– Белых мышей? – спросил князь, отсмеявшись. – Вы видели белых мышей? Может, добрый человек, вы перед поединком выпили слишком много вашего превосходного вина?
Тогда рыцарь Вертольт разозлился ещё пуще прежнего, даже невероятно, что такое возможно.
– Это были белые мыши! – заорал он. – Белые мыши!
– Тогда я, к сожалению, должен тебе сказать, дорогой Вертольт, – строго промолвил князь, и каждый мог видеть, что ему уже надоел этот скандал, – что тебе следует навести порядок в твоём замке. Если у тебя на ристалище бегают белые мыши, то благородный Ганс фон Славбург, конечно, в этом не виноват. Как это он мог достать мышей из рукава?
– Да, как я мог это сделать? – возмущённо подтвердил маленький Шнёпс и низко поклонился зрителям, а те ещё сильнее затопали, зааплодировали и подбросили в воздух шапки.
Но знаешь что? Я не думаю, что Тренк был единственным, кто заметил, как Шнёпс выпустил из рукава мышей. Наверняка этот фокус видели и другие, может, даже и сам князь. Но все так не любили злого рыцаря Вертольта и так радовались его поражению, что промолчали. Да, так бывает с неприятными людьми – рано или поздно они получают по заслугам.
– Поскольку ты проиграл, рыцарь Вертольт, – строго сказал князь, теперь твой конь, твои доспехи и твоё оружие принадлежат рыцарю Гансу, так требуют правила турнира.
Тут можно было услышать, что на трибуне один голос кричит и радуется громче остальных, и это был голос Теклы, и ты скоро поймёшь, почему.
– Нет! – заревел рыцарь Вертольт. – Я не отдам мои доспехи! Не отдам моего коня! Не отдам копьё и меч!
– Того требуют правила турнира, – нетерпеливо повторил сиятельный князь. – Передай оруженосцу рыцаря Ганса твоего коня! Сними твои доспехи! Отдай ему твоё оружие!
Тут рыцарь Вертольт стал ругаться как сапожник, кричал, что жирный боров всё равно не влезет в доспехи и что он своей тяжестью переломит хребет благородного коня, но всё-таки снял с себя кольчугу и латы, отстегнул набедренники и с мрачным лицом отдал всё это Тренку, который, надо сказать, едва не рухнул под такой тяжестью.
– Но только не меч! – воскликнул Вертольт и с нежностью и отчаянием прижал к груди оружие, словно мать своего младенца. – Только не мой меч Чудобой!
Ты ведь знаешь, что меч в те времена имел особое значение и что хозяин часто даже давал ему имя. Поэтому любому рыцарю было особенно тяжело расстаться именно с мечом.
Круглый Шнёпс поклонился князю.
– Что до меня, то рыцарь Вертольд может оставить себе меч, сиятельный князь, – сказал Шнёпс. – Я не хочу быть жестоким. Это прекрасное оружие, и его хозяин наверняка им гордится.
Зрители возликовали ещё сильнее и приветствовали слова рыцаря Ганса, который не только одолел сильного противника, но и проявил великодушие и благородство. А Шнёпс поклонился всем низко и элегантно, потому что научился этому за свою долгую актёрскую жизнь. Только Текла сидела на трибуне среди ликующих зрителей и сердито глядела на Шнёпса. Возможно, ему и вправду не стоило демонстрировать такое благородство, и в этом ты ещё убедишься.
– Что ж, тогда пожмите друг другу руки в знак того, что вы признаёте моё решение и между замком Славбург и замком рыцаря Вертольта царит мир, – заявил в заключение князь. И поскольку Вертольт не собирался выполнять его приказ, он добавил: – Ну, и долго мне ждать?
Тогда рыцарь Вертольт снял свой шлем и подал руку Шнёпсу, но еле-еле, не разгибая локтя, и тогда Шнёпс протянул к нему руку и – надо же! – молниеносно вынул по яйцу из каждого уха рыцаря Вертольда.
