И тогда из-за нее вперед рванулась тяжеловооруженная пехота. Против невооруженного и мирного народа.
Омоновцы гнались за убегающими, избивали женщин, набрасывались по нескольку человек на одного, били лежачих, били потерявших сознание. Поэтому немудрено, что в них полетели камни. Ленинский проспект был весь в крови. И это не была кровь милиционеров. Кровь в этом побоище пролили ветераны войны, одевшие к празднику свои боевые награды. Пролили их кровь наемники Ельцина, Лужкова, Попова – постыдные потомки героических поколений нашего народа.
Попытки со стороны общественных активистов предотвратить столкновение, организовать проходы, раздвинуть машины были пресечены милицейским начальством, ссылавшимся на Лужкова. Били не только граждан, но и депутатов, которые метались в попытках остановить кровопролитие, понудить обнаглевших чиновников отдать приказ милиции отойти. Омоновцы выскакивали из своих машин по несколько человек, выхватывали кого-то из толпы, затаскивали в машину и избивали. Били не столько по голове, сколько по почкам. А потом – без разбора. Били так, чтобы покалечить или убить. Трудно сказать, сами демонстранты или нанятые Лужковым провокаторы подожгли две машины по сторонам проспекта. В любом случае, это было единственным методом, чтобы заставить омоновцев прекратить избиение.
«Демократы» как один заявляли о заранее заготовленной провокации и требовали нейтрализации «экстремистских организаций». Вину за кровь они возлагали на пострадавших граждан. Они повторяли в подконтрольных СМИ одно и то же – в духе «так им и надо» и «надо еще побольше и побольнее». Элементарную организацию движения выдавали за действия по организации беспорядков (люди были разделены на «квадраты»). По мысли столичных «демократов», демонстрантам полагалось остановиться, лишь завидев щиты ОМОНа. Якобы демонстранты «первые начали» и напали на милицию. Как все происходило на самом деле, «демократов» не интересовало. Их были безразличны показания свидетелей, реально зафиксированные провокационные действия Лужкова, специально подготовленная зверская расправа, которую можно было своими глазами видеть по телерепортажам. Они уже не собирались служить народу. Может быть, они об этом вообще никогда не думали, а служили только своим безумным идеям и принципам. Всех противников воровского режима они определяли как коммунистов, а коммунистов полагали возможным уничтожать любым средствами – были ли то преступники или просто граждане, которые в условиях прежнего режима не могли избежать партийности.
Лжецы, обосновавшиеся во власти и СМИ, всюду подменяли реальные факты выдумками: говорили, что это не ОМОН напал на безоружных граждан, а сами граждане, заранее подготовились к тому, чтобы атаковать ОМОН. Лица, которые в ту пору публично лгали, продолжали делать это и через много лет. Например, священник А. Борисов, в ту пору бывший депутатом Моссовета и обслуживающий «от имени Церкви» интересы банды Лужкова, в 2003 году был использован той же бандой, чтобы снять с выборов партию «Родина» – он выступил в суде с клеветническими измышлениями, которые были приняты судебными союзниками Лужкова как достоверные и подлежащие учету при вынесении решения.
Сразу после трагических событий Первомая высшие должностные лица дали им однозначную оценку, еще не имея на руках материалов следствия. Уже 4 мая президент и премьер в совместном заявлении определили организаторов митинга на Октябрьской (Калужской) площади как виновников трагедии. 6 мая к ним присоединилась правительственная комиссия и Лужков.
Лужков, никем не избранный, но хорошо прикрытый услужливой правоохранительной системой, откровенничал в своих высказываниях о законодательстве («МК», 04.03.93): «Когда ситуация меняется в худшую сторону, мы должны законы не либерализировать, а ужесточать». Говоря «мы», он не имел в виду мерзкий его душе депутатский корпус. Под «мы» он имел в виду себя да Ельцина. А ужесточения подразумевали «его величество Рынок», базарной грязью и хамством наполнивший Москву.
Умыв Москву кровью, Лужков и его команда по принципу «вор кричит: держите вора!» обнародовали заявление о том, что трактовка событий Верховным Советом «является неприкрытой ложью», и о том, что «депутатская комиссия… возглавляемая зачинщиками беспорядков, не имеет права на расследование первомайских событий» («ВК», 05.05.93).
Верный оруженосец Лужкова, его управделами В. Шахновский, по результатам кровавой маевки быстро построил умозрительную схему: пикеты – митинги – демонстрации – столкновения с властями – террористические акты – вооруженный конфликт. Авторство этой схемы управделами приписал своим противникам. Прибыв в качестве представителя Лужкова на парламентскую комиссию, Шахновский заявил, что его начальник болен. В тот же день репортаж с так называемого Конституционного совещания продемонстрировал членам комиссии Лужкова, который весело захлопывал выступление Хасбулатова («СР», 24.06.93).
