Как убить свою свекровь — страница 28 из 43

– Не может быть.

На губах Мамули заиграла улыбка. Я сообразила, что это первый комплимент, сказанный мною свекрови.

– Вы совершенно затмили Резвушку. – Я взяла Магдалину за руку. – Однако кашу маслом не испортишь. Вы никогда не пробовали слегка подсинивать волосы и самую капельку подкрасить веки, только чтобы оттенить блеск глаз?

Мамуля оставалась недвижима, и я подумала, что загнала-таки ее в гроб.

– Жаль, – сказала она наконец, – что у меня никогда не было дочери, чтобы научить меня краситься…

– Мы можем сегодня же устроить праздник красоты! – Я ободряюще пожала сухонькую лапку. – Мою шевелюру непременно надо укоротить дюйма на два.

– Хочешь, я тебе помогу?

– Если вас не затруднит…

– Надеюсь, у тебя найдется пара приличных ножниц… – Магдалина села в постели и протянула руку к халату. – Вообще-то, Элли, я против того, чтобы женщины твоего возраста носили длинные волосы, но ты выглядишь с такой прической лучше других.

– Большое спасибо.

Подавая свекрови тапочки, я размышляла: неужели я до сих пор неправильно себя вела? Я действительно никогда не спрашивала у нее совета или помощи: мои собственные комплексы велели мне выглядеть образцовой женой и матерью при женщине, чьего единственного сына я экспроприировала.

Пока Магдалина застегивала халат, я словно между прочим подошла к комоду, который в моем вчерашнем мстительном бреду превратился в орудие убийства. Украдкой попробовала его качнуть и убедилась, что муки совести туманят мозги: комод стоял незыблемо, как Эверест.

– Ты спускайся вниз, Элли, – Мамуля взбивала подушки и заправляла простыни, – а я пока кое над чем поразмыслю.

– Ради бога, не торопитесь. Кстати, а где Пуся?

– Под кроватью.

– И даже не пикнула! – Во мне всколыхнулась надежда, что проклятая тварь прогрызлась до самой Персии и теперь жует тамошние ковры ручной работы.

– Она плохо спала ночью. Но это ни в коем случае не твоя вина, Элли.

– Может, дать ей журнал?

В последний свой визит Пуся без труда расправилась с годовой подшивкой журнала «Я сама».

– Не беспокойся, она прихватила под кровать тетрадь узоров для вязания.

К вящему моему восторгу, Мамуля улыбнулась, словно ее это действительно рассмешило. Я наступила на горло собственной гордыне и спросила, не поможет ли мне Магдалина выгладить белье.

– Бен всегда хвалит ваш способ гладить рубашки.

– Раз уж ты сама об этом сказала, Элли… Я заметила, что ты сначала гладишь подол, а затем воротнички, но мы же не можем во всем быть совершенством. Наверняка и мне есть чему у тебя поучиться, – Мамуля явно ломала голову, чему именно, – скажем, как оттаивать замороженные полуфабрикаты.

– Заметано! – согласилась я и стала спускаться по лестнице, уверенная, что жизнь стала лучше и веселее.

В кухне Бен допивал кофе, одним глазом поглядывая на часы.

– И как она там?

– В полном порядке. Мы помирились. – Я подтолкнула супруга к дверям. – Меня осенило, что я отчасти сама виновата в наших дрязгах. Но я тебе обо всем потом расскажу. Что ты собираешься делать с машинами? Возьмешь мою, а свою заберешь позже?

– Пожалуй. Я должен торопиться, – Бен яростно втискивался в пальто. – Мне надо крупно поговорить с Папулей, а потом мчаться в «Абигайль».

Пока близняшки ерзали в креслицах, я выудила ключи от машины из кармана плаща, любовно вложила их в ладонь моего господина и повелителя и захлопнула за ним дверь.

– Папочка ушел, помашите ему ручкой, – пропела я своим чадам, но, прежде чем мы обсудили этот вопрос, дверь снова распахнулась и на пороге возник Джонас с букетом георгинов.

– Держи, малышка Элли. Я решил, что тебя надо чем-то утешить.

– Джонас, ты просто ангел!

Я клюнула его в щетинистую щеку, в ответ раздалось хрюканье. Окно слезилось изморосью, как заплывший глаз алкоголика, что предвещало дождливый и ветреный день, однако Джонас явно решил поправить погоду хотя бы в доме:

– Ты ведь больше не сбежишь, детка?

– Я снова впряглась в ярмо, – объявила я, ловко выдрала георгины из цепкой лапки Эбби и повернулась к шкафу, чтобы достать вазочку. Хорошо, что следующие слова Джонас произнес мне в спину.

– А ты слышала, малышка, что я попросил Магдалину выйти за меня?

– Ходят такие слухи, – пробормотала я. Только я вознамерилась сказать, что со мной он может не притворяться, будто подобный маневр может запросто помирить Мамулю и Папулю, как в кухонную дверь забарабанили. Сунув цветы в вазу, я открыла дверь, ожидая увидеть Фредди с пустой миской и заискивающей улыбкой на губах.

– Мистер Дик! – ахнула я. – Значит, вы вернулись живым и невредимым?

– Я должен был с вами увидеться! – Очки его сверкали вдохновенным огнем, а улыбка разгоняла тучи. – Я должен был поблагодарить вас за эту ночь.

– Как мило с вашей стороны!

Даже не оглядываясь, я знала, что Джонас грозно нахмурил кустистые брови, а Тэм и Эбби разинули свои розовые ротики.

