Но моя совесть была чиста, когда я подписывал это обращение. Я был счастлив, что мог сохранить свою честность и принципиальность. А сделать это бывает иногда ох как нелегко!.
При возвращении из Фороса М. Горбачёв пытался казаться героем, который не пошёл на поводу у изменников, но для меня было ясно, что в борьбе за власть побеждает Б. Ельцин. Путч развязал ему руки. А что было бы, не будь путча? Никто из политологов или иностранных обозревателей не сомневается, что у Б. Ельцина и до этого события был сценарий прихода к власти — просто борьба затянулась бы. Д. Кьеза ссылается на заявления Попова и Бурбулиса: "…осенью наступил бы наш черёд… Мы сами дали бы бой". После путча настали новые времена — совсем по Н. А. Некрасову: "Бывали хуже времена, но не было подлее".
Предавали идеи, товарищей, друзей. Каждый жил своей жизнью, стремясь лишь получше устроиться в новых условиях и в новой Системе. Взамен всех идеалов и устремлений над обществом засиял один манящий символ новой жизни — доллар, рубль, ради которых утверждена новая мораль.
Не хочется вспоминать тяжёлые годы начала 90-х, либерализацию цен, ваучеризацию, криминальную приватизацию и другие решения Б. Ельцина и его окружения, которые привели к развалу экономики, обнищанию большинства населения России, упадку науки, образования и близкого мне здравоохранения. Так устроена наша жизнь, что каждый видит, ощущает её сквозь призму собственных восприятий. Для меня это годы, когда 130 перспективных учёных руководимого мною центра покинули Россию для работы в университетах и клиниках США, Германии, Франции. Это годы, когда не хватало средств на лекарства, питание больных, проведение операций, годы, когда зарплата учёного, не говоря уж медицинской сестры, была ниже прожиточного уровня.
Я понимаю под деградацией не только потерю моральных устоев, учитывая охватившую страну волну наркомании, алкоголизма, преступности, проституции, но и обычное вымирание населения, о чём ни пресса, ни руководители страны того периода предпочитали не говорить.
Ещё в первые годы Перестройки мы создали в Кардиологическом центре лабораторию, которая отслеживала динамику демографических показателей. В 1991–1995 годах мало кого интересовали эти показатели, но сводки регулярно ложились ко мне на стол. Когда я с ними знакомился, мне становилось страшно за будущее моего народа.
Приведу официальные цифры убыли населения России с года объявления Б. Ельциным реформ. Так, в 1992 году естественная убыль (разница в числе родившихся и умерших) составила 219,8 тыс. человек, в 1993 — 750,3 тыс., в 1994 — 893,2 тыс., в 1995 — 840,0 тыс., в 1996 — 777,6 тыс.
Таким образом, без войн, без чрезвычайных событий страна по сравнению с 1991 годом недосчиталась 3 миллионов 480 тыс. человек.
В 1993 году законодательная и исполнительная власть проводили так называемые "круглые столы" учёных, общественных деятелей, депутатов совместно с представителями правящих кругов. Время было сложное, тяжёлое, страна бурлила, и проведением этих заседаний пытались показать, что идёт поиск выхода из создавшегося положения. Не знаю, кто решил пригласить меня на эти заседания, но на первом же из них при обсуждении последствий реформ я привёл цифры потерь населения нашей страны. Лучшей характеристикой тех, кто создавал и проводил реформы, был комментарий этих данных тогдашним министром финансов: "Естественно, — сказал он, — будут определённые издержки при проведении реформ". Меня, как и многих, сразили эти слова: человеческая жизнь была всего лишь "издержкой" тех решений, которые принимали Ельцин и его окружение. Да и чего было ожидать от той экономической Политики, которую сами авторы назвали "шоковой". А мы, врачи, очень хорошо знаем, что такое шок — от него погибает большинство больных с этим осложнением.
Почему-то часто употребляют выражение "реформы Гайдара", но забывают, что их благословил и официально предложил Ельцин. Не надо сваливать все на Е. Гайдара, который с позиций своих узко теоретических знаний просто не мог создать такой план трансформации экономики, который привёл бы такую страну, как Россия, к процветанию за один-два года. Все забыли уже заявления Б. Ельцина в ноябре 1991 года о "кисельных берегах", которые ждут русский народ в связи с предлагаемыми реформами: "Хуже будет всем примерно полгода, затем — снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей". Интересно, вспоминают ли сейчас эти слова Б. Ельцина авторы реформ? Как прав был Б. Шоу: "Вообще говоря, не власть портит людей, зато дураки, когда они у власти, портят власть".
Осенью 1992 года одна из самых популярных японских газет "Иомиури" проводила встречу лауреатов Нобелевской премии. На этом форуме, куда меня пригласили, я встретился с известным американским экономистом В. Леонтьевым. Замечательный учёный и прекрасный человек, русский по происхождению, он тяжело переживал за будущее России.
