Но писать статьи было еще полдела, для начала необходимо было найти тему. Пресс-релизы в офис никому пока не известного издания никто не присылал, телефон редакции не разрывался от приглашений, поэтому мы с Лави сами ездили по Дубаю в поисках новостей. Мы общались с жителями, раздавали визитки, выискивали новые радары, бегающих крыс, районных умельцев и сломанные фонари.
У нас не было не только корректора, но и фотографа. Последнюю обязанность мы делили с Джейсоном. Во время собеседования Том воодушевленно описывал новый фотоаппарат, который купил для редакции директор журнала: «Мы приобрели лучшую на сегодняшний день фотокамеру и дадим ее тебе во временное пользование!» Я ожидала профессиональный тяжелый аппарат с большим объективом. В первый рабочий день Том показал мне чудо техники: им оказалась мыльница Lumix. В конечном итоге я работала с собственным фотоаппаратом. «Лучшая камера на сегодняшний день» осталась лежать в тумбочке нераспакованной.
Каждый четверг мы сдавали номер в печать. Как правило, все было готово к обеду. Ник, наш директор, по совместительству хозяин других дубайских автомобильных, спортивных и бизнес-журналов, приходил только к вечеру, скептически смотрел на верстку и недовольно говорил: «Замените эту новость. И эту фотографию, и интервью!» Приходилось все переделывать с невероятной скоростью, чтобы Том успел отвезти результаты нашего труда в типографию.
Ника называли миллионером, потому что, кроме журналов, у него были еще и пара-тройка эксклюзивных спортивных машин. Разбогател он благодаря своему первому автомобильному изданию, в котором печатались объявления о купле-продаже автомобилей в Эмиратах. Рекламные агенты Ника знали всех автомаклеров на Ближнем Востоке. Большую часть рабочего времени они проводили на базарах и в автосалонах, уговаривая хозяев дать рекламу в журнале. У них отлично получалось.
Кроме Ника, был у нас еще один директор – Тоби. Ник и Тоби вдвоем скинулись на наш журнал, а идею подсмотрели в Лондоне. Там концепт районных изданий пользуется большим успехом. Но Тоби на самом деле звали вовсе не Тоби… Его настоящее имя и вообще существование было для нас тайной за семью печатями. По словам Тома, второй директор не хотел выдавать своего имени, так как параллельно работал в другой компании. В целях конспирации «Тоби» никогда не заходил к нам в офис и предпочитал встречаться с Томом и Ником по поводу журнала за пределами здания.
Когда Тому звонил мистический директор № 2, он поворачивался ко мне и Лави, рисовал в воздухе кавычки и шептал, улыбаясь: «Тоби-и-и…» Поначалу мы считали, что у Тома раздвоение личности, но через пару месяцев выяснилось, что мифический директор существует. «Тоби» оказался адвокатом Стивеном из соседнего офиса. А я-то недоумевала, почему этот пухленький блондин так пристально смотрит на меня, когда мы встречаемся в коридоре!
Том
Наш главный редактор Том – личность неординарная. Когда мы познакомились, ему было 50, правда, казалось, что он значительно старше. Том ходил с большим портфелем и нежно ставил его у своего стола. Портфель был коричневый, потертый, но, очевидно, дорогой. А еще у Тома был пиджак – тоже коричневый, брендовый, как и портфельчик, но изрядно потрепанный жизнью. В офисе поговаривали, что пиджаку лет не меньше, чем самому Тому. Брюки, как и пиджак, Том носил одни и те же: они – вы угадали – были коричневыми и, казалось, сохранились в его гардеробе с тридцатых годов прошлого века. Подпоясывал он их тоже по моде Великой депрессии: высоко, почти у самой груди.
Туфли Тома заслуживают отдельного описания. Они были того же оттенка, что пиджак, брюки и портфель, – коричневые. Когда Том ходил, по всему офису разносилось хлюпанье. Мы узнавали «милого» по походке, когда он только приближался ко входу в офис.
Несмотря на то что Том всем своим видом напоминал американца начала века, он был самым настоящим англичанином. Его прадед воевал в Первой мировой войне и даже заслужил орден от английской королевы. Мой главный редактор напоминал умилявших меня английских старичков в Dubai Duty Free – на редкость вежливых и интеллигентных, улыбавшихся всеми своими морщинками. Том, ко всему прочему, был ужасно обходительным. Когда мы ездили с ним на съемки, он спешил первым выйти из машины и открывал мне дверь. Что бы ни случилось, с его лица не сходила улыбка. Даже когда его сняли с должности и урезали зарплату вдвое, он сохранил ту же оптимистичную мину.
Том любил вмешиваться в чужие беседы и никогда не проходил мимо, не вставив слова. Мы с подругой прятались от него за кофемашиной на кухне, обмениваясь сплетнями, но даже там он находил нас и встревал в разговор. Близорукий, Том смотрел на нас с хитрым прищуром. Нам становилось неловко, и мы ретировались.
Том знал все. И это не шутка – он на самом деле был ходячей энциклопедией и, как его портфель, пиджак и туфли, хранил множество интересных историй обо всем на свете. Как-то в Лондоне Том потерял работу. Ему было нечем заняться, и он каждый день ходил в научные музеи и занимался в библиотеках. Теперь при любом удобном случае наш эрудированный главный редактор делился со всеми своими знаниями.
