[51]. Она может быть совершенно обычной (например, если во время игры в семью плачущий ребенок не хочет брать бутылочку, а отец семейства не может найти часы), но может носить гораздо более острый характер. Вот несколько историй, которые дошкольники с ходу сочинили в ответ на вопрос учителя: «Расскажешь что-нибудь?»[52]:
• Обезьяны, они полезли на небо. Они упали. Чух-чух, на небе паровозик! Я упал в воду. Я залез в лодку и ударился ногой. Папочка упал с неба. (мальчик, 3 года)
• [Маленький] Бэтмен убежал от мамы. Мама сказала: «Вернись, вернись». Он потерялся, и мама не могла его найти. Он бежал вот так, он хотел домой (показывает движения). Он съел маффины и сел маме на колени, а потом немножко отдохнул. Он очень быстро убегал от мамы, вот так. Конец. (девочка, 3 года)
• Это сказка про джунгли. Однажды были джунгли. Там было много зверей, но они были нехорошие. В сказку пришла маленькая девочка. Она испугалась. Пришел крокодил. Все. (девочка, 5 лет)
• Жил-был песик по имени Скуби, и он потерялся в лесу. Он не знал, что делать. Велма не могла его найти; никто не мог его найти. (девочка, 5 лет)
• Мир бокса. Утром все встают, надевают перчатки и дерутся. Один парень получает в нос, и у него идет кровь. Приходит утка и говорит: «Сдавайся!» (мальчик, 5 лет)
Что общего у этих историй? Они короткие и отрывистые, с емким сюжетом; в них фигурируют необычные персонажи: летающие паровозы и говорящие утки; и, разумеется, все они связаны толстым канатом проблем – папа и сын стремительно летят с неба, малыш Бэтмен не может найти маму, девочка напугана крокодилом, песик блуждает по лесу, а боксер избит и окровавлен.
Существует сборник из 360 историй[53], рассказанных детьми дошкольного возраста, и все они повествуют о похожих ужасах: котят и щенят переезжает поезд; невоспитанную девочку отправляют в тюрьму; маленький зайчик играет с огнем и случайно поджигает свой дом; мальчик расстреливает свою семью из лука; другой мальчик выбивает людям глаза из пушки; охотник застреливает и съедает трех младенцев; дети убивают ведьму, втыкая ей в живот сто восемьдесят девять ножей. Эти рассказы иллюстрируют точку зрения психолога Брайана Саттона-Смита: «Для рассказов маленьких детей характерны следующие сюжеты: персонажи теряются, их крадут, избивают, они умирают, на них наступают, они злятся, звонят в полицию, убегают или падают с высоты. Дети повествуют о постоянно изменяющемся мире опасностей и беспорядков»[54].
Тема смертельной опасности не ограничена сравнительно неестественными историями, которые дети выдумывают в ответ на просьбы психологов; те же проблемы поднимаются в ходе спонтанных игр, происходящих дома и на детской площадке. Ниже приведена расшифровка игры, записанной Вивиан Пейли, – трехлетняя Марни качает пустую колыбельку, напевает себе под нос и смотрит на руку куклы, виднеющуюся из-под сваленной в кучу одежды.
Учитель. Марни, а где ребенок? Кроватка совсем пустая.
Марни. Мой ребеночек куда-то пропал. Кто-то плачет.
(Марни перестает качать колыбель и оглядывается. В песочнице неподалеку роется мальчик.)
Марни. Ламар, ты не видел моего ребеночка?
Ламар. Она в лесу. Там опасно. Лучше я схожу посмотреть. Это внизу, в тоннеле, который я делаю.
Марни. Ты ее папа? Дай мне ее, Ламар. О, наконец-то, ты ее нашел.
Учитель. Она была в лесу?
Марни. Где она была, Ламар? Не говори, что там внизу. Только не там, моя малышка[55].
Вот запись другой игры, в которой несколько детей разыгрывают чрезвычайно сложный сюжет о динамите, принцессах, плохих парнях, украденном золоте, напуганных котятах и карликовых лягушках-ниндзя. Диалог передает творческое своеобразие и темп, граничащие с психоделией, и напоминает произведения Хантера С. Томпсона[56].
Притворись, что ты лягушка и врезаешься в плохого парня, но не знаешь об этом.
Хватай их!
Он крадет котенка!
Лови его, он вон там, быстрее!
Стреляй, уничтожь его, он украл золото!
Мяу, мяу, мяу!
Вот твой котик, Белоснежка.
Вы карлики? Карлики-лягушки?