За те проведённые вместе дни мы много говорили о ситуации, которая складывалась в нашей стране. Иначе как безграмотными он не называл экономические решения, которые тогда принимались. Как можно исключить государство из регуляции создаваемого рынка? Как можно ликвидировать монополию на водку, которая существовала в России во все времена и давала значительный доход в государственную казну? Какая либерализация цен может проводиться в условиях монополии производителей? И многие-многие подобные вопросы он ставил для себя и меня и не находил ответа. Его экономический и социальный прогноз, который он дал тогда, полностью подтвердился.
В 1994 году В. Леонтьев был в числе тех пяти лауреатов Нобелевской премии по экономике, которые, подвергнув острой критике избранный Ельциным и его окружением путь реформ, предложили своё видение выхода России из кризиса, но их проект не только не был рассмотрен, но даже не обсуждался в широкой свободной, демократической печати.
В этой связи меня удивляло и возмущало, когда многие общественные деятели, телевизионные обозреватели и комментаторы, чтобы как-то защитить Политику Б. Ельцина и не зная, как объяснить обнищание народа, экономический кризис, безработицу, не находили ничего лучшего, чем заявить: "Да, все это правильно, но зато у нас есть свобода. Вы можете открыто говорить обо всём".
Давайте вспомним слова великого американского президента Авраама Линкольна: "Овца и волк по-разному понимают слово "свобода", в этом сущность разногласий, господствующих в человеческом обществе". Естественно, что голодный шахтёр и богатый современный телевизионный комментатор по-разному воспринимают существующую "свободу". Важно не только, чтобы можно было говорить о бедствиях народа, нужно, чтобы этих бед не было. Да и существует ли истинная свобода, когда газеты и телевидение куплены на корню и защищают интересы тех финансовых кругов, которые составляют десятипроцентную группу богатых людей? "Самая жестокая тирания та, которая выступает под сенью закона и под флагом справедливости" (Ш. Монтескьё).
Большинство во власти забыли, а может быть, к сожалению, не знали прекрасных строк из популярной в 1990 году книги: "А пока этого нет, пока мы живём так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать её чёрной икрой, не могу мчаться на машине, минуя светофоры и шарахающиеся автомобили, не могу глотать импортные суперлекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребёнка".
Эти строки принадлежали народному кумиру конца 80-х годов Борису Николаевичу Ельцину. Вспоминал ли позже Борис Николаевич эти слова, или его книга "Исповедь на заданную тему" была лишь профанацией популистского толка, которую можно было использовать для борьбы за власть?
Я вспоминал эти строки, ожидая под бдительным оком ГАИ проезда по Рублёвскому шоссе не только самого Ельцина, но даже его жены Наины Иосифовны. По-моему, даже "великая" Раиса Максимовна Горбачёва не позволяла себе этого. Ну а об осетрине и чёрной икре на столе семейства Ельциных говорить не стоит. Что же до суперлекарств, то 4-е управление, с которым так рьяно боролся Борис Николаевич и которое уничтожал Михаил Сергеевич Горбачёв, процветает в условиях демократии так же, как и при социализме, правда, под другим названием — Медицинский центр при Президенте России.
Меня "царь Борис" не жаловал. Доказательств было предостаточно. В 1994 году Академия медицинских наук отмечала свой 50-летний юбилей. Как заведено, к правительственным наградам представляются наиболее заслуженные лица из состава организации-юбиляра. Естественно, при всём своём отношении ко мне президиум академии не мог не представить к награждению одного из старейших по стажу академиков, да ещё известного во всём мире. Я не думал об этом представлении, меня уже давно не волновали ни награды, ни звания. 29 октября утром я получил очень тёплую телеграмму от моих югославских коллег и друзей, в которой они сообщали об избрании меня почётным членом Сербской академии наук. Конечно, мне было приятно узнать о признании моего вклада в науку со стороны ещё одной иностранной академии.
Вечером на приёме по случаю 70-летия академика Ю. М. Лопухина меня отвёл в сторонку президент медицинской академии В. И. Покровский и, смущаясь, сказал: "Ты уж извини, мы тебя представляли к награде, но Борис Николаевич из списков награждённых тебя вычеркнул". Находясь ещё под впечатлением утренней телеграммы, я, к удивлению Валентина Ивановича, улыбнулся и ответил: "Ну что же, президенту страны виднее заслуги каждого из нас". Мне действительно было безразлично в тяжёлом 1994 году, получу я награду от президента Б. Ельцина или нет.
Другое подтверждение пришло немногим больше чем через полгода, когда у Ельцина развился первый инфаркт миокарда. Я хорошо запомнил тот жаркий летний день 10 июля 1995 года, потому что вся наша бывшая министерская команда встретилась на дне рождения моего бывшего заместителя В. Громыко под Москвой в Протасове, в посёлке объединения "Микрохирургия глаза". Встреча была непринуждённой; все, включая и хозяев, С. Фёдорова, В. Громыко, были раскованны, вспоминали прошлое, обсуждали будущее. В хорошем настроении, что редко бывало в тот период, довольно поздно мы верн