ALEX: fuck теперь ты меня пугаешь своим занудством
THEO: у него же никого кроме тебя нет
ALEX: люблю твой стеб
ALEX: конечно у него же нет жены балерины малолетних детей и еще хрен знает кого о ком мне знать не положено
THEO: поверить не могу что ты не добился с ним встречи и не выяснил нужен ты ему сейчас или нет
ALEX: так
ALEX: кто тебя укусил декан макдаун?
ALEX: при каких обстоятельствах признавайся скотина
Настроение-то, конечно, испортилось.
Момент – бежать, лететь – был как-то почти упущен, и начинался этот неприятный зуд, когда ты должен что-то сделать, вот прямо сейчас, в эту секунду.
ALEX: или ты уже кувыркаешься на нашей кровати с каким нибудь смазливым первокурсником и поэтому не хочешь чтобы я приезжал?
ALEX: признавайся я уже все знаю мне сообщили спецслужбы
Загудел – на вибрации – телефон.
«Бариста» неприязненно ждал, когда Алекс возьмет трубку и свалит, чтобы не тревожить вечный покой этого места.
Так. Ладно.
«Изменить пункт назначения».
Это как не знаешь – запрыгнуть ли в поезд, дверь которого сейчас закроется, или это не твой рейс, но уже проще запрыгнуть при любом варианте, чем остаться на платформе – остаться без выхода этой нервной энергии.
– Извините, а вы не в курсе, вот эти, хм, народные волнения, они сейчас где? На Красной площади?
«Бариста» смотрит как на придурка.
Приложение № 1: Перевод из The Times
«Генерал Moroz» теперь не помогает русским
Октябрь выдался холодным, и жители Москвы кутаются в шарфы и шапки, спешат по своим делам. Кажется, что никто не замечает происходящего. Кажется, уже никто не может вздрогнуть от названия месяца в календаре: суматошная жизнь постсоветской Москвы стерла сочетание слов «Великий Октябрь», которое было в ходу в память о революции большевиков столетней давности. На излете советской эпохи кто-то из английских философов с юмором заявлял, что официальная идеология Советов стала первым актом постмодернизма, потому что Праздник Октября отмечался в ноябре (из-за отказа России от ретроградного православного календаря в 1918 году). Кажется, именно постмодернизм определяет сегодня российскую действительность: в то время как весь мир строит версии о том, что происходит в Москве, жители самого города будто принципиально игнорируют тот факт, что наблюдают, возможно, ремейк событий 1917-го или 1991-го.
То, что волнует всю мировую прессу и иностранные правительства, которые заваливают консервативный российский МИД нотами с вопросом, в чьих руках находится пресловутый «ядерный чемоданчик», кажется, почти не отражается в жизни даже Москвы – что уж говорить об остальной России. Слухи о том, что [Mr. P.] отстранен от власти, активно циркулируют в российском сегменте Facebook, в немногих оппозиционных изданиях и на независимых сайтах, но даже крупные неправительственные СМИ ведут себя слишком сдержанно для страны, где, вероятно, происходит государственный переворот.
Официальные газеты и сайты немы как рыбы. Почти неделю назад они сообщали (пусть и очень туманно), что в правительстве создается Специальный департамент, хотя и игнорировали вопросы, что стало тому причиной. Затем пресс-конференция департамента в агентстве ТАСС отменилась, а публикации о том, что такой орган был создан, на сайтах самых знаковых изданий официоза оказались заблокированы «по техническим причинам». Конечно, этот жест цензуры абсолютно не имеет смысла, учитывая, что даже официальные документы на этот счет были воспроизведены в сотнях, если не тысячах источников, и даже в самых лоялистских из них они по-прежнему находятся на своих веб-страницах. Но, как известно, в обращении Кремля с интернетом во все времена было много не столько самоуверенности, сколько откровенной наивности (что показала история с неудачной попыткой блокировки мессенджера Telegram и YouTube-каналов оппозиционных политиков), и происходящую попытку «стереть память» в отдельных сегментах можно списать на все тот же процветающий в России постмодернизм.
В последние два-три дня зловещим знаменем постмодерна стал вдруг и образ [Mr. P.]а, отсутствующего в публичном пространстве. Если поначалу пресс-служба энергично врала про то, что с лидером все в порядке и он просто отдыхает в сочинской резиденции (еще со времен Бориса Ельцина эта тактика получила в России термин Strong Handshake), то потом она избрала тактику молчания, и многие аналитики заговорили о том, что сбылись самые радикальные предчувствия. Однако несменяемый лидер странным образом вынырнул в трех выпусках официальных теленовостей. Вероятно, кто-то в пропагандистском аппарате решил дать задний ход в истории с Особым комитетом и создать у лояльной части россиян, безоговорочно верящих главным телеканалам, впечатление, что слухи о пошатнувшемся здоровье (аресте или убийстве) [Mr. P.]а – не более чем новые происки Запада.
