[21] – вот что, по словам тренера, отличает настоящую команду от сборища трясущих задом покрикушек.
– А мы, значит, уже не трясущие задом покрикушки? – цедит сквозь зубы Бет, охрипнув от сигаретного дыма. В ее глазах кровь и скука. – Если б я хотела стать спортсменкой, – заявляет она, – гоняла бы шайбу с жирухами из хоккейной команды.
Три часа семь минут, тренер входит в зал; волосы собраны в небрежный хвостик.
– Тренируем бросок, – говорит она. – Для «колыбельки» нужны четверо – двое в базу, один передний и один задний споттер[22]. Тогда вам хватит сил.
Она замолкает.
– Кто будет флаером?
Вперед выходят две наши крутышки – базы Минди и Кори Бриски с ногами-титановыми стержнями. Они оглядывают нас, точно прикидывая, чья же жизнь будет зависеть от их кременных ключиц, ведь именно на них будут опираться наши ноги, когда мы встанем в полный рост.
И на какое-то мгновение мне кажется, что флаером назначат меня.
«А почему бы и нет», – думаю я и представляю, как меня подбрасывают вверх, и я кувыркаюсь под самым потолком. Ко мне прикованы все взгляды; мое тело, как снаряд, оно прекрасно.
Но это должна быть Бет. Мы все это знаем. Она уже практически вышла вперед, выпрямилась во все свои полтора метра росточку: от силы сорок килограммов, железный пресс – не человек, а робот.
Она наш флаер. И бог с ними, с пропущенными тренировками и с ее наглостью. Флаер – она.
(Но только вот голос внутри твердит: я, я, я! Это должна быть я! Ну если не я, то Бет.)
– Шлауссен, – чеканит тренер и поворачивается к овечке Тейси.
Мое сердце камнем падает вниз.
– Готова взлететь? – спрашивает ее тренер.
Все резко смолкают, и в зале становится нечем дышать.
Не Бет, значит.
Но Тейси?
Тейси Шлауссен, это ничтожество с красными глазами, которую Бет прозвала «белым кроликом»?
И тут я все понимаю. Тренер заставляет Тейси взойти на эшафот. Тейси с ее тявкающим телефоном, Тейси, любимую служанку Бет.
В голове раздается оглушительный треск – треск разбивающегося о пол черепа. Звон лопнувшей селезенки. Как много способов ошибиться, угробить себя. Ноги ломаются, как пластиковая заколка; позвоночник хрустит, как сломанная спичка.
Как много способов быть уничтоженной в одно мгновение.
И не этого ли я втайне хотела всего пару секунд назад?
Хотела. И по-прежнему хочу. Но двенадцать лишних сантиметров… кто ж меня попросит.
Никто из нас не решается взглянуть на Бет, и мы во все глаза смотрим на Тейси. Ее лицо раскраснелось, а сердце готово выпрыгнуть из груди, это заметно.
Когда же я украдкой смотрю на Бет, то вижу, что та даже не поднимает головы – стоит и вертит завязки своей кофты, и те закручиваются в спиральки.
– Кафлин, – тренерша поворачивается к Минди, чьи каменные плечи два сезона в год покрыты синяками. – Она в твоем распоряжении. Что скажешь?
Минди медленно оценивает Тейси.
– Нет проблем, – отвечает она и смотрит на тренершу. Разве что хвостом не виляет.
Та кивает в ответ.
– Поднимай ее и посмотрим, на что она годится. Раз-два…
Минди и Кори берут друг друга за запястья и образуют решетку из рук.
– Три-четыре! – командует тренерша.
Тейси вытягивает свои тонкие ручки-веточки и ставит ногу в сплетение рук. Одна здоровая, как блин, ладонь, ложится ей на спину, а вторая подхватывает ее под ягодицы. Сзади ее подсаживает Пейдж Шепард.
– Пять-шесть, – Минди и Кори поднимают Тейси на высоту своих ключиц; та лихорадочно нащупывает их плечи, а Пейдж спешит подстраховать ее сзади.
И вот Тейси наверху.
– Семь-восемь!
И, раскачавшись на ногах, разжав пальцы, девчонки подбрасывают ее вверх.
Ошеломленная Тейси разевает рот.
Она в воздухе.
Все ее тело дрожит, как гитарная струна.
Она слишком испугана и не может сделать ни так[23], ни пайк[24], ни той-тач – ничего она не может.
– Расслабься! – кричит тренер.
Тейси падает вниз, трое девчонок собираются в кольцо, Тейси врезается ногой в ключицу Минди.
Но они ловят ее. Она не падает и не бьется об пол.
Потом она спускается вниз, скуля, как жалкий щенок.
В течение часа Тейси падает и падает. Снова и снова.
Стопой в лицо. Лодыжкой в плечо. Лицом о мат.
Минди и Кори сердятся все больше по мере того, как получают от нее новые тычки; подсаживая, они церемонятся все меньше.
Примерно через полчаса Тейси начинает рыдать и не может успокоиться до конца тренировки.
Тренер уходит в кабинет ответить на звонок и оставляет Бет считать за себя.
Бет смотрит на нее и молчит. Губы сжаты в прямую линию.
Но стоит двери кабинета закрыться, как она начинает считать.
– Раз, два, три, четыре! Вверх, Шлауссен, вверх, сучка!