– Боже мой, господин сосед, у вас всё время лежали яйца в ушах! – воскликнул он и показал их всем, чтобы зрители в этом убедились. – Конечно, так нельзя сражаться! – С вежливым поклоном он отдал яйца своему бурлившему от ярости противнику под ликование и смех зрителей и князя. А тот швырнул яйца на землю и даже растоптал их обеими ногами.
– Ты ещё заплатишь мне за это, Жирный Мешок! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Ты ещё заплатишь!
– Охотно и в любое время, абракадабра! – весело ответил Круглый Шнёпс. Потом ещё раз поклонился князю и с достоинством покинул ристалище. Его уже ожидал рыцарь Ганс, которому хотелось поскорее надеть свой привычный наряд.
Глава 40,в которой актёры отправились в дорогу
Поскольку рыцарю Вертольту пришлось отдать свои доспехи и коня в первом же поединке, он больше не мог сражаться на собственном турнире, и это ужасно его злило.
Многие рыцари, оруженосцы и благородные дамы, проходя мимо него в тот день, слышали, как он бормотал сквозь стиснутые зубы:
– Он дорого заплатит мне за это! Он дорого заплатит мне, жирный рыцарь Ганс!
И вообще, не могло быть и речи о благодарности за то, что противник хотя бы оставил ему меч Чудобой.
Зато другие рыцари весело и честно сражались до самого вечера, но на трибуне и среди простых зрителей уже не было такого ликования, как при первом поединке, и шапки в воздух уже не летели. Рыцаря Ганса тоже никто не вызывал на поединок, потому что никто не надеялся его победить.
Тем временем рыцарь Ганс обменялся в своём шатре одеждой с Круглым Шнёпсом.
– Ты всё сделал замечательно, дружище Шнёпс, чёрт подери! – сказал он и ударил своего двойника по плечу. – И в знак благодарности я приглашаю тебя и твоих друзей навсегда поселиться у меня в замке Славбург и весело жить-поживать. Ну, что ты скажешь?
– О да! – воскликнул Тренк, подумав, что теперь рядом с ним всегда будет его друг Момме Мумм.
Но тут вперёд вышел господин Принципал, который всё же оставался главным в труппе. Во время поединка он стоял рядом с рыцарем Гансом среди крестьян и ликовал так же громко, как остальные, или, пожалуй, даже чуточку громче, ведь, в конце концов, храбрый коротышка на деревянном коне был его напарником-лицедеем. Но теперь он, видно, решил, что всю эту игру в рыцари пора заканчивать.
– От имени всех моих друзей я благодарю вас, рыцарь Ганс! – торжественно произнёс он и даже поклонился. – Истинно говорю, я бы покривил душой, если бы сказал, что нас не привлекает мясной суп в замке Славбург! Но мы всё-таки актёры, а актёры странствуют по свету и показывают публике своё искусство, живут аплодисментами, а не сидят в замке перед камином и не бьют баклуши. Или как вы считаете, Лис, Шнёпс и Момме Мумм?
– Мы актёры! – воскликнул Рыжий Лис и в подтверждение своих слов снова свернул своё длинное тело и завязался узлом.
– Мы актёры! – подхватил Момме Мумм, но Тренк расслышал его лёгкий вздох.
– Мы актёры! – воскликнул Круглый Шнёпс, и его слова в этот день имели особый вес, потому что именно он выиграл поединок.
– Итак, – довольным тоном сказал господин Принципал и подал руку рыцарю Гансу. – Мы снова отправляемся в дорогу!
– Что ж, как знаете! – удручённо ответил рыцарь Ганс. – Но обещайте, что вы вскоре снова придёте в мой замок и будете навещать меня хотя бы раз в году! А я угощу вас так, что стол будет ломиться от яств.
– Обещаем, – ответил господин Принципал.
– Обещаем, – сказали Рыжий Лис, Круглый Шнёпс и Момме Мумм.