– Это была лучшая ночь в моей жизни. Я просто таю от мысли, как ужаснулась бы этому моя мать. Я счастлив, что за одну эту ночь познал больше, чем…

– Прекрасно!

– Я не мог поверить, что вы позволите помочь вам завестись…

– Кстати, насчет вчерашнего, – перебила я мистера Дика, прежде чем Джонас бросится к телефону вызывать на дом преподобную Шип. – Вы хорошо поговорили с моим свекром?

– Мы вместе сочинили четыре новые песни и добавили новую строфу к «Красотке из Читтертон-Феллс».

– Как замечательно!

Я искренне порадовалась за мистера Дика. Даже неловко было его огорчать, но пришлось сказать, что его магнитофон я оставила в «Темной лошадке».

– Ну что вы, какая мелочь! – Он так и сиял. – Я нашел его утром в баре, когда мы с Исааком спустились позавтракать. А теперь мне нужно забрать гитару. Потом мы встречаемся с мистером Хаскеллом и едем на вокзал.

– Вы уезжаете? Оба?

Я очень не хотела, чтобы Папуля вернулся в Тоттенхэм на этом этапе событий, учитывая хитрую стратегию Джонаса.

– Не беспокойтесь, мы вас не покидаем, – весело рассмеялся мистер Дик. – Мы собираемся устроить на вокзале небольшое представление, даже поделили обязанности. Я буду играть на гитаре и подпевать, а Исаак станет вести первый голос.

За моей спиной кто-то из близнецов упустил ложку, и она со звоном покатилась на пол. Я же окаменела. Папуля обезумел! Впрочем… какая же я идиотка! Да ведь он просто хочет, чтобы Мамуля первая приползла к нему на коленях, когда узнает, что в разлуке с ней он сошел с ума.

– Надеюсь, съезжая с вашего чердака, я не предаю вас. – Мистер Дик протер рукавом запотевшие очки. – Исаак искренне убежден, что мы должны все время быть вместе, если хотим сделать карьеру. К тому же, отдавая должное Фредди, я все-таки, считаю, что он не годится мне в аккомпаниаторы. Извинитесь перед ним за меня, миссис Хаскелл… Элли… И прошу вас, никогда не забывайте, что вы – моя муза. – Голос его прервался. – Нет такой песни, которую я не спел бы для вас, нет такой вершины, которую бы не покорил…

– Вы очень добры!

Стыдливый румянец уже грозил мне ожогом второй степени, но мистер Дик повернулся и, спотыкаясь, спустился с крыльца, словно его слепили слезы… или дождь.

– Совсем чокнутый, а? – Джонас поднял упавшую ложку и теперь грозил мне ею.

– Мистер Дик – музыкант! – с упреком ответила я.

Джонас презрительно хмыкнул.

– Да уж, скажи своей бабушке…

– Что поделаешь, если я такая женщина, что за меня герой пойдет на смерть?

Покачивая бедрами, я проплыла мимо него, вытащила Эбби из креслица и усадила на пол рядом с коробкой, полной кубиков. Потом переключилась на Тэма, который с ног до головы перепачкался кашей.

– Я понимаю, Джонас, что ты ценишь женщин в зрелом возрасте за семьдесят, но прошу поверить на слово, что и незрелые нимфетки вроде меня тоже могут нравиться.

Поставив его на место, я тут же попросила отнести Мамуле кофе.

– Думаешь, это прилично?

– Джонас, ты порядочный человек и подсунешь чашку с блюдцем под дверь.

– Ладно, если придется войти, я зажмурюсь. Он деловито потрусил наверх, водрузив на поднос рядом с молочником один красивый георгин. Вот ведь старый мошенник, подумала я с нежностью, ломает комедию даже для меня, благослови его Бог! И как замечательно, что Папуля взял мистера Дика под свое крыло. Я пустила этого безобидного человечка под свой кров, желая сделать как лучше, но без него в доме спокойнее.

Я помогла Эбби построить домик из кубиков только для того, чтобы Тэм тут же разнес его своей пожарной машиной. Достала из сушилки белье и, горько сетуя, что носки почему-то не желают оставаться примерной парой и в стирке обязательно расстаются, снова услышала стук в дверь. Подумать только, как давно мне никто не мешал!

– Миссис Корнишон!

Черт ее сюда принес и, главное, зачем? Неужели что-нибудь случилось с миссис Мэллой? Сердце в груди оборвалось… А что, если моя домработница решила свести счеты с жизнью после того, как ее столь несправедливо уволили?

– Входите же!

– Не хочу вам мешать.

Лицо миссис Корнишон было столь же жалким и убогим, как ее мятая шляпка и драное пальто, но это ничего не значило. Миссис Корнишон всегда выглядела так, словно только что обрядила в последний путь свою лучшую подругу.

– Ради бога, ничего от меня не скрывайте, лучше горькая правда… – Я подхватила Эбби на руки – пусть она меня морально поддержит.

– Вы настоящая леди, миссис Хаскелл, я всегда это говорила. – С этими словами она стала черепашьим шагом продвигаться в кухню. – Но я пришла не столько рассказывать, сколько просить – если вы понимаете, о чем я.

В средневековом Тауэре не было пытки хуже, чем медленная смерть под прессом. От страшного предчувствия я не завопила только потому, что Эбби с веселым агуканьем залепила мне рот ручонкой под бурное одобрение своего братца. Наверное, мои выпученные глаза заставили миссис Корнишон все-таки ускорить повествование.