Однако эта операция прикрытия происходила так несогласованно и странно, что заставила строить еще более зловещие параллели – например, с полугодовым отсутствием Лаврентия Берии, всесильного главы КГБ и правой руки Иосифа Сталина. Вскоре после смерти своего патрона, в июле 1953 года, Берия был арестован прямо на заседании советского правительства, и, хотя официально этот факт не скрывался, пропаганда уверяла, что его расстреляли только в декабре – после судебного заседания и прочих атрибутов законности. Новейшие исследования, однако, говорят, что Берия был убит испуганными коллегами сразу после ареста – возможно даже, прямо в комнате Кремля, который хранит немало кровавых тайн.
Так, аналитики обращают внимание, что сюжеты о якобы происходящих публичных встречах [Mr. P.]а появляются в конце новостных выпусков, что противоречит сложившейся матрице восхваления первого лица. Телеведущая была подчеркнуто бесстрастна, когда скупо сообщала об очередной встрече с второстепенным министром. Ни одну видеозапись не дали достаточно крупным планом – они транслировались как бы фоном. Как минимум в одной из них эксперты опознали интерьеры не сочинской, а подмосковной резиденции. Обычно дружно подхватывающие все, что оправдывает или восхваляет первое лицо, близкие к Кремлю центральные газеты и информагентства парадоксально молчали о встречах. По сути, эти выпуски новостей оставались единственным источником информации о том, что те или иные мероприятия произошли. Апогеем ситуации стал тот факт, что информация о встрече с министром энергетики, которую показали в теленовостях, так и не появилась на сайте главы государства.
Наконец, вчера немецкий таблоид Bild разоблачил последнюю из трех постановок: на кадрах теленовостей видно, что российский лидер награждает представителей тренерских штабов российских национальных сборных и обсуждает с ними развитие спорта. Как выяснил Bild, как минимум двое участников встречи, руководители тренерского штаба Российской федерации тенниса, находились в этот день на сборах в немецком Франкфурте. Журналисты добились диалога с ними, однако тренеры не смогли прокомментировать, каким образом они принимали сегодня награды из рук [Mr. P.]а в нескольких тысячах миль отсюда.
По мнению специалистов, речь идет о так называемых консервах – заготовленных заранее фото- и видеоматериалах. Как правило, это второстепенные встречи, информация о которых специально придерживается до «часа Х». Пресс-служба и ранее прибегала к этому рецепту, когда [Mr. P.], предположительно, ложился на операцию, связанную либо с позвоночником, либо с процедурами омоложения. Но тогда едва обнаруживший себя «вакуум власти» не продлился более трех-четырех дней, тогда как сегодня есть все основания предполагать, что [Mr. P.] фактически утратил бразды правления страной, которой руководил почти девятнадцать лет.
Впрочем, повторимся: кажется, это мало интересует россиян. Возможно, в их памяти все еще свежи перевороты 1991 и 1993 годов, когда смена власти мало повлияла на повседневную жизнь, сопряженную с трудностями. Кажется, москвичам не интересна и баррикада, спонтанно возникшая возле Дома Правительства, они не замечают резко выросшее количество автомобилей полиции и специальных сил, в том числе бронированных, которые выглядят на дорогах мегаполиса тревожно и шокирующе. В другое время любой подобный демарш, связанный с митингом на одной из центральных площадей Москвы, был бы жестко подавлен в течение нескольких часов. То, что полиция занимает выжидательную позицию, косвенно свидетельствует о смене власти, либо даже у силовых структур нет четкого понимания, кто сегодня должен отдавать приказы. Протестная акция на площади продолжается уже более пяти дней – неудивительно, что здесь появились палатки и даже подобие барбекю.
Если вы хотите посмотреть на настоящий русский постмодернизм, то вы найдете его не в кабинете Кремля, не в путанице октября и ноября, а здесь, на площади. Возле правительственного комплекса, который (это звучит иронично) россияне традиционно называют Белым домом, бастуют десятки человек, но вряд ли все они могут объяснить, против чего устроена их акция. Шутливая фраза «Борьба с энтропией», услышанная в ответ на мои вопросы от молодого участника протеста, была бы самым точным определением. Здесь есть сторонники демократических перемен, потребность в которых давно назрела и перезрела в России. Здесь есть люди, которые требуют восстановления конституции и возвращения [Mr. P.]а из-под ареста, под которым он, предположительно, находится. Плакаты, требующие освобождения [Mr. P.]а, мирно соседствуют с плакатами, требующими суда над ним. Для большинства протестующих нет ни четкой разницы между [Mr. P.]м и его «взбунтовавшимися» соратниками, ни представления о том, в чьих руках сегодня находится власть. Общим требованием, пожалуй, можно считать восстановление законности и пресечение «военного переворота» (хотя, по слухам, в Специальную комиссию не вошли силовики – возможно, это первый прецедент «штатской хунты» в истории). А уж законность может трактоваться бунтарями как угодно широко – как возвращение лидера, который в России считается законно избранным, или же как откат к законодательству и Конституции 1993 года, которая многократно попиралась тем же [Mr. P.]м и его окружением.