Мы карлики-ниндзя. Лягушка – это ниндзя. Берегись! Это место скоро взлетит на воздух![57]
Вивиан Пейли, лауреат стипендии Мак-Артура[58], написала несколько книг о своем многолетнем опыте работы в подготовительной школе и детском саду. В одном из своих маленьких шедевров, «Мальчики и девочки. Супергерои в кукольном уголке» (Boys and Girls: Superheroes in the Doll Corner), она упоминает годичный эксперимент в области гендерной психологии. Первоначальной целью Вивиан было повышение успеваемости класса; для этого требовалось улучшить поведение мальчиков, постоянно строивших военные корабли, ракеты и другую технику для долгих и опасных сражений. Девочки собирались в кукольном уголке, наряжались, заботились о своих детях, болтали про мужей и лишь иногда заманивали к себе парочку мальчиков: требовались папы или принцы.
Пейли родилась в 1929 году. Она была свидетельницей потрясающих изменений американской культуры, затронувших в том числе традиционное распределение ролей между женщинами и мужчинами. Ролевая игра, однако, за это время почти не изменилась: за пятьдесят лет работы Пейли женщины успели освоить производство, а мужчины начали посвящать больше времени работе по дому, но дети продолжали вести себя одинаково во все годы – в их поведении торжествовали стереотипы.
Пейли, заботливый учитель и чуткий наблюдатель, злилась, видя это. В Экспериментальной школе Университета Чикаго, где начиналась ее карьера, прививаемые ученикам ценности в основном совпадали с ее собственными; родители не покупали дочерям кукол Барби, опасаясь формирования неправильного представления об идеальном теле, и редко позволяли сыновьям играть с игрушечными ружьями.
Теперь ей оставалось только беспомощно наблюдать за усилением гендерных различий. Девочки были настолько… девочками: они играли в куклы, приставали к принцам, почти не бегали, не боролись и не кричали; рассказывали друг другу сказки о зайчиках и волшебных розовых бегемотах. Мальчики были слишком… мальчиками: вопя и бунтуя, они носились по комнате, пронизывали ее пулями и выжигали бомбами; лишенные ружей, они изобретали их из любых хоть сколько-нибудь напоминающих оружие предметов – например, карандашей – и продолжали палить из собственных пальцев, если у них отнимали все остальное.
Хуже всего было, когда мальчики играли в пиратов или грабителей – тогда им требовались жертвы. Их роль, разумеется, исполняли девочки. Мальчики постоянно врывались в кукольный уголок, сея смерть и захватывая военные трофеи, и это часто доводило девочек до слез – даже не потому, что им не нравилось быть застреленными или ограбленными, а потому, что мальчики разрушали их фантазии. Трудно быть Золушкой, если в самой середине бала во дворец врываются штурмовики во главе с Дартом Вейдером.
В «Мальчиках и девочках» рассказывается об учебном годе, в течение которого Пейли пыталась избавить своих подопечных от связанных с их полом предрассудков. Это книга о смешной и эффектной неудаче; не сработала ни одна из множества уловок, попыток подкупа или хитрых манипуляций. Так, Вивиан пробовала поменять ребят местами и посадить мальчиков к куклам, а девочек – к коробке с конструктором; первые превратили кукольный уголок в стартовую площадку космического корабля, а вторые построили дом и продолжили ворковать о своем идеальном хозяйстве.
Эксперимент Пейли окончился сдачей в плен основам гендерных различий. Она решила позволить девочкам быть девочками; ощущая внутренний упрек, она признала, что всегда довольно легко смирялась с их относительно спокойными и социально ориентированными играми. С мальчиками было сложнее, но она справилась. «Пусть они будут грабителями, – решила Пейли, – или крутыми космическими пиратами. В конце концов, это естественная и важная для маленького мальчика роль»[59].
Я упоминал, что детские ролевые игры постоянно фокусируются на какой-нибудь проблеме. Это действительно так, однако Мелвин Коннер, автор основополагающего труда «Эволюция детства» (The Evolution of Childhood), демонстрирует существующую между играми мальчиков и девочек разницу[60]. Десятки проведенных за последние полвека исследований[61] доказывают то же, что обнаружила Пейли: мальчики и девочки стихийно отделяются друг от друга по половому признаку. Мальчики подвижнее и предпочитают более активные и жестокие игры, в то время как девочки склонны к фантазиям, выбирают сложные сюжеты и зачастую предпочитают всем остальным образам роль матери; эти различия становятся заметны уже на семнадцатый месяц жизни[62]. Психологи Дороти и Джером Сингер подводят итог: «В большинстве случаев разница между играми девочек и мальчиков четко заметна. Мальчики более энергичны; они выбирают игры, связанные с приключениями, опасностями и конфликтами. Девочки скорее будут дружески болтать и воспитывать детей»[63].
Мальчишеская Нетландия чрезвычайно беспокойна: юных путешественников повсюду подстерегают катастрофы и смертельные угрозы – нужно сражаться или прятаться. Одноиме