. К тому же надо понимать, что как только мы всех мигрантов депортируем, так они спустя какое-то время опять к нам вернутся. И что тогда? Опять депортировать?
Очевидно, что проблему нельзя решить теми методами, которые были в ходу в 30–50-х годах прошлого века. Попытка подлатать старые механизмы и подстроить их под современную ситуацию — это, на мой взгляд, главная ошибка государственной миграционной политики. Необходимо в корне менять подход.
Во-первых, надо полностью отдавать себе отчет, что любой закон, который мы пишем, любая политика, которую мы собираемся проводить, должны быть материально, инфраструктурно и кадрово обеспечены. Но на данный момент ФМС не обладает в должной мере ни одним из трех перечисленных ресурсов. У нее просто нет такого количества денег, сотрудников, оборудования и площадей, чтобы нормально обслуживать и контролировать несколько миллионов мигрантов.
Кроме того, многие наши законы представляют собой кальку с лучших западных образцов — канадских, шведских, немецких. Но дело в том, что в этих странах законодательные акты принимались в естественных условиях, произрастая из той системы и тех институтов, которые формировались веками. И будучи механически пересаженными на российскую землю, эти замечательные законы никаких плодов не дают. Что неудивительно — корней-то нет.
Во-вторых, вообще странно, что решение системных, даже цивилизационных задач возложено на силовое ведомство. Вопросы демографии, рынка труда, межэтнических и межконфессиональных отношений вряд ли входят в сферу профессиональной компетенции полицейских, составляющих сейчас около 80 % персонала ФМС.
Для работы с проблемами, которые имеют многоплановый характер и геополитическое значение, от решения которых напрямую зависит само существование государства, безусловно, требуются совсем иные подходы. Россия с ее масштабом, сложностью и многообразием остро нуждается в создании мощного профильного ведомства, которое обладало бы широкими полномочиями и отвечало бы комплексно и за миграцию, и за национальную политику. Такого рода структуры есть и в США, и, например, в Австралии, и в других странах, которые в первую очередь привлекают мигрантов.
В-третьих, необходима комплексная программа, направленная на полноценную интеграцию мигрантов в жизнь российского общества. Она должна включать в себя целый ряд мер: от упрощения процедур регистрации и получения разрешения на работу до оказания поддержки мигрантам в изучении русского языка и создания условий по обеспечению их дешевым (хотя бы временным) жильем.
Понятно, что институт съемного жилья у нас вообще не развит. Но почему бы не запустить в эту сферу частный капитал? Пусть он строит дома, общежития или даже целые городки. Пусть зарабатывает на этом деньги. А до тех пор, пока ничего этого нет, лучше всего оставить мигрантов в покое. Тем более что сами они вполне готовы жить в тех ужасных условиях (по заброшенным домам и подвалам), в которых многие из них уже де-факто живут.
Еще одной важной мерой может стать передача полномочий, финансирования и ответственности с федерального на муниципальный уровень. Пусть руководство муниципалитета получит право выдавать мигрантам разрешение на проживание и трудоустройство. Пусть оно несет ответственность за миграционную политику в рамках собственного муниципального округа. Помимо всего прочего это будет еще и очень хорошей школой гражданского общества как такового.
В-четвертых, следует отказаться от ошибочной политики интеграции иностранных граждан в российское общество при помощи различных диаспоральных образований. Это, по сути, тот способ поддержания порядка, который практикуется в Российской армии и тюрьмах, когда начальство говорит «дедам» или «авторитетам»: делайте что хотите, только чтобы все было тихо.
Такими методами мы никого не интегрируем. Потому что мигранты просто сделают вывод, что слушаться надо не российских законов, а руководителей диаспоры. То есть сотрудничать с диаспорами, конечно, нужно, но превращать их в главных акторов работы с мигрантами ни в коем случае нельзя.
В-пятых, невозможно интегрировать мигрантов в жизнь общества, если само общество этого не желает.
Интернет порой просто поражает меня вспышками ксенофобии и ненависти к приезжим. Да и вообще у многих наших людей существует представление, что мигранты живут как-то плохо, нечестно, что они мешают Москве и другим крупным городам быть красивыми, хорошими и спокойными. Поэтому необходима грамотная информационная политика, направленная на искоренение тех мифов, которые живут в массовом сознании российского общества.
Так, если речь идет о межнациональных конфликтах, то несложно заметить, что здесь главная «линия фронта» проходит не между русскими и, например, таджиками, а между русскими и кавказцами, с которыми связаны все знаковые, резонансные преступления или столкновения последних лет. Причем под кавказцами я подразумеваю не иностранцев, а главным образом северокавказских граждан России.
Нужно также понимать, что причиной этой ситуации во многом оказались мы сами. Жители Северного Кавказа восприняли ту модель поведения, которая очень активно транслировалась Москвой: кто сильнее, тот и прав.