Сыграно мастерски, что уж там. Забрать у принцессы корону и отдать ее фрейлине. Прислужнице. Шестерке.
Ни разу в жизни за все годы, что я была правой рукой Бет, я не видела, чтобы кто-то осмелился бросить ей вызов. Она любого могла уничтожить: пущенным на «Фейсбуке» слухом, отфотошопленной картинкой (разожравшаяся за весенние каникулы Рири), украденной эсэмэской, разосланной всей школе. Но на этот раз все было по-другому.
По-другому, потому что никому никогда не приходило в голову унизить ее, и никто из нас не осмеливался сделать это. Тренерша сделала это за нас.
Похоже, воля у нее такая же железная, как и у Бет.
Глядя на Тейси, на ее расцарапанные лодыжки и длинный синяк, который вот-вот расцветет на плече буйным цветом, мы понимаем, что только что произошло.
Почему именно Тейси суждено в эту субботу взлететь и с головокружительной, но тщательно рассчитанной скоростью приземлиться в «колыбельку» из наших дрожащих рук. Рук, ослабевших после десяти часов на одном чае для похудения и сельдерейных черешках.
Потому что тренер видит Бет насквозь и знает, что должна свергнуть ее с пьедестала.
А Тейси?
Тейси всего лишь пешка.
Два дня до матча, и мы тренируемся с таким остервенением, будто от этого зависит жизнь Тейси. Впрочем, так оно и есть.
Я – передний споттер. По словам тренера, силы мне не хватает, зато сноровка хоть куда.
Начинаем с простого подброса: никаких кувырков, той-тачей и шпагатов. Мы всю неделю его тренировали и ни разу не промахнулись: руки крепко переплетаются, плечи – сталь, скрепляющая нашу страховочную «колыбельку», на которой стоят дрожащие ножки Тейси.
А потом наши руки превращаются в резину и подбрасывают ее трепещущее тело в воздух. Все взгляды на Тейси: мы обещаем, что будем ждать ее внизу. На ее лице паника, как у птенца, впервые вылетевшего из гнезда; она летит, летит, летит.
Если у кого-нибудь из нас соскользнет или дрогнет рука, если ее нога выгнется не в ту сторону, тело отклонится на сантиметр больше, чем нужно, она шмякнется на пол.
А когда мы пытаемся подбросить ее выше, падения становятся совсем неуклюжими. Она задевает нас: локоть в глаз, вывихнутый палец, ладонь, лихорадочно вцепившаяся мне в лицо.
Но я концентрируюсь на Тейси и не показываю страха. Так велела тренер. «Не дай ей увидеть, что боишься, иначе твой страх передастся и ей».
Тренер говорит, что можно упасть с трех с половиной метров и приземлиться на упругий пол спортивного зала в целости и сохранности.
Она говорит так, зная, что в день матча Тейси будет летать не над спасительными матами, а над немилосердно твердым футбольным полем «Могавков».
– Шлауссен, – рявкает она, – ты должна захотеть. Если не хочешь, не делай.
И Тейси выпрямляется, в глазах загорается огонь, подбородок задирается выше, чем я когда-либо видела у этой овцы, у этой слабачки.
– Я хочу, тренер. Очень хочу.
Ох, Тейси. Заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет.
Даже не глядя на Бет, чувствую, что та закатывает глаза.
– Так и знала, что не стоило на нее время тратить, – бросает Бет.
В ответ я молчу. И смотрю в горящие глаза Тейси.
В пятницу вечером, ступив на припорошенное инеем поле «Могавков», мы только и можем думать о том, как черепушка Тейси изящно раскалывается надвое.
А две сучки из команды поддержки «Могавков» – самые тощие, с ногами-иголками – крутятся рядом и развлекают нас историями о нашем кровавом спорте. Охотничья байка, страшилка и дружеское предупреждение – три в одном.
– Вот только недавно, в этом году, девчонка стояла в базе, а новая флаерша разучивала винт[25], – вещает блондиночка-«могавк», чавкая жвачкой. – И вот новенькая раскручивается, начинает махать ногами и выбивает дух из обеих баз. У одной лопнула губа, а второй порез на лице заклеивать пришлось. Тренерша все на видео записала и теперь крутит после каждого выступления.
– А я, когда делала фляк назад[26], – подключается рыжая коротышка, – ударила Хизер в лицо и выбила ей зубы. Ужас, что было. Кровища, зубы во все стороны. Как же ужасно я себя потом чувствовала!
Такие истории рассказываешь взахлеб. Я-то знаю. Это так весело, как страшилки в лагере травить.
Тейси, однако, невесело. Ведь через сорок пять минут ей предстоит стоять на трехметровой высоте над полем, опираясь на руки двух худеньких девчонок, готовых подбросить ее вверх.
Тейси посерела и постепенно начинает зеленеть.
Подходит Бет. Смотрит на меня. Я знаю этот взгляд еще с тех времен, когда она была капитаном. Я киваю.
– Хватит, – прерываю их я. – Не знаю, как вы, крутые девки, но мы лучше перед матчем красоту наведем.
Но блондиночка-«могавк» вперилась в Тейси и, кажется, не намерена так легко ее отпустить.
– А у другой девчонки было точно такое телосложение, как у тебя. Она упала на брусья, круто упала.