Как бы в награду за тёплую встречу мы преподнесли зимовщикам подарки. Это были доставленные нами газеты, журналы, письма и патефонные пластинки, но не обыкновенные, а с записью голосов их родственников. И, кажется, не было дороже подарка людям, надолго оторванным от семьи. Пластинок было много, а патефон на зимовке лишь один. Начались споры, кому слушать первым. Но патефон уже занял молодой радист Вася.
— Дайте мне послушать своего Юрку… Он у меня большой, в первый класс ходит!
Пластинка сначала зашипела, а потом раздался звонкий голосок:
«Здравствуй, папа!..»
— Здорово, сынок! — громко закричал радист, совсем забыв, что до Москвы более трёх тысяч километров. — Товарищи! Это мой Юрка! Узнаёте его голос?
Никто из нас с Юркой не был знаком, но все, не сговариваясь, согласились, что голос действительно сынишки радиста. Впрочем, так было и на самом деле.
Счастливый отец сиял.
«Я, папочка, — продолжал патефон, — учусь на «отлично» и «хорошо». Только одно «посредственно» — по рисованию. Но ты не беспокойся, я исправлю отметку. Очень прошу, папочка, привези мне маленького белого медвежонка. Крепко тебя целуем я и мама… хотя она сама тебя сейчас поцелует… Не забудь медвежонка!..»
А радист опять кричит в патефон:
— Я тебе двух привезу, только учись хорошо!.. На зимовке в самом деле жили два маленьких медвежонка. Белоснежные, пушистые и очень забавные. Звали их Мишка и Машка.
Участники экспедиции на полюсе хорошо с ними познакомились. Времени у нас было для этого предостаточно. Пришлось долго ждать лётной погоды. Лётчики совсем избаловали Мишку и Машку, всё время угощали их сладостями — сгущённым молоком, печеньем, сахаром, а иногда и шоколадом. Но повар не раз чуть не плакал от этих маленьких озорников. Стоило ему чем-нибудь заняться на кухне, как медвежата начинали хозяйничать, и тогда всё летело со стола: и сырые котлеты, и тарелки, и кастрюли. Повар хватался за поварёшку и бежал за медвежатами.
— Бандиты! — кричал он. — Дайте мне винтовку, я их сам расстреляю!
Однако не проходило и получаса, как он звал их, чтобы угостить лакомым кусочком.
Мишка и Машка часто приходили к нам в гости. Сидим мы, бывало, в комнате, играем в домино — любимое развлечение полярников, — читаем или просто беседуем, а Мишка с Машкой бегают взапуски по длинному коридору дома. Как только откроется дверь в какую-нибудь комнату, медвежата тут как тут. Избалованные проказники лезут на койки, на стол, знают, что им дадут что-нибудь вкусненькое.
Однажды, когда с Мишкой возились лётчики, его сестра одна зашла в гости к радисту. Вася в это время чинил радиоприёмник. На столе и в руках у него были разные винтики, шурупы, мелкие детали. Машка решила, что это конфеты: ткнёт носом в винтик — вышибет из рук.
Вася несколько раз отталкивал Машку:
— Что ты мне мешаешь работать? Уходи подобру-поздорову, уходи сейчас же…
А Машка цап маленький конденсатор и проглотила.
Вася так рассердился, что не удержался — раз Машку по морде. Потом ещё слегка поддал ей. Машка заскулила не от боли, а от обиды и попятилась. В дверях она остановилась и долго, не шевелясь, смотрела на обидчика, как бы стараясь запомнить его лицо.
Оказалось, что медвежата очень злопамятны.
…Как-то раз кинооператор решил снять около дома постоянных жителей острова — зимовщиков и гостей, участников высокоширотной экспедиции. Кто уселся на брёвна, кто прилёг прямо на снег — одеты-то все в меховые шубы или тёплые комбинезоны. Конечно, и пушистые братец с сестрицей вертелись здесь. Все были этим довольны: пусть посмотрят люди в кино, что мы действительно снимались в Арктике, раз белые медвежата с нами.
Радист Вася устроился на бревне, приосанился, улыбается: пусть Юрка увидит, какой у него отец! Мишка и Машка веселились вместе со всеми. Вдруг Машка присмирела — она увидела своего обидчика. Кинооператор крутил ручку своей камеры, а Машка, прижимаясь к земле, подкралась к радисту и как хватит его своими острыми когтями за бок — даже кухлянку ему порвала. От неожиданного нападения Вася заорал во всю мочь и свалился с бревна. Всё это происшествие было заснято на киноплёнку. И хохотали же все!
Машка стояла поодаль, не сводя пристального взгляда с радиста, будто хотела ему сказать: это тебе за то, что обижал маленьких!
Наконец четыре воздушных корабля покинули остров и благополучно опустились на льдину, которая медленно проплывала через Северный полюс в той точке, где сходятся все земные меридианы. Там остались нести научную вахту четверо отважных людей — Папанин, Фёдоров, Ширшов и радист Кренкель. Самолёты нашей экспедиции вернулись в Москву.
…Радист Вася выполнил своё обещание сыну. Он привёз Юрке белого медвежонка. Только не Машку, а Мишку.
Машка подросла и убежала с зимовки в ледяную пустыню, а Мишка много радости принёс Юрке и его товарищам.