Но самым интересным было то, как он писал статьи в журнал. Когда у него не было сколько-нибудь завалящей новости, он брал карту Дубая, наугад выбирал перекресток и писал, что за последнее время количество происшествий на данном участке дороги увеличилось на X процентов. Цифры Том выдумывал сам, как и комментарии дорожной полиции. Он любил упоминать в тексте источники новостей, но при этом ни разу не звонил им.
Однажды он выдумал, что один из районов Дубая признан некой фантастической мировой организацией районом с самым большим средоточием торговых центров на душу населения в мире. Мы с Лави для интереса искали в интернете эту «контору» и загадочную статистику, но так ничего и не нашли. В другой раз Том сочинил, что в том же районе через энное количество лет устроят парк дикой природы. В парке будут гулять львы, гепарды и слоны. Мы искали и эту информацию, но снова не обнаружили ни следа – ни слоновьего, ни гепардового. Никто, кроме нас, не заподозрил подвоха. А мы хранили результаты проверок в тайне. Меня даже умиляла эта его маленькая странность.
Том приходил на работу раньше, а уходил позже всех. В день сдачи номера в типографию он сидел в офисе до полуночи. Дома главному редактору делать было нечего, особенно в четверг, перед выходными… Он был, пожалуй, самым одиноким человеком планеты: единственный сын, ни родителей, ни родственников, все умерли. Один-одинешенек на белом свете.
На очередных фотосъемках Том рассказал мне историю. Его прадед во время войны очень боялся умереть, не оставив потомства. Он чудом остался в живых в бою, и его отправили в тыл подлечиться. Вернувшись на родину, он тут же женился и задался целью завести ребенка. Когда жена забеременела, он снова ушел на фронт. Родился дед Тома. Прадед выжил в боях, получил от королевы орден и вернулся к мирной жизни. А в один прекрасный день, когда он вышел прогуляться по улицам Лондона, его сбил трамвай… Я сказала Тому, что, если тот не поторопится с детьми, окажется, что пережитые бои, орден и старания прадеда сохранить фамилию были впустую. Он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой: «Какие мои годы!»
Том был женат однажды – на актрисе. Они прожили вместе лет десять, детей у них не было. По словам Тома, тогда, в свои 40, они еще не были готовы заводить потомство. После Том делал предложения руки и сердца семи разным женщинам. Каждой он покупал кольцо с бриллиантом в форме капли, девушка соглашалась, но Том или невеста перед свадьбой всегда передумывали. Кольца ни одна возлюбленная нашего редактора не вернула. Среди кандидаток в его жены были тайки, филиппинки и турчанка. Я спросила, почему он менял решение. Том рассказал мне две истории. Первая – о тайке. У девушки был день рождения, и они, тогда уже обрученные, отправились на машине Тома ужинать в ресторан. По пути тайка как бы между прочим сказала: «Кстати, придут мои друзья. Ничего, если ты заплатишь за счет?» Том съехал с трассы и высадил невесту из машины в день ее рождения. Больше они не виделись…
Вторая история была о филиппинке. Том передумал на ней жениться, потому что за год их общения она произнесла максимум пару тысяч фраз, и ему стало скучно. Раньше, видимо, их отношения спасал язык тела.
После этих рассказов (я, правда, не знаю, что в них правда, а что – ложь) мы с Лави заподозрили, что Том – гей. Недаром помимо потертых предметов гардероба у него было замечательное портмоне Louis Vuitton и золотое кольцо на мизинце. А еще Том подмечал наряды сотрудников и мог сделать комплимент удачно подобранному браслету. Другими смутными доказательствами нашего предположения были странные друзья Тома. Взять, к примеру, локала Мухаммеда. Том познакомился с ним в кофейне. Наш главный редактор никогда не изменял своим привычкам. Каждые выходные он ходил в торговый центр, пил эспрессо в определенной кофейне в одно и то же время. Молодым арабам-завсегдатаям стало интересно, кто же этот мужчина, который так верен своим традициям? Они пригласили Тома присоединиться к их столику. После наш босс много раз составлял им компанию за курением шиши в дубайских кальянных (но сам не курил), играл с ними на бильярде и катался на джипах по пустыне. Однажды Мухаммед спросил номер его Blackberry-сервиса, Том ответил, что у него нет Blackberry. На следующий же день араб подарил ему последнюю модель этого телефона. Все эти истории Том с удовольствием рассказывал разным людям при мне и Лави по несколько раз, так что мы знали их наизусть.
Как-то раз Том оставил компьютер включенным. На рабочем столе будто специально было открыто письмо. Лави не прошла мимо и прочитала первый абзац. Там было что-то вроде: «Том, поздравляю тебя с предстоящей свадьбой!» Потом стало еще смешнее (я, однозначно, работала с самыми странными людьми): пришел сотрудник автомобильной редакции по соседству – добродушный толстяк Гарри, – сел за стол Тома и прочитал его письмо уже полностью. Делал это Гарри не отрываясь, прекрасно зная, что мы все видим. После Том как бы невзначай рассказал мне и Лави, что сделал очередное предложение своей старой знакомой – тайке, которая давно уехала из Дубая и живет в Таиланде. Он отправил ей кольцо по почте! Том даже продемонстрировал ее фотографии с