Что касается уровня преступности в среде мигрантов из стран СНГ, то нельзя забывать, что большинство из них приезжает сюда работать. У большинства есть жены и дети, которые остались на родине. Поэтому для них совершить преступление и сесть в тюрьму — значит обречь все свое семейство на голодную жизнь, а то и смерть.
Такой мигрант десять раз подумает перед тем, как совершить преступление. Да и по официальной статистике, только 3,7 % мигрантов, проживающих в Москве, совершают преступления. В то время как 40–50 % приходится на граждан РФ, приехавших в Москву из других регионов.
С другой стороны, не надо, конечно, стыдливо говорить, что «у преступников нет национальности». Есть. И многие страны мира имеют в структуре правоохранительных органов специальные подразделения, отвечающие за работу с этнической преступностью. Например, в США есть отделы, которые занимаются мексиканской, латиноамериканской преступностью, русской мафией. Такая работа необходима.
Но выход тут, конечно, может быть только один — верховенство закона и его строгое соблюдение. Наказание за преступление должно быть неотвратимым и справедливым, не зависящим от национальности преступника.
ЗОЛОТАЯ ОРДА
В сфере миграции разброс оценок чрезвычайно велик. Кто-то говорит о 15 и даже о 18 млн мигрантов в России, не так давно назывались цифры в 10 и в 7,5 млн человек. Сумятицу вносят журналисты, невразумительно тиражирующие чужие мнения, и сами специалисты, и представители власти. К примеру, минувшей осенью СМИ были заполнены ссылками на доклад Всемирного банка, где будто бы фигурировала цифра в 12,3 млн мигрантов в России. При этом одни авторы публикаций говорили, что столько иностранцев пребывает в России, другие — что столько ежегодно к нам приезжает, хотя это совершенно разные вещи. Между тем в действительности в материалах Всемирного банка шла речь о родившихся вне пределов Российской Федерации. К ним можно отнести, скажем, дочь премьер-министра Путина, нашего прежнего Патриарха Алексия II, некоторых российских министров. Ясно, что называть их мигрантами по меньшей мере некорректно.
Вопрос миграции является одним из тех, которые вызывают в обществе весьма большие споры и разногласия не только в нашей стране, но и во всем мире. В этой сфере сложилось множество мифов и стереотипов. Не стала исключением и Россия. Так, по различным экспертным оценкам, в начале нового века общее количество только нелегальных мигрантов в России составляло от 1,5 до 12 млн человек, т. е. оценки расходились на порядок.
В 2005 г. число мигрантов на территории Российской Федерации оценивалось различными службами и независимыми экспертами уже от 1 млн до 22 млн человек. Где же истина?
На II Всероссийском миграционном форуме в 2010 г. его организаторами официально было заявлено, что в России постоянно находится около 16 млн приезжих из стран дальнего и ближнего зарубежья, причем «несколько миллионов человек находятся на территории страны нелегально». Большая часть всех приезжих, по мысли «экспертов», была сосредоточена в Москве.
Как они все там умещались, было не совсем понятно, ведь, согласно официальным данным (на 31 марта 2010 г.), в столице России проживают 9,041 млн человек. Из них 7,86 млн — взрослые и 1,18 млн — дети. Налицо явная натяжка с числом мигрантов. И таких примеров отсутствия здравого смысла в оценке их численности можно приводить множество.
Завышение численности мигрантов в России происходит в первую очередь из-за особенностей массового сознания, склонного преувеличивать действительно имеющиеся проблемы, из-за неверия официальным данным, а также неумения анализировать ситуацию исходя из имеющихся сведений. Играет свою негативную роль и желание «экспертов» из СМИ напугать общество, которое само желает верить в очередной ужас.
О том, что граждане нашей страны привыкли питаться СМИ-слухами, говорит исследование, проведенное в 23 регионах России профессорами А.И. Турчиновым и К.О. Магомедовым из Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС). На вопрос, как вы считаете, насколько остро для России сегодня стоит проблема миграции трудовых ресурсов из других стран, 41 % опрошенных заявили, что очень остро, 28 % — не очень остро, а 11 % — не остро, 20 % — с ответом затруднились. А вот на вопрос, ощущаете ли вы лично в настоящее время опасность замещения вас на рабочем месте работником-мигрантом, менее 3 % ответили, ощущаю очень остро, около 7 % — ощущаю, но не остро, а 84 % сказали, что не ощущают. Если бы мигрантов на самом деле было такое количество, какое муссируется в СМИ и на интернет-форумах, число обеспокоенных опасностью замещения на рабочем месте было в десятки раз выше. Но и 3 % взрослого населения — это миллионы людей, и не обращать внимания на то, что они опасаются конкуренции со стороны иностранцев, недальновидно и преступно.