Семья радиста Васи жила в дачном посёлке под Москвой. В саду под разлапистой елью устроили жильё Мишке. Он быстро освоился на новом месте и чувствовал себя неплохо, только очень страдал от жары летом. И Юрка с товарищами в тёплые дни сбивались с ног, таская из колодца вёдра с холодной водой, чтобы обливать медвежонка. Впрочем, Мишку уже нельзя было назвать медвежонком — быстро и незаметно он превратился в большого и сильного медведя-подростка.
Мишке уже было полтора года, когда в один из жарких летних дней он порвал цепь, на которой сидел, и убежал искать прохлады. Как назло, Юрка в то утро уехал с родителями в город, и никто не обкатывал медведя водой. Мишка прибежал на речной пляж и бухнулся в воду среди купающихся. Ну и переполох там начался! Заплакали дети, закричали взрослые, и все стали удирать подальше от воды, а Мишка, пофыркивая, спокойно плавал и нырял. Несколько часов он в одиночестве хозяйничал на обычно многолюдном пляже. Все боялись к нему подойти: ведь никто не знал, что этот очень страшный с виду зверь на самом деле добряк и никогда никого не обижал.
Не успел Юра сойти с поезда, как узнал о случившемся. Он помчался к реке и стал громко, но ласково звать:
— Миша! Мишенька! Иди ко мне! Иди сюда, мой хороший!
Медведь вылез из воды, отряхнулся и послушно пошёл за мальчиком.
Однако недолго пришлось жить Мишке в семье радиста.
Напуганные дачники пошли жаловаться в милицию: а вдруг медведь снова сорвётся с цепи и кого-нибудь покалечит?! Да и прокормить большого зверя становилось всё трудней и трудней. И Юра скрепя сердце согласился с родителями, и Мишку отдали в Московский зоопарк. Он там долго жил и состарился…
ПОЛЯРНИК
Однажды после большого арктического перелёта я отдыхал в подмосковном санатории. Погода стояла отличная, и я много гулял. Так приятно было после длительного пребывания во льдах полюбоваться кудрявыми берёзками, полежать на мягкой траве, выкупаться в речке!
Как-то, возвращаясь в санаторий, я шёл по улице дачного посёлка. Внезапно из калитки с неистовым лаем выскочила собака.
Меня очень удивил её вид. Широкогрудый, со стройными, крепкими ногами, белый, пушистый пёс с торчащими кверху ушами, несомненно, был северной лайкой. У него был только один глаз, на месте другого — впадина.
Я посмотрел на него внимательнее — да, я не ошибался: на меня бросался настоящий коренной северянин. Но как попал он в дачную местность вблизи столицы?
Тут послышался женский голос, громко звавший:
— Полярник, ко мне!
Собака ещё раз недовольно гавкнула на меня и поплелась, поджав лохматый хвост.
Я распахнул калитку и очутился лицом к лицу с молодой женщиной, гладившей Полярника. Увидев меня, собака рванулась было вперёд.
— Лежать, Полярник! — раздалась команда.
Недовольно ворча, собака послушно улеглась у ног женщины.
— Хорошая у вас собака, по виду настоящая северянка, — сказал я.
— Вы угадали. Она родилась вблизи Северного полюса. Муж привёз её с дрейфующей льдины.
— Интересно, с какой?
— Со станции «Северный полюс два». Мать нашего Полярника спасла мужу жизнь.
— Постойте, постойте! Её звали Барыня?
— Почему вам это- известно?
— Об этом происшествии все полярники слышали. А я к тому же летал на «СП-2»… И мужа вашего хорошо знаю. Где он сейчас?
— Опять зимует в Ледовитом океане. Скоро вернётся…
Мы разговорились и вдвоём восстановили все подробности памятного случая на льдине. Полярник тихо лежал у скамейки и не сводил с нас своего единственного глаза, словно понимая, о ком идёт речь. Временами, как бы поддакивая нам, он кивал головой.
…На Дальнем Севере собака — лучший помощник человека. В суровых краях, где люди добывают себе пищу охотой и рыболовством, собака помогает им охотиться.
В бескрайней снежной тундре собачья упряжка — незаменимый вид транспорта. На Севере люди живут далеко друг от друга, часто расстояния в десятки километров разделяют стойбища. И собаки, запряжённые в лёгкие нарты, свободно и быстро перевозят грузы и пассажиров. Собака пройдёт там, где не проходит ни лошадь, ни машина, ни олень.
И теперь, когда в небе Арктики летают многомоторные самолёты, а на зимовках есть вертолёты, вездеходы и тракторы, всё равно полярники не обходятся без ездовых собак.
Собак взяли с собой и на льдину, где создавалась научная станция «Северный полюс два».
Десять кудлатых пассажиров вели себя в самолёте довольно смирно, но как только их высадили на лёд, затеяли драку. Сбившись в кучу, они рычали, лаяли, хрипели, кусали друг друга. Северные лайки — отчаянные драчуны. Драка — излюбленное их удовольствие и одновременно спортивное соревнование. В жестокой драке собаки выясняют важный для себя вопрос — кто из них самый сильный и смелый. Сильнейший становится признанным вожаком стаи, так сказать, заместителем человека по собачьей команде. Без вожака ездовые собаки не будут работать. Вожак сам следит за тем, чтобы все собаки хорошо тянули сани, чтобы не было бездельников, только делающих вид, что работают. Если вожак заметит лодыря, то тяпнет его за бок или за шею так, что тот долго помнить будет.