ее собаку.
Салли весь день была в постели.
Ну-ка, о чем вы думаете? Обычно люди начинают составлять из этих предложений единую историю. Может быть, Салли грустит, потому что кто-то умер; Грег и Тодд могут быть ее друзьями – один выгуливает собаку, а другой покупает цветы, чтобы утешить девушку. Или наоборот: Салли счастлива, она только что выиграла в лотерею и решила отпраздновать это и как следует понежиться. Тогда Грег и Тодд могут быть молодыми красавчиками из рекламы нижнего белья, которых она наняла в качестве массажиста и персонального помощника.
На самом деле эти предложения никак не связаны; я немного схитрил. Но, если у вас здоровый, способный фантазировать мозг, вы автоматически начнете составлять из них начало какой-нибудь истории. Мы понимаем, что подобные фразы могут послужить кирпичиками для построения какого угодно сюжета; ученые доказали, что люди, которым предлагают изучить несколько совершенно не связанных предложений, в очень редких случаях не начинают сочинять на их основе историю[154][155].
Это явление[156] прекрасно иллюстрирует эксперимент, проведенный американскими психологами Фрицем Хайдером и Марианной Симмель. В середине 1940-х они создали короткий анимированный фильм с простым сюжетом. В одном углу неподвижного квадрата есть открывающаяся и закрывающаяся дверка. На экране также размещены большой и маленький треугольники и маленький кружок. Фильм начинается с того, что большой треугольник находится внутри квадрата. Затем появляются маленькие треугольник и круг. Когда дверка открывается и закрывается, фигурки скользят по экрану. Примерно через девяносто секунд маленькие круг и треугольник исчезают.
Рис. 27. Воссозданный кадр фильма Хайдера и Симмель (1944 г.): сегодня его можно посмотреть в интернете. Эксперимент много раз повторялся различными учеными
Когда я впервые увидел этот фильм, он не показался мне хаотичным передвижением фигур: это была целая геометрическая аллегория. Маленький треугольник – это герой, большой – злодей, а маленький круг – героиня. Маленькие фигуры появляются на экране вместе (как пара), и тут большой треугольник вырывается из своего дома-квадрата. Он сметает со своего пути маленького героя и похищает героиню, унося ее в свой дом, где гоняется за ней и пытается загнать ее в угол. Вдруг дверь в квадрат открывается, круг вылетает и присоединяется к маленькому треугольнику. Преследуемая большим треугольником пара мечется по экрану; наконец они убегают, а большой треугольник в приступе гнева сметает свой дом.
Это, конечно, просто дурацкая интерпретация. Как и Шерлок Холмс, я опирался на разрозненные факты, но смог создать из них захватывающую и правдивую историю, и я не одинок: исследователи просили испытуемых описать увиденное в фильме. Примечательно, что логичный ответ про геометрические фигуры дали только трое из 114 участвовавших в эксперименте. Остальные дали ответы, похожие на мой: они видели не просто бесплотные фигуры, мечущиеся по экрану, а настоящую мыльную оперу с хлопающими дверьми и отражением нападения противника.
Похожий эффект в начале XIX века открыл советский кинорежиссер Лев Кулешов. Он снял фильм, включавший три сцены: тарелку супа, тело в гробу и привлекательную молодую женщину. Между этими кадрами Кулешов вставил снятое крупным планом лицо актера. Зрители заметили, что в эпизоде с супом актер выглядел голодным, при виде гроба грустил, а при взгляде на молодую женщину загорался желанием.
Рис. 28. Пример эффекта Кулешова. Первоначальная пленка была утеряна, однако эксперимент повторяли; сегодня его можно посмотреть на YouTube
На самом деле актер не проявлял вообще никаких эмоций. После каждого эпизода Кулешов вставлял один и тот же кадр, на котором человек просто смотрел в камеру. На его лице не отражались ни голод, ни печаль, ни желание; все это ему приписывали зрители. Эксперимент Кулешова показал, насколько неохотно мы обходимся без выдумок и как легко наше сознание начинает сочинять что-то, едва восприняв какую-либо информацию.
Более двухсот лет назад Джеймс Тилли Мэтьюс создал сложнейший выдуманный мир и навечно поселился в нем. Его история – это пример патологической конфабуляции, то есть создания поистине невероятной выдумки, в которую человек все же «по-настоящему непоколебимо» верит[157].
В подобных случаях люди с потрясающим упорством придерживаются своей позиции. Отец семейства, у которого был поврежден мозг, настаивал на том, что он молод, хотя был способен правильно назвать даты рождения всех своих взрослых детей. Страдающие синдромом Корсакова постоянно забывают, кто они на самом деле, и создают себе все новые и новые личности. Как пишет Оливер Сакс