– А кроме того, – добавил рыцарь Ганс, – ясно, что доспехи и конь мерзкого Вертольта полагаются Шнёпсу, а не мне. Иди сюда, Шнёпс, и бери коня за повод.
– Ну нет! – испуганно ответил Круглый Шнёпс и даже попятился; если бы он не проявил только что необычайную храбрость на ристалище, можно было бы подумать, что он боится вороного. – Ездить верхом я не умею, да конь всё равно не выдержит такого толстяка, как я, а в доспехи злого Вертольта я уже никогда в жизни не влезу. Что мне с ними делать?
– Но ты их завоевал, Шнёпс, и поэтому должен взять! – заявила Текла, невежливо пролезая вперёд между отцом и лицедеями. – Что тебе принадлежит, то принадлежит, вот и всё! – Если бы кто-то внимательно наблюдал за ней, он бы заметил, как она подмигивала Шнёпсу за завесой своих волос, словно кукла с закрывающимися глазами, но таких кукол в те времена, конечно, ещё не было, как не была открыта Америка. – Возьми то, что выиграл, Круглый Шнёпс!
Шнёпс слегка озадаченно поглядел на неё, но потом кивнул.
– Ну ладно, раз вы так хотите, фройляйн Текла! – сказал он. – Я не могу ни в чём отказать даме.
Поэтому Текла привела Шнёпсу с ристалища благородного коня, а слуга принёс тяжёлые доспехи. В это время в шатре лицедеи прощались с рыцарем Гансом и Тренком, а Хрюнчик в последний раз обнюхал их ноги и хрюкнул, словно понимая, что они прощаются.
– До скорого и благополучного свидания! – крикнул рыцарь Ганс и помахал вслед друзьям. – До скорого и благополучного свидания!
Тут актёры ушли с ристалища и снова отправились странствовать по свету.
Глава 41,в которой Тренк видится с младшей сестрёнкой Миа-Миной
Рыцарь Ганс вернулся вместе с Тренком в свой шатёр. Он грустил, что расстался со своими новыми друзьями, едва успев познакомиться и оценить их. Вдруг в шатёр огромными шагами ворвался атаман разбойников, ставший за это время, как ты знаешь, преданнейшим слугой рыцаря Ганса. Правой рукой он тащил за собой что-то извивавшееся, упиравшееся и оравшее пронзительным голосом: «Отпустите! Отпустите!», но атаман разбойников даже не думал это делать.
Тут Хрюнчик так дёрнул за верёвку, что Тренк едва не выпустил её из рук, при этом он хрюкал и повизгивал как сумасшедший и рвался к входу. К счастью, рыцарь Ганс этого не заметил.
– Хохохо! Я привёл вам шпионку, рыцарь Ганс! – вскричал атаман разбойников, и это прозвучало чуточку растерянно, потому что орущее существо так сопротивлялось, что он напрягал все силы. – Эта девчонка уже целый день шныряет вокруг вашего шатра! Я уверен, она либо шпионит за вами, либо хочет что-нибудь стащить, тьфу, дьявол!
Что ж, забавно, что человек, который совсем недавно и сам грабил, воровал и занимался вымогательством, теперь так возмущался.
Но Тренк не счёл это забавным, так он перепугался. Ведь он, как и Хрюнчик, сразу понял, что девочка, которая в этот момент пытается укусить за руку атамана разбойников, не кто иная, как – ну? – его маленькая сестрёнка Миа-Мина! И если она сейчас выкрикнет его имя или даже расскажет, что Тренк её брат, – ах ты господи, что тогда будет, мне даже и не надо объяснять. Его прекрасная жизнь пажа у благородного рыцаря Ганса сразу закончится, ведь рыцарь Ганс наверняка не потерпит обманщика в своём замке. Поэтому Тренк с отчаянием смотрел на младшую сестрёнку, смотрел прямо ей в глаза, словно хотел загипнотизировать, и при этом хлопал ресницами, как перед этим Текла, когда уговаривала Шнёпса взять коня. Это должно было означать, что Миа-Мина ради всего святого должна молчать и не выдать его.