Освобожденная от всяческих барьеров, прежде всего нравственных, «мэрская» пресса тоже жаждала крови. С мая 1993 года она подзуживала и без того жаждущие репрессий власти и требовала избавления от нерешительности и созерцательности. Послужившая всем режимам «Вечерняя Москва» проливала слезы над погибшим омоновцем, раздавленным машиной в бойне на Гагаринской площади: «В те часы, когда Володя умирал на больничной койке, в Моссовете депутаты принимали решения, осуждающие Володины действия. Можно ли придумать большее кощунство?» («ВМ», 06.05.93). О решениях Моссовета, конечно же, вранье: Моссовет осуждал действия властей и звериную жестокость вооруженных молодчиков ОМОНа. Но лужковские СМИ лгали самозабвенно. Наследники этой лжи до сих пор оккупируют ведущие СМИ и лгут по любому сигналу врагов нашей страны и нашего народа. Лишь сеть Интернет теперь остается пространством, где правда может существовать. Но и здесь наемники последышей Ельцина уже организуют отряды клеветников и подлецов, которые ведут слаженные информационные компании.
Да, режим провокаторов и нравственных уродов всегда использовал человеческое горе в своих подлых целях. Методы, отработанные в августе 1991 года, когда три жизни были принесены на алтарь «демократии», закрепились. Задавленный машиной во время столкновения ОМОНа с москвичами тоже был отнесен на счет политических противников. Таков облик безнравственной власти и служащей ей лживой прессы.
А что в это время творилось со страной?
В результате реформы, начатой в 1990–1991 гг., Россия пришла в конце 1993 года к инфляции 25–30 % в месяц, дефициту бюджета около 20 % ВНП и падению курса рубля со 100 рублей за доллар до 1600 (к концу 1994 года – свыше 3000 рублей). Спад производства составил около 50 %, инвестиции в промышленность практически прекратились, бегство капиталов на Запад только в 1993 году составило около 15 млрд долларов («НГ», 10.02.94). По некоторым другим оценкам, из России за 1990–1993 гг. было вывезено капиталов на сумму 40 млрд долларов. Эти средства образовались в процессе приватизации – скупки национального достояния за бесценок. Украденная собственность была оперативно обменяна на зарубежные дензнаки и спрятана за рубежом. За каждым долларом, поступившим в России те времена, стоит огромная собственность, перекочевавшая под контроль лиц, организовавших антигосударственный мятеж и расчленение страны.
Абсурдные реформы привели к тому, что переоцененные на 1 июня 1992 года фонды всех отраслей народного хозяйства во всех формах собственности составили 41,3 трлн рублей, а произведенный в 1993 году валовой внутренний продукт составил 162,3 трлн рублей («НГ», 01.04.94). За полученные от продажи воздуха рубли в 1992–1993 гг. можно было без труда завладеть богатством, накопленным трудами многих поколений, а потом обменять их на зарубежные накопления и зарубежную собственность, чтобы при крахе государства или восстании масс скрыться от возмездия, переехав на свою новую родину.
Крупнейшая афера коррумпированного чиновничества – затея с ваучерами.
Преступные махинации вскрыты также во время кампании по изъятию денежных купюр советского производства. По официальным данным, их было выпущено на сумму 3,6 трлн рублей, а данные изъятия показали цифру 6,3 трлн рублей. Центральный банк позволял криминальному бизнесу наживаться на игре с валютным курсом доллара за счет валютных интервенций, фальшивых авизо и резких колебаниях курса доллара к рублю. Льготные кредиты разбазаривались через Государственную финансовую корпорацию. Известны и другие безобразия всероссийского масштаба, покрываемые Ельциным.
Если в 1914 году золотой запас России составлял 1500 тонн золота, в 1953 году – 2050 тонн, то к концу 1993 года в казне осталось всего 158 тонн («Интервью», № 4, 1994). При этом практически все добываемое золото (около 300 тонн в год) шло не в государственные резервы, а на продажу. Весь стратегический запас золота был вывезен за рубеж под залог за иностранные кредиты, помогавшие ельцинистам держаться у власти. Если прежние режимы, уходя в прошлое, оставляли новой власти полную казну, то ельцинизм эту казну опустошил полностью.
На 1 января 1992 года общая сумма вкладов Сбербанка СССР составляла 372,3 млрд рублей. Минфин с Центробанком еще летом 1993 года продолжали ломать копья по поводу проблемы, по какому же коэффициенту индексировать эти средства. Увеличивать их в 3 или в 5 раз («Коммерсантъ-Дейли», 20.08.93)? Любому же далекому от экономического образования человеку по действующим ценам было вполне понятно, что их вклады обесценились не менее чем в 1000 раз. Таким образом, сумма компенсации к началу 1994 года должна была достигнуть примерно 300 трлн рублей.
Казалось бы, можно предъявить эту сумму к оплате той организацией, которая брала у граждан деньги для хранения. Да беда в том, что Сбербанк России чудесным образом не взял на себя обязательства исчезнувшего Сбербанка СССР. Судебные процессы, на которых Общество защиты прав вкладчиков пыталось отстоять свои права, показали, что государство в лице действующей власти вовсе не намерено расплачиваться по обязательствам союзных властей, но зато самым добросовестным образом будет платить по зарубежным кредитам. Свой народ – ничто, зарубежные благодетели – всё.